– Может, ей все-таки лоб перевязать, Шерхан? – Филипп угрюмо, исподлобья глянул на предводителя. – Истечет ведь кровью.
– Валяй, если есть чем, – смилостивился тот неожиданно, – только, гляжу, слишком ты добренький, вот и будешь ее сторожить, пока мы ужинаем, но не обессудь, если тебе ничего не достанется.
– Ладно, переживу как-нибудь. – Филипп оторвал длинный лоскут от куска светлой ткани, очевидно, простыни, и осторожно обмотал Лене голову.
Шерхан критически осмотрел его работу:
– Хорошо, оставайся, но смотри, если что, первый головы лишишься, не посчитаюсь, что давний кореш.
Парни вышли из избы, а Филипп отошел к нарам в дальнем углу комнаты. Вернулся с карабином, пристроился за столом.
– Филипп, – позвала его Лена, – ты не можешь хоть немного ослабить узлы?
– Потерпите чуток, Елена Максимовна. Я знаю Шерхана, скоро сам придет или кого-нибудь пришлет проверить, все ли в порядке.
Действительно, через четверть часа появился юркий парень с эмалированной миской, полной дымящегося мяса, поставил ее перед Филиппом.
– Шерхан послал, беспокоится, как бы вы с учителкой до утра не загнулись. – Его бегающие глазки пробежались по телу девушки. – Завидую тебе, почему Шерхан мне не доверил с ней ночку провести? Мы бы быстро нашли общий язык, правда, красавица? – Он подошел ближе и потянул за ворот ее рубашки.
– А ну, уматывай отсюда! – Филипп в два прыжка преодолел расстояние от стола до парня и пинком отшвырнул его от Лены. – Тебе, мразь ходячая, что велено? Пожрать принести, а не девку лапать.
Он схватил бандита за шиворот и вытолкал его за дверь. Вышел вслед за ним, и некоторое время Лена слышала визгливый голос посланца Шерхана и низкий глуховатый голос Филиппа. Потом все стихло. Лена попыталась оглядеться по сторонам, но слабый свет свечи освещал лишь небольшое пространство около стола, край русской печи и пару шероховатых половиц.
Прямо посреди них находился небольшой люк – вход в подпол. Внезапно ей показалось, что крышка люка шевельнулась. Она тряхнула головой, чтобы сбросить наваждение. Но крышка дрогнула сильнее и вдруг резко откинулась. В темном отверстии показалась чья-то взлохмаченная голова. Человек протер глаза, восстанавливая зрение на свету, и повернулся к ней.
– Господи, Ильюшка! – вскрикнула от неожиданности Лена. – Откуда ты взялся?
– Тише, Елена Максимовна, все потом расскажу. Филька на крыльце караулит, но эти гады, думаю, не скоро появятся. Они там где-то бутыль со спиртом нашли, мяса нажарили, теперь до утра гудеть будут.
Он ловко перерезал ремни, и Лена со стоном опустилась на пол.
– Вот же сволочи! – Лицо мальчика перекосилось. – Звери паскудные! – Он погладил свою учительницу по руке. – Я уже лошадей приготовил, через час-другой на биостанции будем, там вам помогут.
Илья принес ботинки, натянул на нее куртку.
– Скорее, Елена Максимовна, нам нужно затемно на трассу выйти, пока они не кинутся вас искать.
Он тщательно запер дверь изнутри и помог Лене выбраться наружу из окна, выходившего в лес. Тут же от крыльца к ним тенью скользнул Филипп, и Лена почувствовала, что в руки ей ткнулся ствол автомата.
– Где ты его взял? – поразилась Лена.
– Там, где его плохо стерегли, – усмехнулся Филипп.
Они по увалу миновали крайнюю избу, где вовсю шла дегустация спирта, и оказались в узкой ложбине, в которой тихо пофыркивали оседланные кони.
– Я им, Елена Максимовна, на всякий случай копыта тряпками обмотал, чтобы по камням не стучали.
Лена обняла мальчишку и впервые за последние дни радостно улыбнулась:
– У тебя замашки опытного конокрада, как я погляжу.
– Да нет, я об этом в какой-то книжке прочитал. – Он вскочил в седло, натянул поводья. – Поторапливайтесь, а то они очухаются, и тогда пиши пропало! Шерхан по горам чище Митрофана скачет, никаких лошадей не надо, тогда точно без ушей останемся, вроде вашего Рогдая.
– Ты видел, как его застрелили? – Лена схватилась за луку седла Ильи.
– Да живой ваш пес! – Филипп отошел от своей лошади. – Пулей ему кусок уха снесло, да, видно, контузило малость. Я его в куль посадил и к своей лошади приторочил, пока он не в себе.
Лена со всех ног бросилась к его лошади, черная голова пса выглядывала из мешка, шерсть слиплась от засохшей крови, и смотрел он на нее не по-собачьи серьезно и грустно. Она обняла его за шею:
– Бедная псина, и тебе досталось. Потерпи до биостанции, там Елена Васильевна быстро тебя на ноги поставит!
Через четверть часа они осторожно пересекли распадок и углубились в тайгу. В темном сумраке чащи тропы практически не было видно. Филипп спешился и пошел пешком. Иногда он опускался на корточки и ощупывал руками землю. Так, почти на ощупь, они миновали еще один распадок и вышли к реке.
Около часа они двигались по воде, но потом русло сузилось, течение ускорилось, и они выбрались на берег. Лена шепотом окликнула Филиппа:
– Мы, случайно, не заблудились? Мне говорили, что кордон совсем недалеко от биостанции...
– Нет, мы идем правильно, просто я не рискую выходить на трассу, а вдруг Шерхан уже знает о побеге и ждет нас где-нибудь поблизости.
Вокруг по-прежнему было тихо. Далеко на горизонте появилась тонкая розовая полоска, и, когда они увидели с горы домики биостанции, первые солнечные лучи окрасили вершины в нежно-розовый цвет.
Прихватив карабин, Филипп спустился ниже разведать обстановку. Из своего скрадка Лена и Илья видели, как он прокрался задами крайнего дома и скрылся за сараями. До сих пор ни одна живая душа не появилась на единственной улочке биостанции.
В здании медпункта наконец открылась дверь, и вышла молодая фельдшер Екатерина с подойником в руках. Она сладко потянулась и скрылась в сарае из нового бруса. Вскоре оттуда послышалось нежное позвякивание: молочные струи били в стенки ведра.
Местные собаки устроились на высоком пригорке за радиостанцией. Там они сразу убивали двух зайцев: наблюдали за округой и принимали солнечные ванны. Их блаженные морды и спокойное поведение говорили о том, что чужаков на станции нет.
Вскоре вернулся Филипп и подтвердил их наблюдения: все спокойно, но почти никого из жителей в поселке нет, кроме женщины-фельдшера, да еще на метеостанции он заметил мужика, прикорнувшего на казенной кушетке.
Удерживая лошадей в поводу, беглецы спустились к домам.
Из сараюшки с полным подойником показалась Екатерина. Она поднялась на крыльцо, но, заметив грязных вооруженных людей, испуганно вскрикнула и юркнула в открытые двери.
– Катя, – окликнула ее Лена, – не бойся, выйди на минуту.
Услышав женский голос, фельдшер осторожно высунула нос из-за кружевной занавески и перекрестилась.
– Господи, Елена Максимовна, я вас не узнала! Что это с вами случилось? Терентьев вас еще вчера ждал... – Она с удивлением оглядела спутников Лены. – А где же директор и папа ваш? – Тут Екатерина глянула поверх их голов, и ее глаза округлились от страха. Как по команде, Филипп и Лена проследили за ее взглядом. От трассы вниз по горе мчался «КамАЗ» с прицепом, на крутых поворотах прицеп заносило в сторону, и машину разворачивало поперек дороги.
– Пьяные, что ли? – прошептала женщина.
Филипп побледнел.
– Живо в дом, кажется, Шерхан уже здесь!
– Нет, – Лена шагнула с крыльца, – сейчас надо попасть на радиостанцию. Сообщим в поселок о случившемся. Катя, – обратилась она к ничего не понимавшей женщине, – радист у себя?
– Там он, там, еще не уходил. Только что утреннюю метеосводку передавал. Я вот ему собиралась молочка парного занести. Парнишка молодой, недавно из армии, – фельдшер засуетилась, втискивая ноги в разношенные шлепанцы. – Он ведь вас еще не знает, Елена Максимовна, поэтому я лучше с вами пойду,
