голову пришла идея, и он огляделся по сторонам, осмысливая, насколько она реальна.
– По-моему, нам следует поискать более надежное укрытие, сосредоточить там запас продуктов и воды на случай отступления из штольни. И оно должно быть неприступно, хотя бы с трех сторон.
– Вы все-таки считаете, что нам придется сражаться? – тихо спросила девушка.
Артем пожал плечами. Всякое может быть, но в его правилах было просчитывать все варианты наперед и быть готовым к самому худшему из них. Об этом он и сказал Ольге.
Она подняла на него серьезные глаза, и, к своему удивлению, он не заметил в них и тени страха. Только чуть-чуть любопытства и еще что-то, чего он так и не сумел понять.
– Давайте поищем, – просто сказала она. – Я пойду направо, а вы – налево.
Они разошлись и почти час бродили в поисках укрытия, причем Артем подозревал, что Ольга слабо представляет, что он конкретно имел в виду, и не слишком надеялся на удачу.
Но вскоре она позвала его из-за высокого нагромождения камней. Артем поспешил на ее голос и увидел, что девушка отыскала именно то, что он только что мысленно представлял себе. Громадный кусок скалы скатился сверху и застрял между двумя другими, образуя подобие крыши. Артем окинул укрытие оценивающим взглядом. С двух сторон его окружали откосы метров в тридцать высотой, сзади – столь же отвесная скальная стенка – ну просто идеальное место для многодневной обороны, конечно, при достаточном запасе продуктов, воды и боеприпасов.
Пригнувшись, Артем прошел внутрь, осмотрелся и заметил небольшое углубление в стене.
– Вот и отлично, – он потер ладони, – здесь можно разместить запасы воды и продовольствия, а на полу хватит места не только для людей, но и для небольшого костра. Правда, – он взглянул вверх, – придется немного потрудиться, чтобы заделать дыры в потолке.
– Вы хотите, чтобы мы сюда перебрались? – озабоченно спросила Ольга. – Но посмотрите, здесь трудно подниматься. Тропа очень крутая, к тому же идет над обрывом. У Надежды Антоновны может закружиться голова, да и Синяев, он такой неуклюжий...
– Нет, это – запасной вариант, на случай, если придется отступать из штольни. В плане осады и обстрела с берега она более уязвима. Здесь же от прямого обстрела защищает эта глыба. – Артем кивнул на огромный камень, загораживающий вход в укрытие. – Мы же без особых хлопот сумеем держать под прицелом весь берег...
– Было бы чем этот берег обстреливать, – язвительно вставила Ольга, но Артем продолжал:
– Я почему-то уверен, что у Каширского и Шевцова все получится, и уже к утру мы будем иметь на вооружении то, что они называют арбалетом.
– Иметь мало, – опять съязвила Ольга, – надо, чтобы этот арбалет еще и стрелял.
Артем промолчал. Потом достал измятую пачку трофейных сигарет.
– Курите?
Она покачала головой.
– Прекрасно! – обрадовался Артем. – Честно сказать, я на это надеялся. – Он открыл пачку. Сигарет оставалось десять штук. – Я, знаете ли, эгоист по натуре и очень хочу выкурить их сам.
Он опустился на камень, прикурил сигарету и жадно затянулся. Ольга села рядом.
– Артем Егорович, вы не боитесь, что бандитам вскоре надоест прятаться от Диминых пуль и они перейдут к более решительным действиям?
– Я предполагаю, что они трусливы, но не настолько глупы, чтобы не понять, что из пистолета на таком расстоянии очень проблематично попасть в человека.
– А что тогда?
– А тогда я вас поцелую, – весело и неожиданно для себя выпалил Артем.
– И схлопочете по физиономии, – не менее весело ответила Ольга и уже серьезно спросила: – А если затея с арбалетом провалится и эти ублюдки все-таки переправятся через реку?
Артем закусил губу и некоторое время сосредоточенно размышлял. Затем очень медленно произнес:
– Не хочу скрывать от вас правду. Шансы на спасение у нас мизерные. Если, как вы сказали, эти ублюдки прорвутся через мост, пощады не будет ни нам, ни тем бедолагам в яме. Хотя все-таки я ошибся, один шанс есть. – Он повел рукой в сторону заросших тайгой гор. – Если мы разделимся и разбежимся в разные стороны, то им тоже придется разделиться. Места здесь глухие, и, возможно, кому-то удастся уйти от погони, а потом рассказать о том, что случилось с нами. Но это, конечно, слабое утешение.
– Но вы решительно настроены сражаться. Почему?
– Юрий Федорович очень убедительно высказался в пользу сражения. Но я бы и без этого принял решение драться с ними. Эти сволочи, что на том берегу, мне не по душе. И это все, что я могу вам сказать. Я не люблю, когда одни люди издеваются над другими, превращают их в безропотную скотину. И не важно, кто они, с Кавказа, из Сибири или из Африки. Это одно племя сволочей, которые наживаются на человеческих слабостях, жируют на нашем горе. Я их ненавижу, и, если мне нечем будет стрелять, я их буду душить и не сдамся, если даже мне наступят на горло ногой.
– Профессор сказал, что вы прошли Чечню...
– Прошел, и что из того? – спросил Артем с вызовом.
Но Ольга на вызов не отреагировала.
– Там, наверное, было ужасно?
– Да нет, ничего. К самой войне привыкаешь. Привыкаешь, когда в тебя стреляют. Привыкаешь к грязи, недостатку воды, отсутствию женщин. Человек ко всему может привыкнуть, в конце концов. Поэтому войны и возможны. Люди приспосабливаются и принимают самые чудовищные вещи за вполне нормальные. Иначе они бы не выдержали и быстро сломались, а это даже страшнее, чем быть подстреленным. Ранение можно вылечить, а сдвиг по фазе – практически невозможно.
Она кивнула:
– Я понимаю. Они стреляют в нас, Дима – в них. Профессор говорит об уничтожении негодяев, как о самом обыденном деле. А ведь он сугубо гражданский человек, даже в армии не служил. Выходит, в человеке изначально заложен инстинкт убийства?
– Неправда, – резко возразил Артем, – в человеке заложен инстинкт самосохранения: защищая себя или свое потомство, он вынужден убивать себе подобных.
– Но признайте, вместе с тем человек – существо агрессивное. Возможно, это качество и сделало его венцом творения?
Артем поморщился:
– Может быть, именно это качество удерживает нас от более ужасных вещей. – Он неожиданно засмеялся: – Оля, давайте оставим всю эту философию профессору.
Девушка не приняла его тон и продолжила:
– Вы сказали странную вещь, Артем Егорович. – Она вздохнула. – Вы сказали, что в самой войне нет ничего особенного. Но что может быть хуже, если не сама война?
Артем отвернулся, чтобы не выдать охватившего его чувства. Но Ольга ждала ответа, и он через силу ответил:
– Я имел в виду бои. А когда они прекратились, когда я перестал воевать, когда уже не мог сражаться, мне стало очень плохо.
– Вы были в плену?
– Нет, меня сбили недалеко от Гудермеса, в Чечне. – Артем достал из пачки новую сигарету, но, задумчиво повертев ее в пальцах, заложил за ухо. – Я убивал людей на войне с воздуха. Я не видел их лиц, не смотрел им в глаза и не замечал в них ужаса смерти. Теперь мне придется встретиться с ними лицом к лицу, и, вероятно, очень скоро. – Он раздраженно покачал головой. – Вам не понять этого. Вы не видели всей этой грязи, крови, не слышали матерщины и криков раненых... – Он махнул рукой. – Давайте не будем об этом.
В его памяти, как на фотопленке, внезапно проявились лица боевиков, окруживших копну, на которой лежал он, полковник Таранцев, с бесполезным пистолетом в руках, в окровавленном комбинезоне и с залитым кровью лицом. Он видел, как один из боевиков, с тупым равнодушным лицом, поджег пучок сухой травы и воткнул его в стог, а остальные принялись стрелять из автоматов, но не по Артему, не с целью добить его, а тоже по соломе, чтобы скорее поджечь ее. Всполохи пламени, сквозь которые он различал их торжествующие лица, разинутые в крике рты преследовали его во снах и заставляли просыпаться среди ночи в холодном поту и уже от собственного крика. Поэтому он и предпочитал нормальному сну тяжелое пьяное забытье.
Ольга, видно, почувствовала, что ненароком коснулась запретной темы.
– Извините, Артем Егорович, что я так разволновала вас, – сказала она с раскаянием в голосе.
– Пустяки, только давайте забудем про Егоровича. Однажды у вас это очень удачно получилось. Я – Артем. Просто Артем.
– Хорошо. Просто Артем – это звучит великолепно!
– Вы замужем? – быстро спросил он.
– Нет, – ответила она так же быстро и добавила: – Я вдова, Артем. И у меня есть дочь. Алена. Вчера ей исполнилось пятнадцать.
– Вдова? – Артем на мгновение растерялся, а потом взял Ольгу за руку. – Прости. Кажется, мы взаимно разбередили друг другу души?
– Мой муж погиб при исполнении служебных обязанностей. – Ольга отвернулась от него, но руку не отняла. – И он тоже знал толк в сражениях и в войнах.
– Он был военным?
– Какое это имеет теперь значение?
Крошечная слезинка скатилась у нее по щеке.
Артем подхватил ее пальцем, И вдруг, не отдавая себе отчета, прижал Ольгу к груди и принялся целовать ее лицо. Она сдавленно охнула, напряглась, пытаясь освободиться, но Артем, окончательно потеряв голову, приник к ее губам, которые податливо раскрылись, но только на мгновение. А уже в следующее мгновение он лежал на спине и с недоумением смотрел на стоявшую над ним женщину.
– Ты что? – спросил он, пораженный таким неожиданным и явно профессиональным броском. – Очумела?
Ольга поставила ему ногу на грудь и слегка придавила.
– Послушай, Таранцев, если я немного расслабилась и сказала чуть больше, чем положено, это не значит, что я позволю тебе какие-то вольности. Да, я – вдова, но не шлюха, и умею постоять за себя.
Она отошла в сторону и присела на камень, с явной
