тоже.
– Ради бога, не болтай языком, что попало, – оборвала его Ольга. – Лично я считаю, что мы отсюда выберемся. Я никогда не верю предчувствиям, но сейчас такое ощущение, что все непременно образуется.
– Постучи по дереву, – сухо посоветовал Малеев и спросил Агнессу: – Как там Надежда Антоновна и Каширский?
– А что можно сказать про женщину с пулевым ранением и старика с больным сердцем? Ведь Юрию Федоровичу уже шестьдесят семь... Ему ли по этим горам скакать и с бандитами сражаться? – Агнесса жалобно посмотрела на Малеева. – Сережа, скажите, есть у Евгения Александровича, – она бросила взгляд на Ольгу, – и у Артема шансы спастись?
Сергей виновато отвел глаза. Помолчал секунду и вдруг резко произнес:
– Думаю, что нет. – И, повернувшись, быстро пошел к выходу из убежища.
Ольга догнала его и молча сунула в руку пистолет. Он кивком поблагодарил ее, постоял на выходе, вглядываясь в ночную мглу, окутавшую весь мир вокруг, затем лег на камни, положил рядом пистолет, запасную обойму и стал ждать, глядя на медленно падающие крупные узорчатые снежинки. Снегопад в горах нередок даже в начале лета...
Снег пошел неожиданно, и Дмитрий с Павлом решили не рисковать, остановившись на ночлег в неглубоком углублении в скале. Рюкзак и оба мешка положили друг на друга у входа, соорудив невысокий хлипкий барьер, который хоть как-то должен был защитить их от ветра и снега. Еще через полчаса им удалось развести чахлый костер, пламя которого дышало на ладан, но позволило им разогреть банки с тушенкой. Пальцы у них заледенели и не слушались, мозг работал вяло, каждое движение давалось с неимоверным усилием. Все же, когда костер разгорелся, стало чуть-чуть теплее и уютнее.
Поверх барьера из мешков Дмитрий при помощи крючьев и одеяла соорудил что-то вроде защитного тента. К счастью, ветер дул со стороны перевала поверх стены, под которой они устроились. Но иногда боковые его порывы все же проникали к ним, занося с собой снежные вихри и почти задувая костер.
Дмитрий приказал Павлу раздеться и осмотрел его. Увы, с диагнозом он, кажется, не ошибся. Павел не мог вдохнуть воздух полной грудью и морщился от каждого прикосновения Диминых пальцев, обследовавших его грудную клетку.
– Как ты думаешь, успеем мы за два дня дойти до поселка? – спросил он, натягивая на себя рубашку и постанывая от боли при каждом движении.
– Дойдем, – уверенно ответил журналист, хотя на самом деле сомнения не покидали его. Тревожило состояние Павла – со сломанными ребрами вряд ли он сумеет идти быстро. Но и собственная нога причиняла Незванову массу беспокойства.
Очевидно, началось нагноение, он чувствовал это по характерному подергиванию, но был бессилен. Даже сделать перевязку должным образом не получалось, поэтому он обходился тем, что изредка прикладывал к ране пригоршню снега, снимая на время боль.
– Огня нам на всю ночь явно не хватит, – Павел посмотрел на несколько сухих веточек, которые удалось подобрать среди камней прежде, чем наступила ночь, – поэтому придется все время двигаться. Мы как-то зимой с дедом в подобную заварушку попали, сутки в сугробе отсиживались. Так дед мне спать не давал, все заставлял шевелить пальцами рук и ног, растирать щеки, нос, уши. – Помедлив, он спросил: – Который час?
Дмитрий взглянул на часы:
– Четверть десятого.
Павел чертыхнулся сквозь зубы. Еще девять часов до рассвета, а он уже начинает замерзать. Порывы ледяного ветра пронизывали его насквозь, не помогала даже теплая куртка.
Дима достал мешок Синяева и протянул Павлу:
– Натяни на ноги, будет теплее.
Павел взял его, затолкал в него ноги и обмотал поверх голеней полотенцем, которое они нашли в том же мешке.
– Дима, скажи, ты раньше попадал в такие переделки?
– Бывало, что и в худшие попадал. Но только какое у меня тогда было снаряжение! Теплые носки из козьей шерсти, горные ботинки на толстой подошве с шипами, отличный пуховик, прочная нейлоновая палатка, надежная капроновая веревка, репшнуры, стальные крючья, карабины... В общем, в нашем положении об этом можно только молча мечтать, но вслух не вспоминать.
– Никак не могу понять, зачем люди лезут в горы? Неужели им мало приключений на ровной поверхности? Если получится отсюда выбраться, слово даю, буду смотреть на горы только по телевизору или сверху из кабины вертолета. Оттуда они гораздо симпатичнее!
– Честно сказать, я сам не знаю, почему лезу в горы. – Дмитрий угрюмо наблюдал за постепенно гаснущим пламенем костра. – В прошлом году я основательно грохнулся, и с большой высоты, во время одного не слишком сложного восхождения. Думаю, просто наступил предел везению, вот и все. Когда встал на ноги, не мог смотреть на горы без содрогания, даже по телевизору, даже на картинке. Решил с этим делом завязать, но, видишь, не получилось. Не хотел показаться трусом и шел поначалу, не чуя под собой ног от страха. А потом в один прекрасный миг вдруг понял, что ничего не боюсь. И свалиться не боюсь, и этого чертова перевала не боюсь, и даже замерзнуть не боюсь, потому что самое страшное в своей жизни пережил, смерть обманул, а теперь и подавно ей в лапы не дамся. – Он поднял руки, сделал несколько быстрых круговых движений и улыбнулся Павлу. – Ну а ты как, нормально?
– Нормально! – улыбнулся тот в ответ. – По-прежнему мерзну, но, в общем, терпеть можно.
– Я думаю, засыпать нам все-таки не стоит, поэтому давай разговаривать и петь песни.
И они запели. Звуки легко отражались от скальной стены, и их голоса звучали, как выразился Дима, словно у двух основательно поддатых, поющих в остывшей бане мужиков:
Глава 33
На дороге у горловины было тихо. Голоса раздавались выше и в стороне от места, где находилось убежище. Судя по всему, бандиты рыскали среди камней, пытаясь отыскать тех, кто устроил им аутодафе на дороге. Тошнотворный запах горелой резины и краски растекался над долиной по направлению к реке, зарево уже сникло, машины почти догорели. Сквозь туман на фоне более светлой скалы просматривались их черные, искореженные огнем останки.
Артем разжал руку, и автомат, глухо звякнув, упал на камни внизу. Он вытащил затекшую руку из щели и стал ее разминать.
Одежда его отсырела, он продрог и пожалел, что не снял с погибшего возле камнемета часового теплую куртку, – Аслану она больше никогда не пригодится. Тогда Артем не захотел тратить понапрасну время, да и занятие было не из приятных, но сейчас решил, что, наверное, все-таки зря.
Минут пять он просидел без движения, опасаясь пошевелиться и не зная, услышал ли кто-нибудь шум от падения автомата. Потом спустился вниз и выудил его из щели с помощью арбалета.
Затем поднялся выше по склону горы, стараясь как можно скорее отойти от дороги.
Он решил пройти к убежищу по склону – так он не рисковал неожиданно встретиться с бандитами. Они не слишком остерегались нападения и поэтому двигались с таким шумом и гомоном, что не составляло никакого труда улизнуть от них даже с больной ногой. Лодыжка у него распухла, страшно болела, и Артем знал, что долго идти не сможет.
Надо было как-то дотянуть до убежища, перевязать как следует ногу и отсидеться хотя бы до утра.
Когда наконец он вышел к камням, за которыми начинался подъем к убежищу, он едва передвигал ноги от усталости. И чуть не наскочил на часового. Он наткнулся на него среди камней, за которые тот зашел, прячась от ветра, и чуть не выругался во весь голос от неожиданности.
Услышав шум, часовой резко вскинул голову – глаза у него округлились, челюсть отвисла. Прежде чем он успел что-то крикнуть, Артем отшвырнул оружие на камни и зажал ему рот ладонью. Другой рукой он крепко прижал его к груди, и парень принялся отчаянно молотить его кулаками по спине. Артем знал, что не в силах драться сейчас врукопашную, и вспомнил о висевшем на поясе ноже. И мгновенно решил покончить с часовым, полагаясь лишь на быстроту и неожиданность своих действий. Резко оттолкнув его от себя, он шагнул вперед и, воспользовавшись тем, что тот, пытаясь сохранить равновесие, замахал руками, выхватил нож и сильным движением вогнал его парню под ребра.
Часовой судорожно икнул, закашлялся и повалился прямо на Артема. Сделав глубокий вдох, он захрипел, тело его обмякло и сползло на камни...
Артем нагнулся, вытащил нож из груди убитого, и струя горячей крови брызнула ему на руки. Он постоял с минуту, прислушиваясь, потом подошел к брошенному автомату и поднял его. Палец скользнул по предохранителю, и Артем с запоздалым ужасом осознал, что автомат был готов к стрельбе и от удара о камни мог выстрелить.
Но все уже было позади. Теперь нужно каким-то образом подняться по крутому карнизу к убежищу, переждать ночь, а потом попробовать пристрелить Шахбаза и Белобрысого, но, прежде всего, найти Ольгу, иначе все запланированное не имело никакого смысла.
Артем ощущал необъяснимую легкость в голове. За очень короткое время он убил трех человек, причем впервые в жизни он убивал врага лицом к лицу и чувствовал, что способен убивать и дальше, если это потребуется. Он вспомнил, что испытывал подобное состояние в Чечне перед тем, как его сбили. Нервы натянуты до предела, все чувства обострены, и в мозгу – ничего лишнего, только приказ и предстоящий бой.
Артем снова нагнулся и обшарил карманы убитого. И – о радость! – обнаружил в одном из них непочатую пачку сигарет. Пачку дешевой «Примы». И обрадовался этому, как ребенок радуется неожиданному подарку. Жизнь вновь засияла для него всеми
