глаза от напряжения, желания увидеть хоть какой-то просвет, бледную полоску горизонта, долину ручья.
Продвигались медленно, лавируя между бесконечными нагромождениями стволов и сучьев. Чаща сменялась верховыми болотами, бурными ключами, словно природа решила заставить их отказаться от задуманной цели. Но они шли и шли, оставляя за собой узкую ленту тропы да затеси на деревьях.
Алексей с тревогой посматривал на солнце: слишком уж быстро оно взбиралось по небосклону, и, если через час-два не подойти к перевалу, до следующего утра он будет недоступен. Громадные массы мокрого снега способны прийти в движение от малейшего сотрясения. Присядет невзначай птица, пробежит лесной зверек – и сдвинется снег. Сначала безобидным тоненьким ручейком покатится по склону, вбирая, захватывая, всасывая все больше и больше воды, камней, деревьев, и вскоре многотонная лавина со скоростью реактивного самолета пронесется вниз, пройдясь гигантским катком по всему живому.
Несмотря на огромную нагрузку, Алексей продолжал ловко орудовать топором, и спутники едва поспевали за ним. К удивлению Ковалева, они достаточно быстро усвоили все премудрости нелегкого путешествия, а Лена ни в чем не уступала мужчинам.
Теплые куртки перекочевали на вьюки. Лена видела, как пятна пота насквозь пропитали плотную хлопчатобумажную рубашку Алексея, темные волосы влажно закурчавились на висках и на шее.
Нависшие над ущельем горы постепенно расходились, образовав долину, напоминавшую гигантский котел. Одним из краев этого котла и был перевал, к которому они так упорно стремились.
Все чаще и чаще путь стали преграждать огромные глыбы, скатившиеся с откосов. По ложкам и рытвинам лежал водянистый снег, придавленный тенью огромного ельника. Ноги тонули в нем, лошади скользили, приходилось поправлять то и дело сползавшую с них поклажу. Ко всем прочим «удовольствиям» добавились пауты и мухи. Злобные создания изматывали людей и лошадей не меньше, чем все остальные трудности, вместе взятые.
Однако вскоре такая полоса бурелома преградила им путь, что даже Алексей сдался.
– Здесь не пройдем. Эку беду навалило! – Присев передохнуть, он вытер пот со лба, оглядел путников. У Максима Максимовича заметно ввалились щеки, но он воспользовался передышкой и стал снимать окрестную чащу, панораму перевала на горизонте. Лена, вытащив носовой платок, попыталась стереть грязь со лба, но только еще больше размазала ее по лицу. Алексей взглянул на грязные полосы у нее на щеках:
– Поздравляю, ты теперь похожа на индейца в полной боевой раскраске. – Оглянувшись, достал из мха пестрое глухариное перо, воткнул ей в волосы. – Верная скво, подруга индейского воина.
Лена не приняла шутку, выбросила перо и, порывшись в одном из тюков, достала старенькую солдатскую панаму, молча надела ее на голову. Алексей со смешливыми искорками в глазах наблюдал за ней.
– Намек понял! – И вытащил из кармана точно такую же. Лихо натянул ее на лоб, шлепнул Лену по колену. – Мы с тобой одной крови – ты и я!
Легко вскочив на ноги, будто и не было позади труднейших километров, Алексей углубился в чащу на разведку. Через некоторое время вернулся разочарованный – пути для лошадей не было. Пришлось повернуть обратно. Бурелом, как оказалось, пересекал все ложе долины. Путешественники уже потеряли всякую надежду пробраться через него и вдруг случайно наткнулись на звериную тропу. Она шла под самыми отрогами и помогла выбраться к редколесью.
Тропа становилась все суше и каменистее, все ближе виднелась заветная цель. У людей и лошадей словно открылось второе дыхание. Шли споро, без остановок – появилась надежда успеть пройти перевал.
Все чаще стали встречаться лежки маралов и северных оленей – сокжоев. Наконец появились первые пятна плотного снега. Стало холоднее, подул пронзительный ветер. Опять были извлечены из рюкзаков куртки, а из карманов – темные очки.
Снег так сверкал и искрился на солнце, что невозможно было смотреть невооруженным глазом. Вдруг их взору открылась глубокая тропа, прямо траншея, проложенная в снегу.
– Смотрите, сокжои! – махнул рукой Алексей куда-то в сторону.
Справа от них виднелось небольшое стадо оленей. Они, по-видимому, совершали переход к летним пастбищам, шли без кормежки, оставляя после себя изрытый до земли снег. Сокжои расположились на отдых вблизи скалы, на единственной поляне, освободившейся от снега.
Люди насчитали одиннадцать оленей различного возраста. У взрослых между ушей виднелись черные вздутия – будущие рога, взамен отпавших зимой. И только у одного, самого крупного сокжоя, эти вздутия уже имели форму рогов.
Приподняв головы и насторожив уши, звери в недоумении смотрели на людей, не подозревая об опасности. Но вот у кого-то из-под ног покатился вниз камень, и все разом сорвались с места. Разбившись на две группы, они бросились в разные стороны. Рогдай чуть не сошел с ума, и Алексею пришлось на него прикрикнуть, иначе пес сорвался бы с поводка.
Над перевалом клубились густые облака. Гигантская сила сжимала и перекручивала, расшвыривала и вновь собирала их, создавая причудливые серо-голубые замки. Казалось, там, далеко внизу, в огромном сосуде кипит чудовищное колдовское зелье, которое с минуты на минуту вырвется наружу и затопит все вокруг.
Снег на перевале оказался на удивление плотным. Они благополучно миновали крутой склон, покрытый рубцами надувного снега, и начали спуск. Это всегда намного труднее и зачастую занимает больше времени, чем подъем.
Лошади скользили по твердому насту и хотя не проваливались, но приседали на задние ноги, отчего тюки сползали то набок, то на круп животного. От напряжения болели руки и ноги, к тому же приходилось держать себя начеку, чтобы не полететь со страшной скоростью вниз по гладкой, как паркет, поверхности снежника. От постоянных усилий заныли мышцы живота, пот заливал глаза. В довершение всего Лена уронила темные очки, и они моментально скользнули вниз, к великой радости Рогдая, давно обогнавшего спутников и суетливо шнырявшего по берегу оттаявшего озера.
Наконец лошади ступили на первые камни, спуск стал более пологим, и вскоре путники вслед за Рогдаем оказались на берегу небольшого озера. Вокруг них обрывались отвесными стенами скалы, тут и там спускались длинные языки снежников. Скалы образовали огромный цирк, который глубоко врезался в голец, своей формой напоминавший гигантскую птицу, сидевшую на гнезде. Стены его были подбиты крупной осыпью, в руслах многочисленных ручейков, стекавших со скал, гнездились заросли карликовой ивы и березы, покрытые готовыми развернуться со дня на день почками. Мрачно и дико было в этом царстве снега и камня!
Осмотрев спины лошадей, Алексей смазал обнаруженные потертости мазью. Несмотря на усталость, решили продолжить путь до небольшой речки, чтобы дать долгожданный отдых себе и лошадям.
Из скальных расщелин дул ледяной ветер, и путники, основательно пропотевшие при переходе и спуске с перевала, продрогли так, что зуб не попадал на зуб. Река вытекала из другого, моренного озера на выходе из цирка. Заметно потеплело, и они остановились на отдых у широкого переката, решив, что через него им будет легче переправиться.
Сушняка по берегам оказалось навалом. Вскоре весело затрещал костер, закипел в котле густой гороховый суп с кусочками окорока. Решив побаловать мужчин, Лена заварила клюквенный морс и поставила его охлаждаться в ручей.
Солнце припекало почти по-летнему. Мужчины, раздевшись до пояса, занимались вьюками. Вытряхнув содержимое, они развесили по кустам спальники, палатку, одежду. Все было волглое, влажное от утреннего тумана и многократного соприкосновения со снегом.
Улучив минуту, Лена подхватила брезентовое ведро и шагнула в глубь ивняка, покрывающего берега реки. Перескакивая с камня на камень, она отходила все дальше и дальше, пока фигуры мужчин не скрылись из виду. Торопливо раздевшись, зачерпнула ведром воду и вылила на себя. От ледяного душа у нее на миг перехватило дыхание. Она глотнула воздух открытым ртом, но тут же взбудораженная кровь ринулась по сосудам, усталость смыло потоком живительных струй. Лена закинула руки за голову и засмеялась от удовольствия, чувствуя, как кожа вновь обретает свежесть, а каждая клеточка тела словно расправляется, впитывая в себя солнечный свет.