всякому кабинету большую устойчивость перед лицом стихійно ползущих вл?во масс'... 'Керенскаго не мог удовлетворить такой отв?т'' — зам?чает резонирующій мемуарист: 'Ему явно хот?лось быть министром. Но ему нужно было быть посланником демократіи и офиціально представлять ее в первом правительств? революціи'. Как видна из воспоминаній самого Керенскаго, позиція индивидуальнаго вхожденія в министерство, д?йствительно, его не удовлетворяла, он считал такое р?шеніе политически невозможным, ибо предвид?л огромную опасность, которая угрожала в том случа?, если революціоныя массы будут предоставлены случайному руководству Сов?та, не им?я офиціальнаго своего представителя во временном правительств?. Допустить это Керенскій не мог (« Je ne pouvais le permettre» — н?сколько претенціозно выражается он во французском текст?). Такое временное правительство было бы заран?е обречено. В то же время Керенскій, по его словам, сознавал невозможность переуб?дить сов?тских лидеров и повліять на изм?неніе их позиціи. Надо признать, что н?т никаких намеков на то, что Керенскій пытался возд?йствовать на изм?неніе лишь нам?чавшейся перваго марта тактики. Почва для его иниціативы и для его выступленія была подходящая, но в ночь с перваго на второе марта он в идеологических спорах участія не принимал; не оказал вліянія представитель демократіи и при подбор? кандидатов в будущее революціонное правительство.
Керенскій пишет в воспоминаніях, что эта ночь была для него самой трудной. Он должен был найти выход из почти безвыходнаго положенія. Силы его ослаб?вали. Истомленный обстановкой Керенскій впервые посл? безсонных ночей отправился домой. Зд?сь он потерял сознаніе и в полузабытьи провел 2—3 часа. И вдруг сразу пришло р?шеніе на вопрос, который мучил Керенскаго. Он должен принять пост министра юстиціи и открыто объяснить мотивы своего р?шенія непосредственно в Сов?т?. Р?шеніе это было принято не по т?м политическим соображеніям, которыя были выше изложены, а по мотивам исключительно гуманным. Керенскій неожиданно вспомнил об арестованных представителях старой власти. Он был уб?жден, что только он один в переживаемых условіях мог бы не допустить линчеванія их толпой и изб?гнуть ненужнаго кровопролитія. Так говорит сам мемуарист, утверждающей, что под таким впечатл?ніем он очнулся и немедленно позвонил по телефону во Временный Комитет, передав Милюкову свое окончательное р?шеніе. Керенскаго нисколько не смущало то обстоятельство, что он будет один от 'демократіи' в правительств?, ибо за ним было непререкаемое общественное мн?ніе, опред?лявшее уд?льный в?с будущаго 'заложника' демократіи в буржуазном правительств?[117].
В первой половин? дня собрался пленум Сов?та Р. Д., на котором Стеклов 'дипломатически и уклончиво' докладывал программу соглашенія, нам?тившагося с Врем. Комитетом. Во время доклада в зал? зас?данія появился Керенскій и потребовал предоставленія ему слова вн? очереди. Члены Исп. Ком., как пишет Керенскій, всем?рно старались отговорить его от выступленія, указывая на возбужденное состояніе многолюдной толпы рабочих и солдатских делегатов, которая может устроить Керенскому враждебную демонстрацію — необходимо подготовить собраніе к мысли, что формальный представитель Сов?та вступил в состав буржуазнаго правительства («Ils se jetteront sur vous et vous mettront en pieces» — в образных выраженіях передает мемуарист аргументацію 'церковников' Исп. Ком.). Т?м не мен?е Керенскій, взгромоздившись на стол, свое заявленіе сд?лал, объясняя мотивы, побудившіе его дать согласіе на предложеніе Врем. Ком., не дожидаясь р?шенія Сов?та, и потребовал дов?рія к себ?. 'Патетическія фразы, полубезсвязныя, но сказанныя с сильным подъемом с непривычным для впечатлительной аудиторіи мелодраматическим эффектом', произвели 'магическое д?йствіе' — так описывает 'Хроника февральских событій', авторы которой присутствовали на зас?даніи в качеств? активных д?йствующих лиц. В отчет? сов?тских 'Изв?стій' сказано: 'трудно представить энтузіазм, охватившій зал зас?данія. Единичные голоса, пытавшіеся протестовать... были заглушены единодушным возгласом подавляющаго большинства. Сов?т Р. Д. устроил Керенскому бурную овацію, которой еще не вид?ли, кажется, ст?ны Таврическаго дворца'. Суханов отм?чает, что настроеніе поднялось в тот именно момент, когда Керенскій мотивировал свое согласіе войти в состав министерства т?м, что в его руках находятся арестованные представители старой власти, которых он не р?шается выпустить из своих рук. Сам Керенскій не помнит деталей cвоей р?чи, но хорошо помнит устроенную ему овацію и то, что он был отнесен на руках до пом?щенія Временнаго Комитета. И поэтому, быть может, небезполезно воспроизвести (с маленькими лишь купюрами) эту р?чь в том вид?, как она на другой день была напечатана в офиціальных сов?тских 'Изв?стіях'... 'Товарищи,., дов?ряете ли вы мн??' — патетически спрашивал Керенскій. — 'В настоящій момент образовалось временное правительство, в котором я занял пост министра юстиціи. Товарищи, я должен был дать отв?т в теченіе пяти минут(?!) и потому не им?л возможности получить ваш мандат до р?шенія моего вступленіи в состав временнаго правительства.
Керенскій впал на мгновеніе в полуобморочное состояніе, что произвело, по наблюденіям присутствовавшаго Шидловскаго, на аудиторію потрясающее впечатл?ніе. Патетическія фразы, полубезсвязныя, как видим, были довольно опред?ленны по своему содержанію и достаточно демагогичны. Оратор погр?шил против истины, так как слишком очевидно, что новоявленный министр юстиціи в то время, когда Временное Правительство еще только конструировалось, не мог еще отдавать распоряженія об освобожденіи вс?х политических заключенных и, как сл?дует из соотв?тствующаго сообщенія 'Изв?стій' комитета думских журналистов, распоряженіе о вызов? из Сибири членов думской соц.-дем. фракціи было, сд?лано комиссарами Временнаго Комитета Аджемовым и Максаковым до занятія Керенским поста министра юстиціи. Керенскій 3-ьяго подтвердил лишь распоряженіе своих временных предшественников через н?сколько дней, придав ему довольно крикливую форму — спеціальной телеграммой 6 марта м?стным прокурорам предписывалось лично освободить подсл?дственных и осужденных по политическим д?лам и передать им прив?т министра.
Оваціи в Сов?т? Керенскій воспринял не только, как вотум личнаго дов?рія к нему, но и как одобреніе избранной им политической линіи. Он счел, что входит во временное правительство, как тов. предс. Сов?та, т. е. в качеств? офиціальнаго представителя 'рабочаго класса'. Было около 3 час. дня, когда произошло, по мн?нію одних, 'героическое выступленіе' Керенскаго в Сов?т? или, по мн?нію других, совершен был им coup d'etat. По впечатл?нію героя собранія, его выступленіе вызвало негодованіе у 'верховников' Исп. Ком.: когда толпа несла его на руках, Керенскій вид?л гн?вныя лица, грозившія местью. С этого момента, по его словам, началась против его вліянія в Сов?т? борьба «sans aucun sсrupule».
Неоспоримо, Керенскій вызвал негодованіе, может быть, у большинства членов Исп. Ком. — отчасти уже самим фактом своего непредвид?ннаго выступленія. Но столь же безспорно, что по существу он мог встр?тить и сильную поддержку у н?которых членов Комитета, если бы не д?йствовал так неподготовленно в одиночку. Каждый из мемуаристов под своим углом зр?нія воспринял атмосферу собранія. Суханов —
