– С чего ты вдруг устала? Мы же не землю едем копать, а развеяться немного. Герман весь день по району мотался, мы тоже не баклуши били. Можно подумать, у тебя там семеро по лавкам. Собирайся сей момент.
– Вера, помолчи секунду, а то я опять забуду, зачем тебе звонила.
– Молчу, молчу, говори давай!
– Видишь ли, в моем портфеле, который Ильюшка нашел, должно было быть письмо от отца. Я все просмотрела, но его не нашла.
– Велика беда, новое напишет. Нет, я в портфель не заглядывала, только сверху его отмыла. Да и зачем мне твое письмо?
– Я так и думала, но не могло оно случайно где-то выпасть?
– Вряд ли, мы же его на машине привезли. Да не огорчайся ты, скоро новое пришлют. Все новости и узнаешь.
– Ладно, спасибо тебе за все. Не сердись, но с вами я поехать не могу. Хочу помокнуть в ванне, да и по дому работы невпроворот.
– Ну это ты зря. Герман от нетерпения копытом землю роет. Скажи мне по секрету, – Верка перешла на шепот, – он тебе хоть чуточку понравился?
– Понравился. Прекрасный человек.
Верка сердито фыркнула в трубку:
– Как человек он тебе понравился или как мужик? Выражайся яснее.
– Вера, это моя проблема, кто и как мне нравится. Отстань от меня, пожалуйста!
– И отстану. Но напоследок тебе, подруга, скажу: через пару годиков начнешь себе локти кусать, да поздно будет! – И Верка в сердцах бросила трубку.
Прошло более трех часов, пока Лена полностью навела порядок в гостиной, спальне и мансарде. Остальные четыре комнаты стояли еще пустые. В них она сложила неразобранные коробки и ящики с вещами не первой необходимости.
Понежившись в горячей ароматной воде, она приняла затем прохладный душ и взглянула на часы. Через пятнадцать минут, закутавшись в длинный пушистый халат, с ногами забралась в кресло и устроилась перед телевизором. На низком столике перед ней стоял высокий стакан с соком, лежало несколько крупных зеленых яблок.
Дожидаясь, пока кончится надоедливая реклама, она надкусила одно из них и тут же вспомнила, как Сергей привез откуда-то картонную коробку, полную точно таких же яблок. Ночью, обнаженные, разгоряченные любовью, они грызли их, стараясь не хрустеть и громко не хохотать. Сережа, опрокинув ее на постель, вновь принялся целовать, и губы его были сладкими от яблочного сока. Он долго не мог оторваться от нее, а потом вдруг прошептал: «Ленка, а ты ведь яблоком пахнешь!»
Передача тем временем началась, и Лена решительно отогнала воспоминания. На экране отец с еще более поседевшей шевелюрой, в демократичном клетчатом пиджаке допрашивал вице-спикера Госдумы на предмет его горячей любви к народу. Шла очередная передача ток-шоу «Максимум». Каверзные и остроумные вопросы Максима Максимовича Гангута то и дело ставили в тупик его собеседника. Но тот тоже был не лыком шит. Наученный за многие годы гладко говорить обо всем и ни о чем, он отвечал на вопросы довольно складно и быстро. Наблюдая за словесной схваткой, Лена от души забавлялась над попытками отца раскрутить и заставить говорить нормальным русским языком человека, закодированного еще прежней системой. Но досмотреть, чем же закончится поединок, она так и не смогла. Под окном послышался шум мотора. Лена выглянула на улицу и ахнула.
Прямо у ворот стоял Максим Максимович Гангут, ее дорогой папенька собственной персоной. Он помогал выйти из машины миниатюрной пожилой даме в белых брюках и тонком розовом свитере. Рогдай, прижав уши, настороженно взирал, как его молодая хозяйка с распущенными, еще влажными волосами, путаясь в длинном халате, босиком выскочила из дома и бросилась навстречу высокому незнакомому мужчине.
– Папка, откуда ты взялся?? – Лена обняла отца за шею. – Как я рада, что ты ко мне выбрался. Но почему не сообщил, что приезжаешь.
– Как? – Максим Максимович отступил на шаг. – Ты что, до сих пор моего письма не получила?
– Боюсь, папа, – Лена, как Чук и Гек в похожей ситуации, виновато опустила глаза, – я письмо твое потеряла, не успев его прочитать.
– Узнаю свою дочь. – Отец довольно усмехнулся, оглядывая ее со всех сторон, и шутливо зацепил за ключицу пальцем. – И костей у тебя не убавилось. Видно, деревенский воздух тебе тоже не впрок.
– Так это и есть ваша дочь, Максим Максимович? – Попутчица отца дружелюбно улыбнулась Лене.
– Знакомься, Лена. Это Эльвира Андреевна Ковалева. Мы с ней летели от самой Москвы и потом добирались вместе на автобусе до вашего райцентра. И к тому же оказалось – ее сын твой сосед. Конечно, мне несказанно повезло в этой поездке с попутчицей, – он галантно поклонился Эльвире Андреевне, – а тут еще с шиком довезли до самого места назначения. Алексей Михайлович, – отец подошел к машине, – надеюсь, вы-то с моей дочерью хорошо знакомы и обходитесь без особых церемоний?
Алексей, достававший из багажника сумки, широко улыбнулся:
– Разумеется, Максим Максимыч, какие тут у нас в тайге особые церемонии. Вот все ваши вещи. – Он хлопнул ладонью по кожаному кофру. – Это что у вас, видеокамера?
– Да, решил совместить приятное с полезным: отдохнуть немного и поработать заодно. Вы, как директор лесхоза, разрешите мне кое-что поснимать, с людьми поговорить?
– Ради бога! Секретных объектов в поселке нет. Иногда, правда, кое-что с неба падает, но не у нас. – Он махнул рукой в сторону охватывавших поселок с юга горных вершин. – Там, километрах в двухстах, за хребтом, много ракетного металлолома валяется. Но туда я вам не советую забираться, радиационный фон неважный.
– Мужчины! – Эльвира Андреевна энергично замахала руками. – О делах потом, успеете еще поговорить. Алексей, подвози-ка мои вещи к дому, а то мы так до вечера не разойдемся. Вон Леночка босиком выскочила, земля, наверно, не прогрелась еще?
Обувшись и переодевшись в спортивный костюм, Лена помогла отцу перенести вещи в дом. У соседей процедура заняла гораздо больше времени: Эльвира Андреевна своей суетливостью больше мешала сыну, чем помогала. Пока отец отмокал от дорожной пыли и запахов в ванне, Лена приготовила на скорую руку ужин, достала из подвала бутылку шампанского. Отец, порозовевший, в полосатом махровом халате, вошел на кухню, сел у раскрытого окна.
– Папка, тебя не продует? – Лена вытащила из микроволновой печи приготовленное с овощами мясо, подошла к окну, чтобы прикрыть его.
Отец остановил ее.
– Не надо, дочка, я покурю, если ты позволишь, – и он засмеялся, – чтобы хоть немного мужским духом запахло. – Он глубоко затянулся, задумчиво посмотрел на дочь. – Как я понял из писем, у тебя в этом направлении глухо?
– Папка, – дочь сердито сжала губы, – ты меня допрашивать приехал или, того хуже, сватать?
Выложив из кастрюли в глубокое блюдо сваренную целиком картошку, она обильно полила ее топленым маслом, посыпала укропом и петрушкой.
– Я, конечно, свинья, что письмо потеряла, но как это ты вдруг в нашу Тмутаракань решил выбраться?
– Все чисто случайно получилось. Набралось у меня недельки на две отгулов, вот я и вынудил начальство меня отпустить. Ох, чует мое сердце: есть тут, где разгуляться на воле... – Максим Максимыч воровато покосился на Лену и схватил двумя пальцами с блюда горячую картофелину. – «Ах, картошка, объеденье, пионеров идеал, – пропел он и, откусив, продолжил с полным ртом: – Тот не знает наслажденья, кто картошки не едал».
– Папка, ты как маленький! – Лена отодвинула от него блюдо. – Сейчас ужинать будем.
– А что, дочка, – отец задумчиво оглядел стол, – разве мы одни с тобой все это съедим? Давай-ка соседей приглашу, и они вдвоем скучать не будут, и нам веселее. Ты не возражаешь?
Не дожидаясь ее согласия, Максим Максимыч побежал переодеваться. Через несколько минут, подтянутый, в новеньких джинсах и белой футболке, с аккуратно причесанным седым чубом, он уже стучался в соседние ворота. Застыв у окна, Лена молила бога, чтобы Ковалевы не согласились. Но нет, Эльвира
