ужаса глаза, розовая пена на широко открытых губах – все говорило о том, что животное доживает последние мгновения. А ему так не хотелось умирать! Это была самка, она перебирала и перебирала ногами, но что-то сильное и неведомое держало ее на подвесе, давило горло, и лишь, вытянувшись из последних сил, животному удавалось хоть немного ослабить то страшное удушье.
Ланка висела в петле.
Тонкий трос, хитро поставленный между двумя деревьями на самой тропе, вторым концом был зачален к согнутой молодой пихточке. Стоило только рвануть петлю, как дерево освобождалось от зацепки, его вершина взлетала вверх и тянула за собой трос с петлей на конце. Животное, попавшее в петлю шеей, ногой, туловищем, оказывалось подвешенным в воздухе. Более изуверский способ лова трудно придумать.
Лена застонала от бессилия: марал погибал на глазах, а она ничем не могла помочь. Как назло, нож, которым она колола лучину для костра, остался на камне. Ничего не оставалось делать, как звать на помощь мужчин.
Полчаса бега по скалистому склону дали о себе знать, и она почти рухнула на камни около всполошившихся мужчин, поначалу задохнувшись и не в силах произнести ни слова. Алексей поднес к ее губам кружку с холодным компотом.
– Неужели с медведем столкнулась?
– Нет! – Она протянула руку в сторону хребта. – Там... у озера... олень в петле... погибает!
Алексей, подхватив тяжелый нож, ринулся по склону, Лена и Максим Максимович, даже в таком случае не забывший захватить видеокамеру, еле поспевали за ним.
Олень уже не подавал признаков жизни, и только еле пульсирующие, надувшиеся жилы говорили о том, что животное пока живо. Обессилевший от лая Рогдай не оставил свой пост и теперь лежал возле большого камня и что-то под ним вынюхивал.
Несколькими ударами тесака Алексей свалил пихту, и деревце рухнуло на землю. Упала и ослабевшая маралуха. Трос удавкой тянулся к ее горлу. Осторожно, чтобы не попасть под нечаянный удар копытом, Ковалев подошел и прижал голову ланки к земле.
Она сделала слабую попытку приподняться, но у нее совсем не осталось сил, чтобы противиться человеку. Отец, выбрав удобную позицию, снимал происходящее. А Лена с восторгом и изумлением наблюдала, как длинные, сильные пальцы Алексея ослабили петлю. Она ссадила кожу, шея животного кровоточила. Снять тросик было уже нетрудным делом.
Ланка только слабо перебирала ногами и тяжело мычала.
– Не спеши, милая, сейчас я полечу тебя, – сказал Ковалев и, достав из кармана жилета пузырек, полил темной жидкостью рану на шее. – Ну а теперь беги!
Он опустил голову маралухи на землю, шлепнул ее по крупу. Она быстро вскочила, но зашаталась и со стоном упала. Рогдай с лаем отскочил от камня и завилял хвостом, преданно глядя на людей.
– Лена, посмотри, что там, – попросил Алексей, а сам склонился над животным. – Ослабела, милая? Полежи, отдышись!
Лена осторожно заглянула за камень и вскрикнула от неожиданности:
– Папа, Алексей, смотрите, кто здесь!
Разметав в разные стороны длинные ножки, за камнем лежало чудо с огромными карими глазами, с любопытством глядящими на незнакомых существ. Алексей встал на колени, приподнял на руках олененка, поставил его на землю. Очевидно, он родился совсем недавно. Ножки еще не держали его, разъезжались в разные стороны, пестрая шерстка курчавилась влажными завитками.
– Лена, убери собаку, а то мать его не подпустит, – приказал Алексей.
Теленок слабенько мекнул, подковылял к матери, настойчиво боднул в слегка подрагивающий живот.
Алексей обнял Лену, и она, даже не заметив этого, прильнула к нему. Ковалев ласково смотрел на малыша:
– Еще б немного, и остался бы сиротой.
Максим Максимович засмеялся:
– Ты теперь у него, Лена, вроде крестной матери.
Алексей огляделся по сторонам:
– Она сюда рожать пришла. И надо же было какому-то подлецу ловушку здесь устроить! – Он присел и начал внимательно осматривать землю около предательской петли. – И ведь знают негодяи, что сейчас мясо у маралов жесткое, невкусное, в нем же после зимы ни капельки жира, все равно бьют зверя почем зря! – Он снизу вверх взглянул на Лену.
– А ты ведь запросто могла попасть в эту ловушку. Петля не разбирает, кого вздернуть к небу. Пока бы тебя нашли... – Он встал, отряхнул землю с колен и ладоней.
Маралуха мало-помалу собралась с силами и, кося глазом на своих спасителей, с трудом пошла в сторону. Теленок, переступая тоненькими ножками, храбро засеменил за ней. Животные медленно поднялись по увалу и вдруг, словно вспугнутые какой-то неведомой силой, стремглав скрылись за деревьями.
Алексей посмотрел вверх:
– Пожалуй, я вон до той горушки смотаюсь, взгляну, что к чему. Как вы, до лагеря без меня доберетесь?
– Можно мне с тобой? – приготовившись к отказу, Лена не собиралась уступать. И Алексей это понял.
– Не устала разве? – спросил он.
– Если прошу взять с собой, значит, не устала, – с вызовом сказала Лена.
– Хорошо, идем! – Алексей повернулся к Гангуту: – А вам придется вернуться, Максим Максимыч, все- таки лошади, снаряжение без присмотра, чем черт не шутит.
– Согласен, согласен, – торопливо закивал тот, – вы ж, как горные козы по камням скачете, куда мне!
Лена кинула ему поводок:
– Рогдая возьми с собой, ходить с ним сплошное беспокойство.
Отец в компании с собакой не спеша отправился к лагерю, а они начали подъем. Алексей шел в быстром темпе, словно испытывал ее на выносливость. Изредка оглядывался, удовлетворенно хмыкал. Лена не отставала. Щеки ее порозовели, на носу выступили бисеринки пота. Короткие пряди волос выбились из-под резинки, стягивающей волосы, и Лена то и дело отбрасывала их рукой. Тяжелый карабин сползал с плеча, и Алексей, идущий налегке, потянул его к себе. Она резко остановилась, перехватила его руку. Глаза гневно сверкнули.
– Что еще за фокусы? За свое оружие я сама отвечаю!
Насмешливый взгляд скользнул по ее раскрасневшемуся лицу, остановился на губах. Лена поняла, что ему безумно хочется ее поцеловать, и опустила глаза. Ведь она только что испытала то же самое! Решительно сжав рот, она стала продираться сквозь заросли карликовой березы. Теперь Алексей шел сзади, но Лена чувствовала его взгляд, отчего сердце замирало, а потом вдруг начинало биться тяжелыми толчками.
Через несколько шагов они, стоя рядом, молча вглядывались в развернувшуюся перед ними грандиозную панораму. Алексей поднес к глазам бинокль.
– Смотри. – Он протянул руку в направлении одного из гольцов. – Кажется, дым!
Но сколько Лена ни вглядывалась, ничего не заметила. Из ущелий поднимались космы вечернего тумана. Заходящее солнце окрасило багровым светом скалы, отбросившие резкие, причудливые тени, в которых все терялось и расплывалось. Алексей поднес к ее глазам бинокль:
– Километрах в двух отсюда!
Лена отметила, что он не убрал рук с ее плеч, как бы придерживая бинокль, но не стала спорить. И правда, в окуляры был виден редкий синеватый дымок. Сквозь линзы это выглядело совсем близко, на склоне соседней горы. Но источник скрывался в курумниках, и рассмотреть его было невозможно.
– Сбегаем? – Алексей вопросительно посмотрел на Лену. Она кивнула, и он придирчиво оглядел ее. – Ты по тайге умеешь тихо ходить?
