Мартовскіе дни 1917 года

отношеніи их. Вот разсказ Курлова: 'Это отправленіе обставлялось весьма торжественно (Курлов утверждает, что перевоз совершился около 10 ч. веч.). В проход? между залом и подъ?здом, на пространств? приблизительно 40-50 шагов, была выстроена рота преображенцев. Прапорщик Знаменскій лично проводил меня до автомобиля, в котором я зам?тил какого-то челов?ка с забинтованной головой и вскор? узнал в нем Н. А. Маклакова. Против нас пом?стились унтер-офицер с револьвером в руках и член Гос. Думы Волков. По-прежнему нам было запрещено разговаривать, с предупрежденіем, что в случа? нарушенія этого приказанія унтер-офицер будет стр?лять'. По словам Васильева (б. дир. деп. полиціи), подтверждающаго описаніе Курлова, их предупреждали, что всякая попытка к б?гству вызовет прим?неніе оружія. В дневник? Протопопова записано: 'Впереди нас (Протопопов попал в автомобиль с ген. Беляевым) сид?л офицер и держал револьвер наготов?, о чем нас предупредил: за каждое движеніе — пуля в лоб'. Можно было бы предположить, что такая демонстративная вн?шность создана была лишь в показательных ц?лях — для возд?йствія на толпу. Но подобныя предположенія разс?иваются при ознакомленіи со свид?тельством одного из представителей революціонной общественности, сопровождавшаго ночную экспедицію. Зензинов разсказывает, что министр юстиціи предложил ему и Волкову принять на себя перевоз арестованных министров. 'Я с удовольствіем взялся выполнить это д?ло' — вспоминает мемуарист. 'Мн? интересно было в новой уже роли побывать в той самой кр?пости, гд? я полгода просид?л заключенным. Автомобили были приготовлены только поздно вечером, и перевод арестованных состоялся глубокой ночью. В пяти автомобилях мы везли 12 министров. На мою долю пришлись б. мин. вн. д. Макаров и б. мин. юстиціи Хвостов[130]. В автомобиль нас было четверо — два арестованных министра, солдат с наведенным на них револьвером и я. Министры сид?ли неподвижно, как бы раздавленные вс?м происшедшим. На улицах шум?ла толпа, несмотря на поздній час[131], и гудок нашего автомобиля гуд?л непрерывно. Занав?си на наших окнах были спущены (сл?довательно, отпадает возможность показательнаго пріема), и толпа охотно разступалась, когда шофер кричал ей, что автомобили сл?дуют по распоряженію Врем. Рев. Правительства'. В Петропавловской кр?пости Зензинов, к великому своему удивленно, натолкнулся на полк. Иванишина, того самаго 'в?рнаго слугу стараго правительства', который семь л?т тому назад караулил Зензинова, явившагося теперь в роли 'чрезвычайнаго комиссара Рев. Правит.'. Давая отчет Керенскому об исполненіи порученія, Зензинов настоял на том, чтобы Иванишин был 'немедленно см?щен и зам?щен в?рным челов?ком' (к каким результатам это привело, мы увидим ниже). Керенскій согласился и отдал тут же распоряженіе по телефону в кр?пость... Курлов передает такую деталь. По прибытіи в кр?пость им (т. е. Курлову и Маклакову) приказали 'выйти из автомобиля и стать лицом к ст?н?'. Они стояли до т?х пор, 'пока вс? арестованные не вышли', а потом их 'гуськом' повели в Трубецкой бастіон, зав?дующим котораго и был полк. Иваншин...

Для завершенія всей картины напомним, что Сухомлинов днем был перевезен в Петропавловскую кр?пость без всяких осложненій, и что никаких 'чрезвычайных комиссаров' для этого д?ла не понадобилось[132], а министр финансов Балк — 'ставленник Распутина' — был без всяких инцидентов освобожден, так как новому министру финансов, как сообщала 'Русская Воля', 'необходимо' было с ним 'бес?довать'.

3. Самочинные аресты.

В приведенной выше характеристик? Суханова самочинных арестов одно заключеніе мемуариста, конечно, надо признать правильным — аресты по ордерам из центра всетаки ограничивали возможность самосудов и вводили в изв?стныя рамки частную иниціативу, которая слишком легко рождалась в условіях переживаемаго момента. Трудно установить грани между самозарождающимся чувством толпы и воспріятіем ею лозунга, приходящаго как бы извн? и падающаго на благопріятную для себя почву. Инстинктивное подраженіе всегда лежит в основ? массовой психологіи. Потому так легко в Петербург? волна арестов в первые дни захватила толпу — ничего подобнаго не было, напр., в Москв?. В этом отчасти и разгадка того 'сложнаго психологическаго процесса' в народном сознаніи ('передать Дум? ея врагов'), о котором говорила в своем поздн?йшем отчет? думская комиссія об арестованных[133]. Яркую бытовую картину нарисовал нам П?шехонов, редактор 'Русскаго Богатства', в воспоминаніях 'комиссара Петербургской стороны'. 'Не усп?ли мы открыть комиссаріат — вспоминает он — как к нам уже повели арестованных... Пришлось создать при комиссаріат? особую 'судебную комиссію', в которой с утра до вечера посм?нно работало до 20 юристов, и она едва усп?вала справиться с д?лом'... 'Была прямо какая-то эпидемія самочинных арестов. Особенно памятен мн? один день, когда казалось, что вс? граждане переарестуют друг друга',.. 'За что вы их арестовали?' — спрашивал сл?дователь т?х, которые привели арестованных. — 'Да они против Родзянко'. 'Сл?дующее д?ло начинается т?м же вопросом: 'Почему вы их арестовали?' — 'Да они за Родзянко'. И обстановка обоих д?л одна и та же: сошлись на улиц?, заспорили, а потом бол?е сильные арестовали бол?е слабых. Если одни сами хватали и тащили в комиссаріат своих политических противников, то другіе ждали этого от комиссаріата. Нас прямо осаждали с требованіем обысков и арестов. Не мен?е того донимали пас доносами'.

Картину, зарисованную для 'Петербургской стороны', можно было наблюдать бол?е или мен?е повсем?стно[134]. Такія же случайный толпы приводили арестованных полицейских в Таврическій дворец — по словам его коменданта, даже с 'женами и д?тьми'. Заполняли ими и вообще 'подозрительными' градоначальство и огромный Михайловскій манеж... По газетным поздн?йшим исчисленіям, в общем было арестовано около 4000 челов?к (Бирж. В?д.), и министерству юстиціи пришлось создать особую сл?дственную комиссію для пров?рки формальных причин задержанія. К этим добровольцам по изысканно контр-революціи, д?йствовавшим с революціонным пылом, присоединялись всякаго рода любители наживы и всплывавшіе на мутной поверхности авантюристы, которые очень часто и возглавляли 'толпу' обыскивающих и арестующих. И в газетах того времени и в воспоминаніях принимавшаго ближайшее участіе в организаціи городской милиціи молодого адвоката Кельсона можно найти показательные образцы деятельности этих разоблаченных ретивых 'революціонеров' февральских и мартовских дней, которые с вооруженными солдатами, взятыми случайно на улиц?, ходили по квартирам, д?лали обыски, грабили и арестовывали 'по подозр?нію в контр-революціи'. Кельсон разсказывает, напр., как он случайно встр?тился со своим подзащитным, взломщиком-рецидивистом Рогальским, который явился в кабинет городского головы в полной 'модной форм? одежды' того времени — вплоть до пулеметной ленты. Легко себ? представить, каким водворителем 'порядка' являлся 'гвардіи поручик' корнет Корни де Бод, оказавшійся предпріимчивым и ловким рядовым Корн?ем Батовым — ему эти функціи 'защиты населенія' при сод?йствіи двух рот были поручены особым приказом Энгельгардта 28 февраля. 'Корни де Бод' ухитрился получить и отв?тственное назначеніе коменданта городской Думы и побывать на квартир? гр. Коковцева с нарядом 'из 12 нижних чинов'. Перед нами может пройти ц?лая портретная галлерея, которая откроется пом. коменданта Таврическаго дворца Тимановским — в д?йствительности изв?стным аферистом 'графом д'Оверн' (Аверкіевым), принявшим участіе в арестованіи посл?дняго предс?дателя Сов?та министров кн. Голицына.

В мин. путей сообщенія при Бубликов? и Ломоносов? активную роль играл 'ротмистр-гусар' Сосновскій, командовавшій ротой семеновцев, которая стояла зд?сь на страж?, он оказался б?глым каторжником, содержавшимся в Литовском замк?. Но это неизб?жная накипь революціи. Оставим ее[135]... П?шехонов дает правдивое объясненіе изнанк? революціи. Во всем этом, несомн?нно, сказывался не остывшій еще, а у многих и запоздалый азарт борьбы, хот?лось принять в ней участіе, внести свою долю в общую поб?ду[136]... Еще большую роль сыграл страх перед контр-революціей, но многіе просто не понимали, что такое свобода[137]. Но 'пароксизм страха' все-же должен быть поставлен на первом м?ст?. Тот же П?шехонов разсказывает, что он 'вынужден был держаться преднам?ренно р?зкаго тона в своем обращеніи с обвиняемыми и не жал?ть самых р?зких квалификацій но адресу старых властей и самых жестоких угроз по адресу т?х, кто осм?лится противиться революціи. Только таким путем мн? удалось при.... первой встр?ч? с толпой поддержать свой авторитет, как представителя революціонной власти. Иначе меня самого, в?роятно, заподозр?ли бы, как контр-революціонера'... Приспособленіе к настроеніям толпы