Мартовскіе дни 1917 года

переговорах) пытался Гучкова уличить не то в противор?чіях, не то в двойной роли, которую он сыграл, проводя посл? соглашенія с Сов?том свою линію в Псков?. В отв?т? Гучкова им?лось н?что существенное, Гучков утверждал, что, когда он ?хал в Псков, 'самый вопрос о формированіи правительства, самый момент формированія не был р?шен'. 'Мы стояли между двумя возможностями — или добровольнаго, на изв?стных началах, сохраненія монархіи, провозглашенія какого-то лица будущим государем и между возможностью сверженія и всяких иных политических форм'... 'Предполагалось, — показывал Гучков, — рекомендовать Государю назначить только одно лицо, именно предс?дателя. Лицо это должно договорился с т?ми, кого оно желает пригласить, а т? могут ставить свои условія относительно того, о к?м они хотят итти и по какой программ?'... ' Я им?л порученіе от Врем, Ком. дать сов?т Государю назначить предс?дателем Сов?та министров кн. Львова'. Относительно всего остального 'были тогда одни предположенія'. 'При изв?стных комбинаціях, при изв?естных условіях' Гучков соглашался войти в правительство в качеств? военнаго министра. Вернувшись в Петербург и увид?в на расклеенных плакатах свою фамилію среди лиц, вошедших в правительство, Гучков был удивлен, ибо для него 'это было 'неожиданностью',— он думал, что 'тот Временный Комитет, тот кружок лиц, который предполагал войти в состав правительства', дождется его 'возвращенія итого акта', который он вёз.

Такою же 'неожиданностью' для Гучкова был и 'акт соглашенія' между двумя комитетами, в?рн?е, та комбинація, при которой Исп. Ком. Сов?та Р. С. Д. являлся одним из р?шающих 'факторов' в строеніи государственной власти... На вопрос Соколова, как же все это могло быть 'неожиданностью', раз Гучков участвовал в сов?щаніи в ночь с перваго на второе, Гучков отв?чал: 'Условія, которыя легли потом в основаніе, я нашел, когда я вернулся, окончательно скр?пленными, вид?л их раньше, как проект, но проекты были разные, даже помню, что против н?которых я возражал, но соглашеніе состоялось в моем отсутствіе со 2-го на 3-е, в то время, когда я был в Псков?[75]...

'Ваши товарищи по министерству, — продолжал вновь Соколов, — не указывали, что они другого от вас ожидали, что вы привезете отреченіе в пользу насл?дника... и не высказывали они вам, что этим привозом иного манифеста вы преступили полномочія, данныя вам Времен. Комитетом?' 'Члены Комитета н?т. — пояснял Гучков, — а на сов?щаніи у в. кн. Михаила Алекс. А. Ф. Керенскій мн? говорил, что я нарушил полномочія, но я заявил, что я мог привезти только тот акт, который мн? дали.  Этот акт там оставить и ничего не привезти я не считал себя в прав?' [76].

Не всегда искреннія, сознательно подчас уклончивыя, не всегда вполн? точныя показанія Гучкова т?м не мен?е довольно опред?ленно рисуют задачи, которыя возлагались на посланцев Врем. Комитета, Одна дошедшая до нас посторонняя запись отчетливо вскрывает подноготную, которую в революціонное время, подлаживаясь под господствующей тон, современники затушевывали. 14 іюля в. кн. Андрей Влад. занес в дневник подробный разсказ о 'псковской трагедіи', выслушанный им в теченіе четырех часов непосредственно в Кисловсдск? от ген. Рузскаго. Разсказ заканчивается упоминаніем о р?чи, произнесенной Гучковым перед 'толпой', собравшейся у царскаго вагона посл? подписанія манифеста об отреченіи, Гучков будто бы сказал: 'Господа, успокойтесь, Государь дал больше, нежели мы желали'. 'Вот эти слова Гучкова остались для меня совершенно непонятными', — добавлял Рузскій: ?хали ли они с ц?лью просить об отв?тственном министерств? или отреченіи, я так и не знаю.  Никаких документов они с собой не привезли, ни удостов?ренія, что они д?йствуют по порученію Гос. Думы, ни проекта об отреченіи. Р?шительно никаких документов я в их руках не вид?л. Если они ?хали просить об отреченіи и получили его, то незач?м Гучкову было говорить, что они получили больше, нежели ожидали. Я думаю..., что они оба на отреченіе не разсчитывали ', Свид?тели слишком часто передают слышанное не точно. Безоговорочно, конечно, нельзя принимать запись Ан. Вл. сообщающую как бы во второй инстанціи то, что говорил Гучков в Псков?[77]. Но смысл сд?ланнаго им зав?ренія представляется соотв?тствующим д?йствительности. Миссія от думскаго комитета носила двойственный характер: Гучков и Шульгин должны были добиваться отреченія, но, очевидно, допускалась возможность и иного исхода в неопред?лившейся еще окончательно обстановк?. До посл?дняго момента перед вы?здом Гучкова позиція Временнаго Комитета была колеблющаяся, но и в л?вом сектор? далеко еще неясен был путь, по которому твердо надлежало итти. Много позже в некролог?, посвященном Милюкову и напечатанном в 5 кн. американскаго 'Новаго Журнала', Керенскій изобразил Гучкова cпеціальным делегатом, который был послан в Псков Временным Правительством. Это уже идет совс?м наперекор тому, что было.

* * *

Противор?чія, которыми полны показанія людей, примыкавших к л?вой общественности, скор?е доказывают, что руководящее ядро Исп. Комитета в той или иной м?р? было осв?домлено о по?здк? думских делегатов и отнюдь ей активно не противод?йствовало. Можно сказать, что оно молчаливым признаніем, в сущности, санкціонировало компромиссный план и тактику, нам?тившуюся во Времен. Комитет?. Только в такой концепціи можно попять однородныя утвержденія у мемуаристов, принадлежащих к разным общественным формаціям, о соглашеніи, которое было установлено в теченіе дня перваго марта между думскими и сов?тскими кругами. Формальную исторію переговоров, т. е. офиціальную их сторону, повидимому, довольно точно передал Суханов. К утру 2 марта они не были закончены, и нам предстоит еще к ним вернуться. За кулисами шли частные разговоры, и этот обм?н мн?ній молва, зарегистрированная в дневниках и воспоминаніях, выдавала за принятыя р?шенія. Так, французскій посол, связанный с либеральными кругами и оттуда черпавшій свои информаціи, под четвергом 2 марта пом?чает: 'Исполнительные Комитеты Думы 'и Сов?та депутатов рабочих согласились на сл?дующих пунктах:

1. Отреченіе Императора,

2. Возведете на престол Цесаревича,

3. Регентство в. кн. Михаила, брата Императора,

4. Созданіе отв?тственнаго министерства,

5. Учредительное Собраніе, избранное всеобщим голосованіем.

6 Равенство народов перед законом'.

Ломоносов со слов все того же Рулевскаго, сообщавшаяся по телефону с 'друзьями' из Сов?та, говорит о вечер? перваго марта: 'весь в Дум?.. спор... шел о том, что д?лать: предлагали низложеніе, отреченіе или внушеніе, т. е. заточеніе Царицы и назначеніе отв?тственнаго министерства Остановились на среднем'. Припомним запись Гиппіус, пом?ченную '8 часов', о том, как 'развертывается.,, историческое двуглавое зас?даніе': 'начало зас?данія теряется в прошлом, не вид?н и конец; очевидно, будет всю ночь'. Вот почему 3 марта, когда стало изв?стно отреченіе Царя, и когда Суханов сд?лал 'вн?очередное' сообщеніе и передал, по его словам, в Исп. Ком., полученную им от доктора Манухина информацію о по?здк? Гучкова в Псков, которая была организована за 'спиной' Сов?та думским комитетом, 'особаго значенія этому д?лу никто не придавал' и 'офиціальнаго обсужденія никто не потребовал'. Вот почему в то время никому 'не пришло в голову' вм?нить в вину членам президіума Сов?та, состоявшим одновременно и членами думскаго комитета, соучастіе в попытк? 'плутократіи' сохранить я посл?дній момент монархію и династію. Это равнодушіе Суханов старается объяснить т?м, что не стоило уже обращать вниманіе на 'хитроумный махинаціи' думских 'политиканов', которыя 'пошли прахом и разс?ялись, как дым'. Явно придуманное искусственное объясненіе, ибо 3 марта, когда Исп. Ком., по словам Суханова, не уд?лил 'ни мал?йшаго вниманія самому факту отреченія', им одновременно было внесено постановленіе об арест?, отрекшагося от престола императора. Об этом постановленіи, выступающій в качеств? почти офиціальнаго историка д?ятельности Исп. Ком в первые дни революціи, мемуарист умолчал.

Ничего подобнаго не могло бы быть, если бы безотв?тственные закулисные переговоры, неясные, неопред?ленные, противор?чивые, принимавшіе вн?шне форму какого-то coup d'etat, были зам?нены с самаго начала опред?ленной договоренностью по основному, поставленному революціей вопросу. Можно ли было в д?йствительности сознательной волей тогдашніх политиков соединить дв? припципіально непримиримыя позиціи? Как-будто бы приходится признать, что принципіальная непримиримость в т? дни вовсе не означала тактическаго ригоріpзма, но д?ятели Сов?та оказались формально не связанными с т?ми переговорами, которые в заключительной стадіи привели к реальному отреченію царствовавшаго монарха. Мы должны выяснить теперь, что повліяло на изм?неніе психологіи 'верховников' л?ваго сектора, ибо от молчаливаго признанія думской тактики до р?шенія арестовать носителя верховной власти посл? благополучнаго завершенія компромисснаго плана — дистанція огромнаго разм?ра.