По-весеннему холодная ночь да немая тишь звездного неба висели над ними. Все выше поднималось пламя костра, разгоняя мрак, даря живительное тепло. Вот в огонь попала пихтовая веточка, вспыхнула моментально, осыпав людей фейерверком искр.
Лена осторожно отодвинулась, зевнула.
– Котелки залейте водой, а посуду оставьте, я завтра помою.
Пещера еще дышала живым дневным теплом, пихта мягко пружинила и одуряюще пахла. Немыслимое блаженство овладело Леной. Она счастливо улыбнулась, устроившись под спальником, превращенным в широкое пуховое одеяло, и мгновенно уснула. В полусне она слышала, как мужчины, пахнущие костровым и сигаретным дымом, осторожно размещались по обе стороны от нее, по-джентльменски уступив ей самое теплое местечко. В кромешной тьме (вход завесили плащ-палаткой) они немного повозились, укладываясь удобнее, и отец тут же зафырчал носом. По ее лицу скользнули пальцы Алексея. Он осторожно погладил щеку девушки и вдруг, обняв за талию, спиной привлек ее к себе. Лена вздрогнула, но он успокаивающе притронулся губами к ее шее, и она, облегченно вздохнув, прижалась к нему.
– Не бойся, спи спокойно, – разобрала она еле слышный шепот. Его рука ласково приняла ее грудь, и они заснули.
Глава 17
Человек, который провел долгий день на свежем воздухе в тайге или в горах, да еще при этом крепко поработал, засыпает быстро. Его не тревожат ни бессонница, ни сновидения, он не слышит ночных шорохов и звуков, не замечает кочек и шишек под собственным боком. Но при всех неудобствах за короткую летнюю ночь он успевает выспаться. Такова сибирская тайга, за день измотает все силы, но и быстро восстановит их!
Ночью все спали крепко. Не колыхались мохнатые вершины кедров, словно боясь нарушить тишину холодной ночи, дремал ручей, и даже костер, этот неизменный спутник всех путешествующих, уснул в эту ночь, прикрывшись толстым слоем пепла, и только изредка всхрапывал Максим Максимович да легонько во сне повизгивал Рогдай.
Лена проснулась от холода. Проспав всю ночь в уютной колыбели мужских объятий, она сквозь сон почувствовала, что сильные руки покинули ее, а пещеру наполнил робкий сумрак раннего утра. За стенами их ночного убежища слышались приглушенные голоса мужчин, легкое потрескивание костра.
Она вытащила из-под изголовья теплую куртку, натянула шапочку, ботинки. Выглянув, невольно поежилась. Все вокруг затопило густое марево тумана.
Одинокая непутевая тучка заблудилась среди гор и устроилась переночевать на склоне хребта. Два мужских силуэта, мутное пятно костра словно плавали в густом молоке тумана, казались призрачными, нереальными.
Подбежал Рогдай, ткнулся холодным носом в ее ладони. И тут же начал яростно отряхиваться, обдавая ее фонтаном брызг. Негодяй уже совершил прогулку по ближним кустам, насквозь промочив великолепную шубу. Оттолкнув пса, Лена подошла к костру.
Котелки с приготовленным завтраком были отодвинуты от огня, посуда чисто вымыта. Выходит, она проспала, и мужчинам пришлось выполнять ее обязанности.
– Папка, почему ты меня не разбудил? – спросила она с досадой. – Я сюда не спать пришла.
– Очень уж сладко ты во сне посапывала, вот мы и решили с Алексеем Михайловичем тебя немного побаловать, – отозвался отец.
– В следующий раз не смейте меня жалеть. Я на исключения из правил не напрашивалась! – строго сказала Лена.
– Учтем, – совсем не виновато улыбнулся отец и спросил: – Как спалось?
– Прекрасно, – ответила дочь, – всю усталость как рукой сняло!
Прихватив полотенце и зубную щетку, Лена спустилась к ручью. Ледяная вода смыла остатки сна, щеки горели, быстрее побежала по жилам кровь.
На противоположном берегу показались силуэты лошадей. Алексей в высоких сапогах переводил их через стремнину. Глаза его радостно засияли.
– Доброе утро, выспалась?
– Выспалась! – Лена сердито глянула на него. – Почему не разбудил пораньше?
Алексей подошел ближе.
– Не сердись! Сегодня пойдем без тропы, так что белый свет в копейку покажется!
– Думаешь меня напугать? – Лена посмотрела на него с интересом. – Учти, при любом раскладе я пощады не попрошу!
– Я понял. – Алексей положил ей руку на плечо, слегка сжал его. – Я вот награду попрошу за свой подвиг...
– Подвиг сварить кашу и кофе?
– Нет, кое-что серьезнее! Я бы потребовал награду сейчас, но там за камнями твой отец, он может меня неправильно понять.
Лена отпрянула:
– Что ты имеешь в виду?
– А разве не подвиг всю ночь тебя обнимать и ничего не получить взамен?
– Ты что, совсем не спал?
– Спать я умею даже стоя, но какие сладкие сны мне снились... – Он плотоядно усмехнулся, притянул Лену к себе и громко прошептал: – И главной героиней в них была ты...
– Оставь меня в покое. – Лена попыталась оттолкнуть Алексея, но напрасно. Тогда она с ехидцей спросила: – Быстро ты что-то про свой зарок забыл?
– Увы, не забыл, поэтому все, что хотелось, привиделось во сне. Надеюсь, наступит тот час, когда я смогу наяву...
– Не дождешься! – перебила его Лена. – Разделять твои фантазии я не собираюсь, – и преувеличенно строго посмотрела на него, – по крайней мере в ближайшее время.
– Ого! – Алексей слегка отодвинулся и заглянул ей в глаза. – Ты меня обнадежила! Кажется, впереди меня ждут радужные перспективы?
– Не слишком радужные, если сейчас же не отпустишь меня! – пригрозила Лена, но, похоже, ее слова прозвучали не очень убедительно, потому что Алексей расхохотался и прижал ее к себе. И тут же резкий звук заставил их вздрогнуть. Максим Максимович колотил поварешкой по сковороде – звал завтракать.
После завтрака мужчины принялись вьючить лошадей, а Лена вымыла и уложила посуду.
Солнце еще не взошло. Но серый промозглый туман мало-помалу стал рассеиваться, и предметы приобрели более четкие очертания. Куртки людей, крупы лошадей, камни, деревья – все почернело, набухло от влаги. Чертыхаясь, мужчины подтягивали подпруги, старались лучше уложить вьюки, чтобы животные не набили спины и бока. Огромный скальный цирк, окружавший их стоянку с трех сторон, тонул в полумраке, но уже засветлело небо. Неожиданно откуда-то прорвался одинокий и невнятный звук: не то треснул сломанный сучок, не то спросонья тенькнула птичка. По тайге пронесся ветерок, разогнал неопрятные седые космы тумана, отозвался звонким журчанием ручей, и, сожалея о короткой ночи, в старом ельнике уныло прокричала сова.
Мужчины присели около костра, еще раз уточнили маршрут. Алексей принес ведро воды и залил кострище. На востоке занялся румяный рассвет, будто зарево далекого пожара, постепенно охватившего все небо. Караван вышел в путь. Двигались все так же гуськом, только теперь его возглавлял Алексей, Лену поставили в середину. Перед ними лежал самый трудный участок пути – нужно было как можно скорее преодолеть перевал, пока солнце не растопило снег, не превратило его в опасную для всего живого гремучую смесь из воды, льда и камня.
Шли без тропы, и, хотя до прииска оставалось меньше двадцати километров, сказать, сколько это займет времени, никто не мог. Алексею было труднее всех. Ему приходилось топором прорубать путь всему каравану через сплетение веток и корней.
Они уже давно миновали озеро, у которого вчера спасали маралуху и ее новорожденного теленка. Прошли ключ, впадавший в небольшую речку, стекавшую со снежников, и вступили в зону густой тайги, лежавшей на подступах к перевалу. Куда ни шагнешь, путь преграждали то свалившиеся друг на друга стволы крупных деревьев с предательскими сучьями, то непроходимое сплетение корней и ветвей. Болели
