Неделю! – повысил он голос. – Уже десять человек убиты, куча раненых, и все по твоей милости, из-за твоей неосмотрительности и медлительности. Я, конечно, не хочу обвинить тебя в трусости, но, прости, порой мне кажется, что ты слишком трясешься за свою шкуру. В самом начале операции ты не обеспечил охрану моста. Ты должен был встретить вертолет у места посадки. Вместо этого ты гонялся за двумя ублюдками, которые все равно бы сдохли в тайге...
Шахбаз и Белобрысый прошли мимо Артема, и он возобновил свои попытки освободить руку.
«Черт возьми! – ругался он про себя. – Эти твари были совсем рядом, под носом, а я не сумел ничего, абсолютно ничего сделать. Ведь их можно было уложить всего одной очередью, а потом спокойненько смыться...»
Он слышал, как орали и матерились бандиты, расчищавшие дорогу от сгоревших машин. Потом они занялись барабаном. Чтобы откатить его, им понадобилось два часа, и все это время Артем лежал в десятке метров от них и обливался холодным потом – эти часы показались ему вечностью.
Глава 32
Взобравшись на камень, Агнесса и Каширский наблюдали за разгоравшимся внизу заревом. Незадолго до этого им удалось обнаружить достаточно глубокий грот в скале. Подойти к нему можно было лишь по узкой звериной тропе, которая огибала его по карнизу с одной стороны, взбиралась на крутой утес и терялась среди камней на его вершине. Вход в грот находился под утесом и был не заметен на фоне скалы, но они решили заложить его на всякий случай камнями. И тут звуки выстрелов и взрывы на дороге привлекли их внимание. Оставив Надежду Антоновну в их новом убежище, Агнесса и профессор выбрались наружу.
Сквозь густой туман они видели только ярко-красные и желтые всполохи, но и этого было достаточно, чтобы понять: Ольга и Сергей постарались на славу.
– Только бы они остались живы! – прошептала Агнесса одними губами и перекрестилась. Она взяла профессора за руку. – Юрий Федорович, каким богам нам нужно молиться, чтобы все они – и Артем, и Оля, и Сергей, и Евгений Александрович – не погибли? Скажите только, вы же знаете!
– Дорогая моя, голубушка, – Каширский сжал ее ладонь и печально покачал головой, – к сожалению, нам остается только надеяться. Никакие боги нам не помогут, если мы потеряем веру в себя. Сейчас для нас главное – терпение. Мы не должны мешать тем, кто умеет воевать. Мы не должны путаться у них под ногами. Мы должны сидеть и ждать, больше ничего нам не остается.
– Нет, – Агнесса выдернула руку из его ладони, – я так не могу. Это не по мне – сидеть и ждать, когда кто-то придет и спасет меня. Я хочу быть там, – кивнула она в сторону их прежнего лагеря. – Я никогда себе не прощу, если ребята погибнут, а я в это время буду отсиживаться в безопасном месте.
– Но здесь тоже только относительно безопасно, – возразил Каширский, – стоит исчезнуть туману, и бандиты обшарят каждый кустик, каждую щель, под каждый камень заглянут.
– Я это знаю, – сказала Агнесса тоскливо, – но все-таки вернусь в лагерь. Простите меня, Юрий Федорович, и поймите, мне просто необходимо быть там, хоть что-то узнать... Неизвестность хуже всего.
– Я все прекрасно понимаю, голубушка Агнесса Романовна, – сказал мягко Каширский, – если вы так решили, то я не смею вас переубеждать. Возможно, это даже лучше. Если ребятам придется отступать, то вы поможете им найти сюда дорогу.
Агнесса обняла его, поцеловала в заросшую седой щетиной щеку – сегодня профессор впервые изменил своей привычке бриться по утрам – и скрылась в тумане. А Юрий Федорович медленно побрел в гору, к их новому с Надеждой Антоновной убежищу. На полпути он внезапно остановился и с интересом огляделся. Новая идея пришла ему в голову, и, кажется, совсем неплохая идея, ее следовало непременно претворить в жизнь. И, не сходя с места, Каширский взялся за дело, готовя неожиданный и неприятный подарок для всех непрошеных гостей.
В лесу было тихо, но это была обманчивая тишина, и он понимал, что в любой момент она может взорваться яростными криками, выстрелами и даже предсмертными стонами. Правда, у него не было полной уверенности, что его новая уловка спасет им жизнь, но он просто не мог ничего не делать, поэтому и решил устроить западню.
В том месте, где тропа заворачивала за скальный выступ, он выкатил и укрепил плоскими, поставленными на попа камнями два приличных валуна, прибавив к их окружению пару крупных скальных обломков. Потом к тем камням, что поддерживали хрупкое равновесие, протянул тонкую прозрачную леску – ее он успел снять с удочки, которой Незванов и Пашка ловили рыбу в первый после аварии день, – и тщательно обмотал ею камни, опасаясь в любую минуту оказаться жертвой собственной неловкости. Достаточно было легкого рывка, чтобы привести валуны в движение. Он слегка присыпал петлю мелкой щебенкой, осмотрел ловушку – все выглядело вполне безобидно.
Вдруг внизу послышались шаги. Каширский присел за камень, настороженно вглядываясь в неряшливые космы тумана, закрывавшие нижнюю часть тропы. Внезапно из тумана вынырнула голова человека, затем он показался уже по пояс, и профессор облегченно вздохнул. Он узнал Рыжкова.
– Аркадий Степанович, – окликнул Каширский полушепотом, – куда путь держим?
Зоолог вздрогнул, как от удара, и нервно завертел головой по сторонам:
– Юрий Федорович, вы?
– Я, я, – ответил Каширский, поднимаясь из-за камней, – идите вверх по тропе, но осторожнее, там я на всякий случай устроил ловушку.
Поддерживая Рыжкова под локоть, он провел его мимо опасного места. Через некоторое время они устроились на камнях перед входом в грот.
– Там слишком мало места, – пояснил Юрий Федорович, – едва-едва помещаются три человека, и то нужно сгибать ноги в коленях. Надежде Антоновне сейчас необходим покой, и мы с Агнессой решили больше находиться снаружи. Кстати, – спросил он Рыжкова, – вы ее встретили?
– Да, и она очень толково рассказала, как вас найти. Только вот одного не пойму, – Рыжков покачал осуждающе головой, – ну почему эти дуры бабы так быстро влюбляются? И порой в первого встречного...
– Скажем, Евгений Александрович – не первый встречный, и я бы даже удивился, если бы никто из наших дам в него не влюбился.
– Так вы тоже заметили? – поразился Рыжков. – И вы считаете это нормальным?
Каширский пожал плечами:
– Нормальнее некуда. И думаю, что это прекрасно в любом возрасте и в любой ситуации. А в нашем положении – особенно! Вы заметили, как Артем воспрянул духом? По сравнению с тем, что мы видели в первый день, – это совсем другой человек. И я очень рад, что они с Олей нашли друг друга.
– Но я все равно не понимаю, – раздраженно произнес Рыжков, – Агнесса мчалась вниз на всех парусах, и, когда я сказал, что там она будет для всех обузой, сильно на меня рассердилась.
– Аркадий Степанович, сколько вам лет? – спросил мягко Каширский.
– Пятьдесят пять, – ответил с вызовом Рыжков, – и вот уже тридцать лет я женат на чудесной женщине. И я уверен, что она не побежала бы сломя голову за первым встречным. Маша у меня – очень серьезный и ответственный человек.
Каширский молча пососал пустую трубку и ничего не ответил на это, но подумал, что сказал бы Рыжков в том случае, если бы влюбленная в него женщина поспешила разделить с ним опасность, не думая о последствиях, как поступила только что Агнесса, а несколькими часами раньше – Ольга.
Некоторое время они сидели молча, прислушиваясь к звукам, доносившимся снизу. Зарево между тем приобрело зловещую окраску, и Каширский воскликнул:
– Вот это зрелище! Неплохой спектакль ребята устроили, а?
– К сожалению, я не видел, что произошло. Сергей и Оля отправили меня в убежище. Но потом они вернулись и сообщили, что сожгли две машины бутылками с керосином.
– Неужели? – обрадовался профессор. – Выходит, «коктейль Молотова» и впрямь потрясающая штука?
– Именно так Сергей и сказал, – подтвердил Рыжков, затем исподлобья посмотрел на Каширского. – А вы в курсе, кто такая Оля на самом деле? – И пояснил свой вопрос: – Я это потому спрашиваю, что у нее, оказывается, есть пистолет, а Малеев называет ее, похоже, по званию – «капитан». Я это случайно услышал, а когда они вернулись в убежище, то она уже без утайки сняла кобуру, знаете, такую, которую под мышкой носят, и стала умываться. Я, конечно, не посмел спросить, но меня удивляет, почему она не сказала, что у нее есть оружие, когда мы в нем так сильно нуждались?
– Вероятно, потому, что она и вправду офицер и выполняет какое-то задание, и оружие это наверняка служебное. И видно, сначала она не слишком нам доверяла, если решила не демонстрировать его налево и направо. Полагаю, у нее для этого были очень веские основания, – жестко ответил Каширский и вновь посмотрел вниз.
– Как вы думаете, – спросил Рыжков, – они еще далеко?
– Какая разница, – вздохнул Каширский, – они уже на этом берегу, и, если туман утром исчезнет, никому из нас не поздоровится.
– Это тупик, наш последний рубеж. – Сергей окинул взглядом тропу, ведущую к убежищу. – Звучит, конечно, высокопарно, но что еще можно сказать в подобном случае? Если мы уйдем в тайгу, они выловят нас через пару часов, а так, по крайней мере, мы сумеем отвлечь их внимание от остальных.
– У меня восемь патронов, – сказала Ольга. – И еще запасная обойма. Значит, плюс восемь. По одному на каждого желающего подойти сюда поближе. И несколько бутылок с горючей смесью.
– У нас есть еще с десяток банок тушенки и ведро воды, – подала голос Агнесса. – На какое-то время хватит.
– Что ж, от голода мы не умрем, – констатировал Сергей, – и от жажды
