отношеніе ко вс?м ораторам возбуждает даже возмущеніе со стороны Легра: «c'est eecoeurant» записывает он в дневник. В д?йствительности это свид?тельствует лишь о настроеніи аудиторіи[436]. Никаких общих политических резолюцій, кром? резолюціи всероссійскаго Сов?щанія Сов?тов, ник?м не было предложено — естественно, что он? и были приняты без поправок и дополненій.
Но важно, что резолюція о войн?, хотя предс?дателем съ?зда был избран большевик Позерн, глава м?стнаго сов?та, заявившій себя, однако, перед открытіем от?зда соц. демократом, стоящим на платформ? сов?тскаго 'Сов?щанія', была принята 610 голосами против 8 при 46 воздержавшихся. 'Пораженцы' вс?х мастей должны были стушеваться перед настроеніем делегатов, в большом количеств? прибывших из 'окопов'. Ленинскіе выученики, появившіеся на авансцен?, не торжествовали и в секціонных зас?даніях съ?зда, гд? обсуждались д?ловые вопросы: так в секціи но организаціи арміи, разрабатывавшей проект обновленія комманднаго состава, подавляющим большинством было отвергнуто выборное начало. Съ?зд объявил дезертирство из арміи 'позором и изм?ной д?лу революціи' и требовал добровольнаго немедленнаго возвращенія в свои части покинувших фронт. В состав фронтового комитета на съ?зд? было выбранно 27 офицеров, 35 солдат, 10 рабочих и 3 врача. В состав этого комитета съ?зд включил свящ. Еладинцова, который прив?тствовал съ?зд от имени 'горсточки революціоннаго духовенства'. Перед закрытіем съ?зда ген. Гурко выступил с р?чью, предостерегавшей от междуокопных переговоров с н?мцами, которые скрывали таким путем свои продвиженія на фронт?. 'Война — говорил главнокомандующій — кончится не отказом от анексій и контрибуцій, а тогда, когда одна воля будет подавлена другой. Мы должны сломить волю врага, и тогда провозглашённыя идеи самоопред?ленія будут проведены в жизнь. Разрушив германскій милитаризм, мы скажем: 'не см?йте держать столько войск, быть постоянной угрозой міру'...
Приблизительно в это время англійскій посол пос?тил предс?дателя кабинета министров, котораго он застал в 'очень оптимистическом настроеніи'. Бьюкенен на основаніи данных, доставленных англійскими (военными) атташе, которые вернулись с фронта, обращал вниманіе Правительства на состояніе арміи и настаивал на запрещеніи соціалистическим агитаторам пос?щать фронт. Львов совершенно не разд?лял пессимизма посла. Львов — записывает посл?дній — успокоил меня, сказав, что на фронт? есть только два слабых пункта: Двинск и Рига (т. е. С?верный фронт). Армія, как ц?лое, кр?пка, и вс? попытки агитаторов уничтожить дисциплину не будут им?ть усп?ха: 'Правительство может разсчитывать на поддержку арміи и даже петроградскій гарнизон, не говоря уже о войсках на фронт?, которыя предложили уничтожить Сов?т рабочих' (Бьюкенен был 'весьма озабочен', что Правительство 'безсильно освободиться от контроля Исп. Ком.'). 'Правительство — прибавил Львов — не может принять подобных предложеній, не подвергая себя нападкам в том, что оно замышляет контр-революцію'.
Что же это был только самообман, присущій идиллистически настроенному премьеру, или выраженіе офиціальнаго оптимизма, вынужденнаго вм?шательством иностраннаго посла? Допустим и то, и другое, и всетаки открывшіяся возможности вовсе не были проблематичны, ибо д?йствительность не была так безнадежна, как она впосл?дствіи рисовалась н?которым мемуаристам. В апр?л? армія сохраняла свою силу, и недаром министр ин. д?л. связанный с проф. Легра старыми дружественными личными отношеніями, говорил ему 17 апр?ля, что серьезнее наступленіе задерживается только вопросом о продовольствіи арміи, затрудненным дезорганизаціей транспорта, а Ставка на запрос великобританскаго ген. штаба от имени союзников о сроках наступленія довольно категорически сообщила, что наступленіе назначено на середину мая[437].
Если мы вернемся к мартовским дням, то должны будем признать, что перспективы возможностей открывались еще большія. Этими возможностями не сум?ли воспользоваться. Слова приведеннаго выше согласительнаго воззванія ('приказа № 3') довольно наглядно передают нам нервную обстановку еще не улегшагося возбужденія первых революціонных дней — дней 'св?тлых, но еще тревожных', по характеристик? одновременно изданнаго приказа по Преображенскому полку ('св?тлыми, ясными' назвал их даже Алекс?ев — быть может, больше по тактическим соображеніям — на Государ. Сов?щаніи в Москв?). Закр?пить 'свободу', в которой н?т еще полной ув?ренности, провозглашеніем urbi et orbi новаго правительственнаго принципа, именовавшагося 'завоеваніями революціи'; увлечь колеблющіяся и сомн?вающіяся души красивыми лозунгами-деклараціями, дать вн?шнюю коллективную форму выраженія накопленному индивидуальному энтузіазму — вот могучи стимул момента, заглушавшій подчас вс? партійныя или иныя соображенія.
Революціонная фразеологія всегда, конечно, на грани демагогіи, ибо она забывает 'милліоны моментов будущаго', которые предстоит пережить (слова ген. Алекс?ева на Гос. Соц.). Но каждый отд?льный момент запечатлевается волнующими сценами искренняго пафоса. Прислушаемся к голосу современника — он достаточно знаменателен. В газет? 'Р?чь' — в той газет?, позицію которой через короткій промежуток времени дневник Гиппіус будет опред?лять словами 'круглый враг всего, что касается революціи' — разсказывалось о повышенном настроеніи, царившем 13 марта на первом объединенном зас?даніи представителей образовавшагося Сов?та офицерских депутатов петроградскаго гарнизона и Исполнительнаго Комитета, на котором обсуждался проект 'деклараціи' прав солдата (присутствовали и иностранные офицеры). Это была торжественная манифестація единенія солдат и офицеров. В 'общем энтузіазм?, поц?луях и слезах' принимается резолюція, призывающая в основу 'прочнаго братскаго единенія' положить чувство 'взаимнаго уваженія... чести и общее стремленіе стоять на страж? свободы'. Мрачно настроенный Деникин, чуждый 'иллюзіям', во вс?х этих манифестаціях усмотрит (по крайней м?р? в воспоминаніях) лишь 'лживый пафос' (генерал попал в Петербург уже тогда, когда очередные будни стали стирать флер первых дней). Скептики скажут (с изв?стной правдивостью), что д?йствительность была далека от таких идиллій и дадут прим?ры разительнаго противор?чія. И т?м не мен?е забыть об этих (пусть даже поверхностных) настроеніях — значит нарушить историческую перспективу. Нельзя усмотр?ть только 'ложный пафос' в грандіозной и торжественной манифестаціи, которую явили собой похороны 'жертв революціи' на Марсовом пол? 23 марта[438], или в аналогичных, сантиментальных сценах на фронт? (уполномоченные Врем. Ком. отм?чали 'братаніе' офицеров и солдат 23- го в Двинск?, когда, присутствовавшіе плакали); не только 'ложный пафос', заставлял рыдать 'буржуазную' и 'пролетарскую' толпу, собравшуюся на концерт-митинг 25 марта в Маріинском театр?, который был организован в пользу 'жертв революціи' комитетом Волынскаго полка и на котором присутствовали члены иностраннаго дипломатическаго корпуса и активно участвовали представители Правительства и Сов?та (выступали Керенскій и Чхеидзе). Палеолог вспоминает, что, когда Фигнер развертывала перед аудиторіей скорбный мартиролог погибших за д?ло свободы и похоронный марш в оркестровом исполненіи придавал политической р?чи патетическій характер религіозных поминок,
Подобнее настроеніе не могло не отражаться и на отношеніи к войн?. Даже самые 'непримиримые противники войны' — большевики, еще не шли дальше лозунга 'войны без поб?дителей и поб?жденных'. Карикатурой на д?йствительность являются утвержденія, подобныя т?м, какія можно найти в исторических изысканіях военнаго историка Головина, не усомнившагося написать без всяких оговорок про 'начало революціи', что 'крайнія соціалистическія партіи с большевиками во глав?' в ц?лях 'углубленія революціи' толкали солдатскія массы к бунту и убійству офицеров, не останавливаясь перед полным разрушеніем самого организма арміи'. Дезорганизаторская работа большевиков, не могших по своей численности оказывать большого вліянія на р?шенія Исп. Ком., была в сущности далека в то время от такой пропов?ди. Оберучев разсказывает, как неистовый и истерическій будущій главковерх Крыленко, занимавшійся в эмиграціи перефразировкой ленинских призывов против войны, на фронтовом съ?зд? в Кіев? в апр?л? высказался за наступленіе. Позиція 'защиты революціоннаго отечества', которой держалось без колебаній большинство Исп. Ком., и которая может быть выражена поздн?йшим заявленіем Церетелли на московском Гос.
