надвигались на дворец для того, чтобы его разгромить, и что охрана дворца покинула его уже 1-го марта и что по самому дворцу уже ходили кучки революціонных солдат.
Из письма А. Ф. 2-го видно, как сгущается постепенно атмосфера, как изолируется понемногу дворец от вн?шняго міра, и как близкіе люди попадают на учет или оказываются арестованными. 'Ты прочтешь все между строк и почувствуешь, — писала она мужу: 'всего не скажешь в письм?', но как все это далеко от того жуткаго 'нечелов?ческаго' одиночества, о котором говорил в своих парижских докладах (уже для русской публики) в 36-м году Керенскій, когда с образностью, переходяіщей в фальшь, утверждал, что царская семья вс?ми была покинута и 'революціонеры б?гали в аптеку' за л?карствами для больных д?тей[248]. А. Ф., конечно, бодрилась, когда говорила о своем даже боевом настроеніи: 'вс? мы бодры, не подавлены обстоятельствами, только мучаемся за тебя'. С ночи на 3-е 'тревога' должна была усилиться, ибо был арестован поздно вечером в ратуш? ген. Гроттен ('совершенство' аттестовала его Царица в письм? 2-го) и другія лица (сообщенія из Ц. С. в Ставку). Вн?шне, однако, все еще по старому: 'Мы вс? держимся по прежнему, каждый скрывает свою тревогу... вечером, — пишет А. Ф. 3-го, — я с Маріей д?лаю свой обход по подвалам, чтобы повидать вс?х наших людей — это очень ободряет...'[249].
Три дня, прошедшіе с 28 февраля, — время огромное для момента, когда событія текли с быстротой часовой стр?лки. В?роятно, обстановка, в которой происходило первое свиданіе А. Ф. с вел. кн. Павлом, была ближе к характеристик?, которая дана была в письм? 2-го марта: 'Павел, получившій от меня страшн?йшую головомойку за то, что ничего не д?лал с гвардіей, старается теперь работать изо вс?х сил и собирается нас вс?х спасти благородным и безумным способом'. Д?ло идет об 'идіотском манифест? относительно конституціи посл? войны'. Предоставим вновь слово в. кн. Павлу оно, конечно, претворено воспріятіем газетнаго сотрудника[250]. '1-го марта, — продолжает интервью, — я вторично был вызван во дворец, но пойти туда отказался. В то время у меня на квартир? готовился манифест о полной конституціи русскому народу. Его должен был подписать Николай Александрович. Заручившись подписями Кирилла Вл. и Мих. Ал. и подписавшись под этим манифестом сам, я отправил манифест в Гос. Думу и вручил его под расписку Милюкову. А уже потом я отправился по дворец. Первые вопросы, заданные мн? тогда Алек. Фед., были такіе: — 'гд? мой муж? жив ли он? И что нужно сд?лать для улаженія безпорядков?' Я передал А. Ф. содержаніе заготовленнаго мною манифеста, и она его одобрила'. Дал?е передавалось содержаніе этого не очень удачнаго по форм? выраженія 'манифеста'. 'В твердом нам?реніи переустроить государственное управленіе в Имперіи на началах широкаго представительства, мы предполагали пріурочить введеніе новаго государственнаго строя ко дню окончанія войны', — начинал манифест и перекладывал зат?м отв?тственность на 'бывшее правительство', которое, 'считая нежелательным установленіе отв?тственности министров перед отечеством в лиц? законодательных учрежденій, находило возможным отложить этот акт на неопред?ленное время. Событія посл?дних дней, однако, показали, что правительство, не опирающееся на большинство в законодательном учрежденіи, не могло предвид?ть возникших волненій и их властно предупредить'. Посему: 'Мы предоставляем государству россійскому конституціонный строй, повел?ваем продолжить прерванныя указом нашим занятія Гос. Сов?та и Гос. Думы, поручая предс?дателю Гос. Д. немедленно составить временный кабинет и в согласіи с ним озаботиться созывом Законодательнаго Собранія, необходимаго для безотлагательнаго разсмотр?нія им?ющаго быть внесенным, правительством проекта новых основных законов Россійской Имперіи'[251].
Манифест еще не был представлен во Временный Комитет, когда до в. кн. Павла дошло сообщеніе о том, что начались разговоры по поводу отреченія и назначенія Мих. Алек. регентом. Тогда, как мы уже знаем, в. кн. Павел написал своему племяннику Кириллу с просьбой переговорить с Родзянко. Племянник, уже ходившій с красным флагом, н?сколько раздраженно отв?тил дяд?: ...'до меня дошли лишь слухи. Я совершенно с тобой согласен, но Миша, несмотря на мои настойчивыя просьбы работать ясно и единомышленно с нашим семейством, прячется и только сообщается секретно с Родзянко. Я был вс? эти тяжелые дни один, чтобы нести свою отв?тственность перед Ники и родиной, спасая положеніе, признавая новое правительство'.
Тактика спасенія династіи, прим?ненная в. кн. Кириллом в революціонные дни, вызвала р?зкое отрицательное отношеніе к себ? не только со стороны А. Ф. Брат легитимнаго кандидата на Россійскій престол занес в дневник 9 марта такое сужденіе по этому поводу старшаго в род? в. кн. Ник. Ник.. 'Поведеніе в. кн. Кирилла глубоко возмутило вс?х'. 'Еще посл? опубликованія отреченія это было бы допустимо, но до этаго долг присяги и чести не допускали таких д?йствій, т. е. переходить на сторону в то время врагов Государя, гд? кровь наших предков, честь и сознаніе своего достоинства'.
Редакція 'Краснаго Архива' не расшифровала того лица, скрытаго в письм? в. кн. Павла под иниціалами Н. И., при посредств? котораго Павел Александрович был все время в контакт? с Государственной Думой, между т?м это нетрудно сд?лать. Подразум?вался зд?сь прис. пов. Иванов — тот самый, который позже играл в дни гражданской войны н?сколько двусмысленную роль при образованіи С?в-3ап. Правительства на фронт? ген. Юденича. Посредническая роль его недостаточно ясна[252], равно как и вс? предварительные шаги, предшествовавшіе составленію 'манифеста' и охарактеризованные в. кн. Павлом в интервью словами: 'Я сл?дил за ходом событій и был в курс? вс?х д?л'.
Попытка спасти положеніе 'манифестом' запоздала. В момент, когда дядя и племянник обм?нивались еще письмами, 'новое теченіе' в 'Дум?' уже опред?ленно оформилось в категорическое требованіе, и Родзянко, как мы знаем, писал лицу, нам?чавшемуся в регенты: 'успокоит страну только отреченіе от престола'. Жена в. кн. Павла, кн. Пал?й, информируя, с своей стороны, Императрицу о настроеніях 'в Дум?' и предпринятых ея мужем шагах, на другой день писала: 'весь вчерашній день он был в угнетенном состояніи, так как не было ни по?здов, ни телефонов, в?рный нам челов?к, который держал нас в контакт? с Гос. Думой, не появился'. Второго, когда писалось письмо с таинственным 'они', А. Ф. даже не представляла себ?, что поставлен вопрос о см?н? верховной власти. Перед нею, как memento mori, стоял 'идіотскій' манифест, измышленный стараніями в. кн. Павла Ал. Едва ли при такой квалификаціи манифеста можно предположить, что А. Ф. 'одобрила' его содержаніе, как утверждал П. А. в интервью. Но я не рискнул бы без оговорок подтвердить и им?ющіяся св?д?нія, что Императриц? было предложено подписать проект манифеста, но она категорически отказалась[253]. Она могла отнестись в общих чертах сочувственно к тому политическому шагу, который д?лал в. кн. Павел, и в котором она готова была вид?ть неизб?жную теперь уступку общественному мн?нію, против чего с присущей страстностью и упорством она боролась посл?дніе годы. Недаром 'идіотскій' манифест все же она назвала 'благородным и безумным способом' спасенія. Положеніе казалось А. Ф. небезнадежным. Она над?ялась не только на 'чудо', но и на то, что захватившій вс?х 'микроб' постепенно исчезнет. 'Два теченія — Дума и революціонеры, которые, как я над?юсь, отгрызут друг другу голову, — это спасло бы положеніе', — писала Ал. Фед. 2-го... 'Когда узнают, что тебя не выпустили, войска придут в неистовство и возстанут против вс?х. Они думают, что Дума хочет быть с тобой и за тебя. Что же, пускай они водворят порядок и покажут, что они на что-нибудь годятся, но они зажгли слишком большой пожар, и как его теперь потушить?' 'Бог поможет, поможет', — заканчивала Царица письмо, — 'и твоя слава, вернется. Это — вершина, несчастій!.. Какой ужас для союзников и радость врагам. Я не могу ничего сов?товать, только будь, дорогой, самим собой. Если придется покориться обстоятельствам, то Бог поможет освободиться от них'[254]. В письм?, (отправленном 3 марта, кн. Пал?й сообщила о новых 'ужасах', им?вших м?сто наканун? ('главное, р?чь Милюкова') и побудивших в. кн. Павла экcтренно с 'вахтером' послать в 12 час. сл?дующее письмо Родзянко ('мы сообща составили' — писала княгиня): 'Как единственный оставшійся в живых сын Царя-Освободителя, обращаюсь к Вам с мольбой сд?лать все, от Вас зависящее, дабы сохранить конституціонный престол Государю... Я бы не тревожил Вас в такую минуту, если бы не прочитал в 'Изв?стіях' р?чь мин. ин. д. Милюкова и его слова о регентств? в. кн. Мих. Ал. Эта мысль о полном устраненіи Государя меня гнетет... Я бы сам прі?хал к Вам, но мой городской мотор реквизирован, а силы не позволяют итти п?шком'. Сл?довательно, 3-то в 12 час. дня в. кн. Павел не знал еще о фактическом отреченіи — письмо кн. Пал?й заканчивалось вопросом: 'есть ли изв?стія от Государя? В Псков? ли он или у?хал 'и куда, и на, что р?шился?'[255]. Не знала и Ал. Фед. — не знала 'совершенно ничего', иногда начала писать письмо, предположенное к отправк? через 'жену
