Мартовскіе дни 1917 года

слышно было очень плохо. да и подслушивают теперь вс? разговоры!... Только этим утром я прочла манифест и потом другой Михаила... Не бойся за Солнышко, оно не движется, оно не существует, но впереди я чувствую и предвижу св?тлое сіяніе солнца... О Боже! Конечно, Он воздаст сторицей за вс? твои страданія. Не надо больше писать об этом, невозможно! Как унизили тебя, послав этих двух скотов! Я не знала, кто это был, до т?х пор, пока ты не сказал сам... Я чувствую, что армія возстанет'... 'Только сегодня утром мы узнали, — сообщает А. Ф. в приписк?, — что все передано Миш?), и Бэби теперь в безопасности — какое облегченіе!'. Само письмо заканчивается словами: 'найди кого-нибудь, чтобы передать хоть строчку — есть у тебя какіе-нибудь планы теперь?'

Оставлю свой анализ писем пока в сторон?. Интересно. как проанализировали эти строки другіе в момент напечатанія писем. Перед нами передовая статья парижских 'Посл?дних Новостей' от 23 февраля 24 г., озаглавленная 'Посл?дніе сов?ты Царицы'. Не приходится сомн?ваться в том, что статья написана Милюковым — не только потому, что посл?днія строки статьи словно воспроизводят то, что Милюков написал в 'Исторіи', но и потому, что в 'Россіи на перелом?' автор ссылается на эту статью, как на свою. 'Назначеніе Михаила — заключала передовая 'Посл. Нов.' — было посл?дним даром Распутина Россіи и первым ударом по мирной революціи'. Я возьму комментаріи передовика газеты почти in extenso, сократив только н?которыя выдержки из писем. Процитировав из письма 2-го марта слова, что Царь 'ни в коем случа? не обязан' выполнять уступки, к которым его 'принудят', автор переходит к письму, пом?ченному 3-м мартом 'Страшная в?сть' об отреченіи, наконец, доходит до Царицы... ''Только что был Павел — разсказал мн? все'... 'Теперь она... не может ничего сд?лать из страха повредить'. И она сп?шит сд?лать несд?ланным что-то уже предпринятое (курсив мой). 'Она (все время в третьем лиц?) ни во что не вм?шивается, никого не вид?ла из 'т?х' и никогда об этом (о чем?) не просила'... Не будем догадываться, какія тайны похоронены в этих сп?шных подготовленічх к возможному допросу. Но то, что сл?дует за этим превосходит по важности все предыдущее. Д?ло касается смысла отреченія не в пользу сына, как сл?довало бы по закону, а в пользу 6рата, что было явно незаконно. Как изв?стно, первоначально царь думал отречься в пользу насл?дника, но передумал за н?сколько часов до прі?зда Гучкова и Шульгина. Видимо в. кн. Павел Ал. передал цариц? не только о голом факт? отреченія, но и о мотивах этой перем?ны нам?реній. Только (курсив повсюду мой) этим могут объясняться дальн?йшія таинственныя слова императрицы: 'Я вполн? понимаю твой поступок, о мой герой. Я знаю, что ты не мог подписать противное тому, о чем ты клялся на своей коронаціи (т. е. передать насл?дство сыну?)... Клянусь жизнью, мы увидим тебя снова на твоем престол?'...

Другое письмо, написанное в тот же день[236], дает н?которое поясненіе: 'только сегодня утром (это, очевидно, относится к той же бес?д? с Пав. Ал.) мы узнали, что все передано Миш?), и Бэби (насл?дник) теперь в безопасности — какое облегченіе'[237]. Смысл этих слов в связи с предыдущим может быть только один (курсив мой). Отказ в пользу брата нед?йствителен, и это есть тот трюк, который задуман был и осуществлен в отсутствіи императрицы, но ею всец?ло одобряется: 'Мы понимаем друг друга без слов'. При условіи передачи власти Михаилу легче было впосл?дствіи истолковать весь акт об отреченіи, как нед?йствительный. Есть основаніе (?) думать, что такое толкованіе было вообще распространено среди великих князей'.

Под вліяніем ли самих писем А. Ф. или толкованій комментаторов Шульгин в воспоминаніях н?которыя из этих мыслей приписал себ? — в тот момент, когда перед думскими делегатами неожиданно встал вопрос об отреченіи в пользу брата. Т?м самым мемуарист поддержал частично легенду о 'трюк?'. Припомним. 'Если Государь не может отрекаться в пользу брата — подсказывал тогда Шульгин 'кто-то другой', 'бол?е быстро' за него соображающій, — пусть будет неправильность. Может быть, этим выиграем время... когда все угомонится... престол перейдет к Алекс?ю Николаевичу'[238].

Из этих слов мемуариста представитель л?ваго направленія революціонной исторіографіи Чернов сп?шит сд?лать вывод: 'Иными словами насл?дника, его отца и мать временно 'выводят из игры' и вм?сто них ставился под удар в. кн. Мих. Ал. При неудач? расплачиваться головой должен был он, при удач? — плоды ея достались бы другому. Корона, которую везли Мих. Ал. Гучков и Шульгин, была подлинным 'даром данайцев'. Из слов Шульгина не сл?довало, конечно, заключеніе, что во имя спасенія 'Бэби' на закланіе 'революціонному сброду' отдавался 'Миша'. Но почти несомн?нно. что так Шульгин вообще не думал в часы переговоров об отреченіи. Это видно из отв?та, который Шульгин дал 2-го марта ген. Данилову в качеств? 'спеціалиста по такого рода, государственно-юридическим вопросам'. 'Несомн?нно, зд?сь юридическая неправильность, — отв?тил, по словам Данилова, Шульгин: 'Но с точки зр?нія политической, которая должна сейчас превалировать, я должен высказаться в пользу принятаго р?шенія. При воцареніи царевича Алекс?я будет весьма, трудно изолировать его от вліянія отца и, главное, матери, столь ненавидимой в Россіи. При таких условіях останутся прежнія вліянія, и самый отход от власти родителей малол?тняго императора станет фиктивным; едва ли таким р?шеніем удовлетворится страна. Если же отстранить отца и мать совс?м от ребенка, то этим будет косвенно еще бол?е подорвано слабое здоровье цесаревича Алекс?я, не говоря уже о том, что его воспитаніе явится ненормальным. Терновым в?нком страданія будут ув?нчаны головы вс?х трех'.

Такой простой жизненный отв?т, данный в т? дни[239], впосл?дствіи покрылся таинственной пеленой историческаго тумана... Чернов все-таки проявил большую осторожность, нежели передовик 'Посл. Нов.' в вопрос? о 'трюк?', придуманном в царской семь? о престолонасл?дованіи, и центр тяжести переносит в предвид?нія той 'неутомимой женщины', которая хот?ла 'лихорадочно' 'тотчас посл? отреченія, втянуть мужа в разговор с ц?лью реставраціи'. 'Трудно судить, — зам?чает Чернов — насколько в унисон со своей политической Этеріей думал и чувствовал посл?дній русскій император. Она во всяком случа? в этом не сомн?валась и отреченіе в пользу Михаила разсматривала, как тактическій маневр'. Все же 'надо думать, — полагал автор, — что в лабиринт? событій, гд? он (Николай) блуждал как безпомощно в это время, ему была брошена из Царскаго Села 'нить Аріадны'. То были три письма Императрицы от 1-го, 2-го и 3-го марта'. Никакого письма от 1-го марта на д?л? не было. Удивительно, что автор не задался даже вопросом: мог ли Царь до отреченія получить письмо своей жены. Письмо от 3-го и 4-го, посланное через 'жену офицера', было написано посл? отреченія, и естественно, не могло повліять на р?шеніе[240]. Молодые офицеры, отправившіеся из Царскаго, прибыли в Псков в ночь с 3-го по 4-ое, как устанавливает дневник ген. Болдырева: ...'оба — приверженцы стараго строя и в частности 'Ея Величества'. Я спросил их, кого им надо. — 'Мы ?дем к Государю, думали застать его зд?сь; не откажите сказать, гд? теперь Е. В.'. Я им сказал: 'В Ставк?. От кого же вы им?ете порученіе и к кому? Замялись сначала, а потом сообщили, что к Государю, — 'хотим осв?тить ему правдивое положеніе д?л'. Когда их принял Рузскій, они сознались, что везут по письму, кажется дубликаты, Государю от Ея Величества,...'[241].

Если подойти к письмам А. Ф. без кривотолков и предвзятых точек зр?нія, то многія 'тайны' перестанут быть ими. Вот таинственные 'т?' и 'это', о которых сообщает она 3 марта, подготовляясь к 'возможному допросу' и сп?ша 'сд?лать несд?ланным что-то уже предпринятое'.

Тот, кто внимательно и полностью прочтет письма А. Ф., тот легко усмотрит, что под титлом 'они'' у нее всегда фигурируют думскіе д?ятели. Это даже ясно из того письма, о котором идет р?чь и в котором А. Ф. негодует на в. кн. Кирилла, который 'ошал?л, ходил в Думу с Экипажем и стоит за них '. Подобная терминологія, как свид?тельствовали в показаніях перед Чр. Сл?д. Комиссіей, пришла от 'Друга', которому так в?рила Царица: 'они' — это члены Государственной Думы... Попробуем подставить вм?сто 'они' — члены Гос. Думы. Тогда получится текст: 'Она ни во что не вм?шивается, никого не вид?ла из членов Г. Д. и никогда об этом не просила, так что не в?рь если теб? это скажут'. Легко дешифрируется и 'это'.

* * *

В письм? 2-го марта, гд? А. Ф. говорила о нед?йствительности вынужденных со стороны Царя 'уступок', она упоминала, что в. кн. Павел составил 'идіотскій манифест относительно конституціи посл? войны'. Еще в первые дни посл? переворота, 11 марта, в 'Русской Вол?' появилось интервью, данное в. кн. Павлом, в котором посл?дній разъяснил исторію этого конституціоннаго проекта. Начиналось интервью с разсказа о том, как 28 февраля Пав. Ал. был вызван во дворец к А. Ф. 'По?зжайте немедленно на фронт' — заявила она: 'постарайтесь привести преданных нам людей. Надо спасти во что бы то ни стало трон. Он в опасности'. 'Я отказался. — разсказывал П. А., — ссылаясь, на то, что мои обязанности, как начальника