противоположного берега тут и там свисали длинные серебристые пряди многочисленных потоков, срывавшихся в пропасть, чтобы, соединившись в единое целое, впасть в буйное неистовство и мчаться дальше вниз, подтачивая и разрушая многочисленные преграды.
Пошел дождь. Лена не боялась вымокнуть, на ходу она почти не чувствовала холода, но по мокрой тайге гораздо труднее идти. Влажные камни и стволы деревьев, мелкие, но бурные ручьи и топкие бочажки замедляли передвижение, превращаясь в нешуточные препятствия, которые в сухую погоду незаметны и незначительны.
Через полчаса она промокла насквозь, а дождь шел все гуще и холоднее. Намокнув, печально обвисли ветки деревьев, поникли травы, мох напитался водой, и при каждом шаге избыточная влага пузырилась и сердито ворчала под ногами. Бугристая земля покрылась лужами, а кочки упорно норовили выскользнуть из-под ботинок, словно задались единственной целью: извести человека, посмевшего нарушить их покой. В такую погоду дремлет зверь, забившись в чащу или спрятавшись в скалах, спит притихшая птица в густых хвойных кронах.
Не замечая тяжести пропитавшейся водой одежды, Лена продолжала спускаться с горы. Сейчас она ни о чем не могла думать. Беспокойство об отце заслонило все текущие проблемы и заботы. Она представляла, во что превратился во время дождя небольшой ручей, в русле которого находился вход в пещеру. Не нашедшая выхода вода может постепенно затопить все подземелье, а отец там совершенно один, и помощи, кроме как от нее, ему ждать неоткуда.
Холодные струи стекали по лицу, она смахивала их рукой, не замечая, что где-то обронила панаму и волосы тонкими прядями облепили шею и щеки.
Внезапно деревья расступились, и на небольшой поляне она увидела низкую избушку с плоской крышей, а рядом развалившийся балаган. Дверь в избушку была подперта колом, а подступы к ней закрывали густые заросли чемерицы и дягиля.
Встретить в этих диких горах человеческое жилье было для Лены полной неожиданностью. Она сняла с плеча автомат и осторожно приблизилась к ветхому строению. Судя по всему, его не посещали с прошлого года, она определила это по обрывку газеты на жалком подобии стола. Изба была без окон, и Лена широко распахнула дверь, чтобы рассмотреть ее изнутри. На стене висело железное корыто для варки пантов, на земле лежали вешала для копчения мяса. Все понятно: она нечаянно набрела на тайный приют браконьеров, видно, они проникали сюда за пантами в период их созревания, попутно не брезговали и мясом. Вероятно, где-то поблизости находился серный источник, воду которого с наслаждением пьют маралы, или солонцы, которые они посещают с не меньшим удовольствием.
Лена с любопытством рассматривала приспособление, которое испокон веков использовали для варки пантов. В период с апреля по июнь панты – будущие рога – представляют собой хрящевидную массу, пронизанную множеством кровеносных сосудов. Сколько беспокойства приносят они маралу! Касание веточки, капли дождя, даже холодная струя воздуха вызывают у животного чрезвычайно болезненные ощущения. Вот почему они так осторожны и пугливы в это время года. Как нечто самое дорогое, несет олень на голове свое будущее украшение, а с какой ловкостью минует любое препятствие, удирая от врага!
Позже, во второй половине июля, панты костенеют и превращаются в грозное оружие не только против хищников, но и вероятных соперников. В первых числах сентября олени устремляются на рыцарские турниры, на которых рога служат солидным аргументом в споре за благосклонность ланки.
Из рассказов Коротницкой Лена знала, что раньше, чтобы сохранить панты убитого марала, их заваривали. Устанавливали своеобразные ванны на камни, а под ними разводили костер, причем начинали заваривать панты с оснований, постепенно доходя до отростков. Тогда кровь свертывается у выходных сосудов и не вытекает. Панты осторожно опускали то одной, то другой стороной в кипяток, предварительно хорошо прогрев их. Потом их на полчаса осторожно укладывали в приготовленный заранее мох, давали им отлежаться. Процедуру повторяли еще раз и вывешивали в тенечке до следующего дня. Так повторялось дней десять. Панты постепенно теряли свой вес, уменьшались в объеме, засыхали вместе с шерстью. В таком виде они могли храниться много лет.
В восточной медицине они ценятся на вес золота, а таежный люд не понаслышке знает о целебных свойствах пантов и не раз испытал на себе их чудодейственную силу, способную не только снять усталость, но и поставить на ноги безнадежно больного человека.
В избушке сохранилась маленькая чугунная печка и охапка дров на растопку. Велико было желание переждать дождь под крышей, обогреться, высушить одежду, но Лена преодолела искушение и опять вернулась на грязную тропу, проложенную великими дорожниками тайги – маралами и косулями. Через какое-то время она почувствовала тухлый запах серного источника и тут же обнаружила исчезновение Рогдая.
Некоторое время она пыталась делать вид, что не замечает его кратких вылазок в кусты, после которых он заметно веселел и довольно облизывался. Кормить пса ей было нечем, поэтому Лена позволила ему самостоятельно добивать себе пропитание. Отлучки его были недолгими, да и по шуму в кустах она всегда могла определить, где он рыскает в поисках зазевавшейся добычи. Но тут она вспомнила, что последний раз видела его перед входом в избушку. Пару раз окликнув собаку, Лена остановилась вблизи источника. Что тут наделали звери! Весь берег истоптан, изрыт, изъеден маралами. Животные не только с удовольствием пьют вонючую воду, но и поедают насыщенную минеральными солями грязь, впадая чуть ли не в транс от наслаждения, и зачастую становятся легкой добычей хищников и охотников.
Раздосадованная задержкой, Лена прошла чуть дальше по тропе, огляделась по сторонам. Внезапно что-то всплеснуло позади нее в болоте, она испуганно обернулась – паршивец с виноватой мордой тихонько подкрался сзади и теперь, поджав мокрый хвост, в тоске ожидал неминуемого наказания. Морда у него была в крови, а по довольному блеску в глазах девушка поняла – псу повезло по-крупному, и с полным желудком он чувствует себя лучше хозяйки. Судя по его настроению, Рогдай и с ней был бы не прочь поделиться. Приседая на задние лапы, он вопросительно заглядывал ей в глаза, будто приглашал отправиться следом за ним. И любопытство победило. Взяв пса на поводок, Лена отправилась в сторону от основной тропы. Множество мелких черных троп, как кровеносные сосуды, пронизывали участок тайги вблизи серного источника, и вскоре они достигли цели. Под толстым кедром лежал мертвый марал.
По всей вероятности, его завалил медведь, подкараулив у источника. Лена с содроганием заметила следы огромных лап вблизи неподвижной туши.
Зверь успел объесть панты, но что-то его спугнуло, и он ушел, а начатую работу продолжил Рогдай, основательно полакомившись жирными внутренностями. Завидев человека и собаку, из брюха марала выскочила пара юрких колонков и скрылась среди камней. Да, мишка поступил опрометчиво, в ближайшие часы туша превратится в кожаный мешок, набитый чисто обглоданными костями и сухожилиями. Мелкая лесная живность не упустит случая устроить пиршество за чужой счет, предоставив хозяину добычи довольствоваться тем малым, что останется.
Рогдай между тем зарылся носом в траву под головой марала и принялся что-то там выкусывать.
Лена увидела несколько пятен крови, сохранившихся под широкими листьями борщевика. По всей видимости, кровь капала с пантов, когда медведь объедал их, а теперь собака с довольным урчанием вылизывала ее. Лена сердито прикрикнула на пса и оттащила его от марала. Рогдай был в недоумении: хозяйка не оценила его вкуса и даже отругала вместо благодарности.
Они вернулись обратно на тропу, и тут Лена с радостью обнаружила, что дождь прекратился. Робкое солнце постепенно оттеснило тучи на восток и водрузило на небе яркую радугу. Лена сняла куртку, закинула ее на плечо. Несмотря на мокрую тропу, идти стало пусть и не легче, но веселее. Поднявшийся ветерок окончательно прогнал тучи за горизонт, и солнце запалило на всю катушку. Уже через час на Лене просохла одежда, и только в ботинках хлюпало по-прежнему, а от утепленной куртки поднимался легкий парок, ей еще сохнуть и сохнуть.
Берега каньона постепенно снизились, раздвинулись, и вскоре водный поток вырвался на простор, а тропа скользнула к воде и затерялась в прибрежных камнях.
Лена сделала пятиминутный привал. Она шла уже более двенадцати часов, и до егерского кордона оставалось чуть более пяти километров. Солнце стояло высоко, и она вполне успевала еще засветло выйти к людям. Нервное напряжение постепенно отпускало ее, и она сразу же почувствовала непомерную усталость и сильный голод. Галеты размокли и превратились в кисель, что не помешало Рогдаю вылизать камень, на который она вывалила липкую массу, до блеска. Она же довольствовалась небольшим кусочком
