насмешкой наблюдая за тем, как он поднимается с земли, потирая ушибленный локоть. Наконец Артем устроился на камне поодаль и, не глядя на Ольгу, принялся стряхивать песок и сухую траву, прилипшие к джинсам.
– Помочь? – Женский голос звучал язвительно, и Артем заметил, что она едва сдерживает смех.
– Какая ты, к черту, тренер по художественной гимнастике, наверняка каратистка или дзюдоистка, – сказал он сердито, стараясь скрыть смущение.
– Ты мне льстишь, Таранцев, – сказала она весело и подала ему руку. – Мир?
– Мир! – Он слегка сжал ее ладонь. – Почему ты стала звать меня по фамилии? Я ведь сказал уже: я – Артем. Просто Артем.
– Во-первых, хоть ты и Артем, но далеко не так прост, каким пытаешься казаться, а потом, мне нравится твоя фамилия. Таранцев, – произнесла она слегка нараспев. – Таран. Неплохо звучит, а?
Артем усмехнулся:
– К слову, в армии меня звали Таранью, а это звучит менее романтично.
– А я знаю, почему. – Она коснулась его щеки ладонью, провела сверху вниз, почти погладила. – Потому что ты худой и смуглый, словно на солнце закопченный. – И тихо добавила: – И колючий.
Артем судорожно перевел дух и отвел ее руку от лица.
– Пора идти. – Он старался не смотреть ей в глаза, понимая, что может опять сорваться, и тогда им не уйти отсюда до утра. – Уже темнеет. Пойду, проверю, как там Дима, а ты возвращайся в лагерь.
– Есть, товарищ полковник! – Она лихо козырнула и пошла вниз по тропинке. На повороте оглянулась, и только зубы блеснули в надвигавшихся сумерках. – А ты классно целуешься, Таранцев, правда, я не вру. – И, засмеявшись, скрылась среди камней.
А он стоял некоторое время без движения, смотрел ей вслед и никак не мог понять, почему вдруг так тревожно забилось его сердце. И наконец понял: ни единая душа в этой дыре, даже Пашка, не знала, что в прошлой своей жизни он был полковником.
Глава 13
Пока Шевцов рылся в металлическом хламе, Каширский сидел, с клекотом посасывая свою пустую трубку и задумчиво взирая на стену лесистых гор на западе. Сердце его колотилось от быстрого подъема, он слегка задыхался, но все равно чувствовал себя несравненно лучше, чем в первую ночь в горах. Сейчас профессор почти не думал о сердце, а прокручивал в голове некоторые детали – детали науки убивать без пороха. Он четко представлял себе расстояние, траекторию, проникающую способность снарядов, которые можно будет запустить из оружия, изготовленного из металлических пластин и проволоки, и старался совместить мысленно выстроенные графики с имевшимся в наличии материалом.
Каширский посмотрел вверх на остатки деревянных балок, и новая идея пришла ему в голову, но он решил повременить с ней – первым делом надо было заняться арбалетом.
Шевцов наконец-то выпрямился и показал Каширскому плоскую пружину:
– Это часть автомобильной рессоры. Подойдет?
Каширский взял ее, попытался согнуть и не смог. Она была слишком упругая.
– Сильная штука, – сказал он. – Сильнее, чем все, что использовалось в средние века. Из нее получится мощное оружие. Пожалуй, даже более мощное, чем мы рассчитывали. Только бы удалось натянуть его.
– Давайте еще раз обдумаем все как следует, прикинем, короче – семь раз отмерим.
Каширский стал набрасывать чертеж на листке из записной книжки.
– Для легких луков обычно использовали костяные рычаги, но для оружия, которое мы собираемся сделать, это не годится. Тяжелые военные арбалеты натягивали тремя способами – с помощью специальных шкивов, которые во время стрельбы снимались, особого рычага, который назывался «козьей ногой», или воротом с системой блоков, встроенных в арбалет.
Шевцов смотрел на грубые наброски профессора и кивал в такт его объяснениям.
– Нам надо ориентироваться на ворот, – заметил он. – Что-то другое у нас просто не получится. В случае необходимости можно слегка сточить пружину, чтобы ослабить ее. – Он оглянулся. – А где Синяев?
– Понятия не имею, – сказал Каширский, – давайте продолжим.
– Нет, его надо найти, – сердито возразил Шевцов, – его мы поставим на изготовление стрел, это сравнительно нетрудная и не такая ответственная работа.
– Не стрел, а болванок или, вернее, болтов, – педантично поправил его Каширский.
– Все равно, как их называть, просто надо поскорее заняться ими.
Они нашли Синяева в небольшой ложбине, где он разогревал на огне банку тушенки. Нехотя отставив банку, он пошел следом за ними, и они приступили к работе. Каширский с восторгом наблюдал за Шевцовым, который, к его величайшему удивлению, мог из какой-то металлической ерунды сотворить необходимые им детали, к тому же он почти моментально принял его идею, хотя до этого видел арбалеты лишь на картинках. И не только принял, но и внес некоторые предложения и изменения в его чертеж, существенно ускорившие изготовление оружия. Наконец профессор не выдержал и спросил:
– Женя, вы что, всю жизнь занимались изготовлением арбалетов?
Шевцов повернул к нему перепачканное в ржавчине и старой смазке лицо с капельками пота на лбу и висках.
– Пролетарская наследственность. У нас в роду все слесарили. И я до армии ПТУ закончил соответствующего профиля. Вот и получилось, что я и швец, и жнец, и на дуде игрец.
– Дай бог, чтобы музыка хорошая получилась, – улыбнулся Каширский и передал ручку старого точила Синяеву. Они крутили ручку по очереди. Каширский – обливаясь потом и задыхаясь, а Синяев – ругаясь сквозь зубы и проклиная весь белый свет.
Шевцов между тем освободил обнаруженный кусок кабеля от оболочки. Затем разрезал металлические полосы на части и пробил в них отверстия для креплений. К вечеру руки у всех занемели от холода и покрылись ссадинами и порезами.
Так они проработали всю ночь, и, когда стало светать, Каширский взял в руки готовое оружие и несколько озадаченно осмотрел его.
– Это не совсем то, что я себе представлял, – сказал он, – но выглядит внушительно и, думаю, стрелять будет успешно. – Он устало потер лоб. – Пойду, отнесу его поскорее вниз.
Шевцов привалился к стене штольни.
– У меня есть идея, как усовершенствовать эту штуку, но сначала я должен поесть и поспать. Петр Григорьевич, у нас осталась тушенка? – Но ответа уже не услышал, потому что глаза закрылись сами собой, и он уснул.
– Я тоже остаюсь здесь, – крикнул вслед Каширскому Синяев, – только заберите свою часть тушенки, Юрий Федорович!
– Оставьте ее себе, – отозвался профессор, – я поем в лагере. – И, взвалив на плечо арбалет, быстро пошел вниз по тропе.
В течение всей ночи противник освещал мост автомобильными фарами, и о попытке вылазки не могло быть и речи. Но и бандиты тоже не приближались к мосту, опасаясь получить пулю из темноты.
Сменяя друг друга, Артем и Дмитрий наблюдали за происходящим. А с рассветом стали заниматься этим уже вдвоем.
Незванов, окинув взглядом противоположный берег, затянутый легкой дымкой утреннего тумана, с презрением сплюнул:
– Придурки! Неужели трудно сообразить, если мы не сумели попасть в них днем, то ночью уж точно промажем.
– Будь у них мозги, а не опилки, – согласился с ним Артем, – они давно бы уже вызвали огонь на себя и засекли бы тебя как миленького. И не только бы засекли, но и сделали бы из тебя решето.
– Типун вам на язык, Артем Егорович, можно подумать, я дожидался бы, когда они меня пристрелят.
Когда поднялось солнце, они увидели, что уровень воды в реке упал и обнажил доски настила, значительно облегчив работу бандитам. И те незамедлительно приступили к восстановлению моста.
И, похоже, теперь они гораздо меньше боялись обстрела. Наконец до них дошло то, о чем говорил Незванов: вероятность оказаться подстреленными была чрезвычайно мала, и только случайный удачный выстрел мог попасть в цель.
К девяти утра Дима истратил еще два патрона, и в этот момент появился профессор с новым оружием.
– Вот, – сказал он, потирая покрасневшие, воспаленные глаза, – это арбалет.
– Господи, как вы быстро управились! – поразился Артем, с нескрываемым любопытством рассматривая диковинное оружие.
– Мы торопились и потому работали всю ночь, – объяснил Каширский.
Артем взял у него арбалет и, ощутив его вес, даже присвистнул: чтобы выстрелить, нужно еще умудриться удержать его в горизонтальном положении.
К ним подполз Дмитрий и тоже стал с любопытством разглядывать новое оружие.
– Ну и как эта штука работает? – с некоторым сомнением спросил у профессора Артем.
Тот с готовностью принялся объяснять:
– Вот эта металлическая петля, так называемое стремя. Вы кладете арбалет на землю и ставите в стремя ногу. Затем беретесь за этот крюк на шнуре и цепляете его за тетиву. Цепляйте, – велел он Артему. И когда тот выполнил команду, продолжал: – А теперь крутите эту ручку. Смотрите, тетива натягивается, пока не доходит до спускового механизма, где ее нужно закрепить. В эту трубку вставляется болт, и арбалет готов к стрельбе. Теперь остается только нажать на спусковой крючок, чтобы тетива освободилась.
Артем еще раз внимательно оглядел арбалет. Налицо был чисто российский подход – торжество выдумки и смекалки. Сам лук был сделан из автомобильной рессоры, а тетива представляла собой жилу, скрученную из пяти электропроводов. Такая же жила, только из трех проводов, использовалась в натягивающем устройстве. Спусковой крючок они смастерили из дерева... Артем покачал головой. На такое он не
