марта, р?шительно опровергает версію, развитую в воспоминаніях Ломоносова и усвоенную многими из посл?дующих исторических пов?ствователей.
Были ли еще какія-нибудь шифрованный телеграммы, направленная Ивановым в какой-то таинственный петербургскій адрес? В архив?, гд? хранится 'переписка, связанная с переходом к новому строю', повидимому, им?ется только 'полностью не расшифрованная' телеграмма Алекс?еву; эта шифрованная переписка не нашла никаких откликов в Чр. Сл. Ком. — ни при допрос? Иванова, ни в обзор?, сд?ланном Блоком. Но зато упоминаніе об этой шифрованной переписк? и даже текст телеграммы, близкой по содержанію к редакціи, которую дает Ломоносов ('Вы?зжаю в Вырицу. Оставляю корзинку, булки и хл?б'), можно найти в газетах того времени (напр., я 'Русской Вол?' 10 марта). Есть и упоминаніе об 'изв?стном реакціонер?' кн. Святополк-Мирском и н?кой обывательниц?, проживавшей в дом? № 71 на Невском пр., в адрес которых были будто бы направлены ивановская телеграммы. Не эти ли газетныя сплетни, ник?м не пров?ренныя и, в?роятно, совершенно вымышленный, нашли себ? отклик в воспоминаніях Ломоносова? В своих записях он упоминает, что на другой день посл? расшифрованія депеш Бубликов ему сказал, со слов министра юстиціи, что этот Святополк-Мирскій служил 'повидимому', посредником между Ивановым и Ал. Фед.(?)....
Эпопею с приключеніями 'диктатора' можно считать законченной. Он телеграфировал Гучкову, что не может прі?хать и ждал посл?дняго в Выриц?. Утром третьяго Иванов получил телеграмму от Родзянко с сообщеніем о назначеніи на его м?сто главнокомандующим петербургскаго военнаго округа ген. Корнилова и о предписаніи ему вернуться в Могилев. Иванов запросил Алекс?ева и. получив подтвержденіе, вы?хал в тот же день со своим 'батальоном' в Могилев. На ст. Оредж, как, его предупредили, ему готовится 'бенефис' и будет предъявлено требованіе, чтобы 'батальон присоединился' к революціи. Но все «велось к демонстраціи рабочих — 'челов?к сто в одной кучк?'. В Ставк? Иванов простился с батальоном и пожелал ему 'служить хорошо при новом правительств?'.
Перипетіи, связанныя с 'экспедиціей ген. Иванова', породили и другую легенду, — діаметрально противоположную той, которая наибол?е полно изложена в воспоминаніях Ломоносова. Родилась она в тот же день, что и первая, и в той же сред?. И по своеобразному стеченію обстоятельств ее поддержали в мемуарной литератур? такіе антиподы, как л?вый соц.-рев. Мстиславскій и в. кн. Николай Мих. Каждый из них придал легенд? свою формулировку. Для титулованнаго историка — в записи, быть может, н?сколько туманной, в дневник? от 27 апр?ля 17 г. — карательная экспедиція Иванова только 'водевиль'. Иванов поздн?е понял, что 'вся эта инсценировка была созданіем рук Гучкова.... и Алекс?ева, чтобы усыпить возможное безпокойство Императора и чтобы отдать себ? отчет в истинном настроеніи войск Царскосельскаго гарнизона. Не сл?дует забывать, что все положеніе могло быть перевернуто сверху донизу, если бы Дума и большинство войск, сосредоточенных в Петроград?. не подчинились бы требованіям улицы, и что Гучков и Милюков на сов?щаніи с новыми министрами... у в. кн. Михаила голосовали за конституціонную монархію против вс?х своих коллег, высказывавшихся за демократическую республику.
Отм?чая эту легенду, н?т надобности ее в подробностях разсматривать и т?м бол?е опровергать. И позиція Алекс?ева, выраженная в телеграмм? 28 февраля (в кн. Ник. Мих почему-то считает указанія Алекс?ева 'туманными'), и позиція думскаго Комитета, всем?рно стремившагося изб?жать гражданской войны, достаточно ясно выступила уже на предшествующих страницах.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ.
ОБРАЗОВАНІЕ ВРЕМЕННАГО ПРАВИТЕЛЬСТВА
I.Кандидатура Керенскаго.
Давно пора оставить легенду о том, что революціонное временное правительство было создано 'еще в 1916 г.': в 'неясном предвид?ніи неясных событій', как выразился Алданов в упомянутой выше стать? 'Третье марта', в юбилейном сборник? в честь Милюкова. Разсмотр?нію этой легенды я достаточно уже уд?лил вниманія в книг? 'На путях к дворцовому перевороту', потому возвращаться к ея анализу н?т надобности. Напомним только, что в тогу временнаго революціоннаго правительства не совс?м удачно впосл?дствіи облекли проект 'министерства дов?рія', под лозунгом котораго шла общественная агитація предреволюціоннаго времени.
В революціонные дни 'заран?е установленное' временное правительство родилось с н?которым опозданіем (значительным для тогдашней сумятицы), и вовсе не потому, что этому противод?йствовали новыя политическія силы, выступившія на авансцену. Милюков в своей 'Исторіи революціи' объяснил запозданіе техническими условіями: 'необходимость ввести в состав перваго революціоннаго правительства руководителей общественнаго движенія, происходившаго вн? Думы, сд?лала невозможным образованіе министерства в первый же день переворота'. Но кн. Львов днем 28-го уже был в Петербург?. (Мы им?ем 'приказаніе' военной комиссіи, пом?ченное 4 ч. 30 м. дня 28-го: 'выслать немедленно автомобиль Мойка 75, кв. бар. Меллер-Закомельскаго за кн. Г. Е. Львовым'). Между т?м временное правительство оформилось лишь в дневные часы второго марта, посл? того длительнаго ночного бд?нія, когда Родзянко, н?сколько предр?шая событія и выдавая предположенія за осуществленное авторитарно говорил Рузскому, что он 'вынужден был' этой ночью назначить временное правительство. Бол?е правдоподобно то объясненіе опозданію с организаціей правительственной власти, которое дал Стеклов в доклад? 30-го: 'в эти первые моменты ни буржуазія, ни мы как-то не мыслили о созданіи правительства. И когда через два дня посл? начала возстанія с достаточной ясностью стало опред?ляться, что возстаніе это несомн?нно поб?доносно, что оно ведет к установленію новаго режима, в этот момент на сцену всплыл вопрос об образованіи временнаго правительства'... Это значило, что концепція революціоннаго правительства была чужда д?ятелям 'Временнаго Комитета членов Гос. Думы', им?вшаго формально ц?лью лишь 'возстановленіе порядка и сношенія с учрежденіями и лицами'.
Поб?доносный ход революціи не изм?нил первоначально основной линіи 'думцев'. Суть ея можно передать записью современника. 2-го марта Гиппіус пос?тил изв?стный репортер 'Русскаго Слова' Руманов, пришедшій к писательниц? из Таврическаго дворца. 'Позицію думцев опред?лил очень точно с наивной прямотой' — заносит в дневник Гиппіус: 'Они считают, что власть выпала из рук законных носителей. Они ее подобрали и неподвижно хранят и передадут новой законной власти, которая должна им?ть со старой ниточку преемственности'. В ожиданіи когда, по выраженію Милюкова, 'наступит момент' образованія
