На полпути вниз они встретили Джузеппе. Он сообщил, что Костин отправился на разведку, велев уходить без него, если он не явится до одиннадцати. С обеспокоенным видом Джузеппе сказал:
– Мятежники обстреливают город. Войска Арипова готовятся к обороне.
Новый мощный взрыв заставил закачаться стены гостиницы и пол под ними. Галина Ивановна взвизгнула:
– Пойдемте к вашей машине, Джузеппе. Мы должны уехать отсюда как можно скорее!
Джузеппе пропустил ее слова мимо ушей, лишь взглянул на часы и заметил:
– Так, сейчас девять утра, значит, еще два часа... Но Юрий Иванович, надеюсь, вернется гораздо раньше. Тем временем нам надо поискать хоть какое-то убежище. Костин сказал, что лучше устроиться под лестницей.
– Мы что, остаемся? – вскрикнула Галина Ивановна. – Еще один взрыв, и нас всех завалит к чертовой матери!
– Мы не можем уехать без Юрия Ивановича, – жестко ответил Джузеппе. – Если вам не терпится, проваливайте. Только учтите, на улице полно солдат, наверняка масса дезертиров...
– Хорошо, – прошептала Галина Ивановна, – я остаюсь. – Но глаза у нее наполнились слезами, и она всхлипнула.
– Пошли под лестницу, – приказал Джузеппе, и женщины покорно поплелись за ним.
Пространство под лестничным пролетом использовалось под кладовку. Дверь была на замке, но Джузеппе сбил его подвернувшимся под руку пожарным топориком, выбросил из кладовки ведра, щетки и прочий хлам и снес туда заготовленную с вечера провизию.
Галина Ивановна наотрез отказалась сидеть на полу, но Анюта снова предложила ей идти куда подальше, и та сдалась. Втроем они кое-как поместились в тесной каморке. Джузеппе обнаружил, что если держать дверцу слегка приоткрытой, то можно наблюдать за входом в гостиницу и увидеть, когда появится Костин.
Некоторое время они прислушивались к звукам боя. Слава богу, подземные толчки прекратились, но глухие выстрелы пушек и леденящие душу визги реактивных снарядов заставляли их то и дело испуганно пригибать голову, словно это могло спасти их от смерти. Здание гостиницы содрогалось. То и дело они слышали звон разбивавшихся стекол и глухие удары – видимо, падали со стен картины и летели с подоконников цветочные горшки. Вестибюль наполнился клубами пыли, и лучи солнца пронзали их, как прожектора.
Анюта пошарила в коробках, которые принес итальянец, и спросила:
– Вы завтракали, Джузеппе?
– Не успел, дорогая.
– Тогда надо поесть, – распорядилась Анюта.
Они позавтракали печеньем, запивая его соком.
Когда поели, Анюта спросила:
– Который час? Я куда-то задевала свои часы.
– Десять тридцать, – ответил Джузеппе и угрюмо добавил: – Даем твоему другу еще сорок пять минут. Потом уходим. Прошу прощения, но ничего не поделаешь.
– Понятно, – вздохнула Анюта, – он сам велел выезжать в одиннадцать...
Они сидели молча, занятый каждый своими не слишком веселыми думами. Время от времени с улицы доносились отдаленные крики, топот ног.
Галина Ивановна неожиданно робко спросила:
– Ваша машина... на улице, Джузеппе?
– Нет. Я очень кстати оставил ее в гараже, в отдельном боксе. Ключи со мной, и если мерзавцы не взломали дверь, то она в целости и сохранности. – Он вздохнул. – В отличие от твоей, Анюта. Это на ней приехали Максим и Юрий Иванович? Стекла выбиты, кто-то успел снять колеса...
Галина Ивановна осуждающе глянула на итальянца, будто именно он открутил колеса у автомобиля миссии. Затем хохлушка порылась в сумочке и что-то забормотала низким скрипучим голосом. Анюта не обращала на нее внимания. Она прислушивалась к разрывам снарядов и думала о том, что будет при прямом попадании в гостиницу.
Если стреляют из установок «Град», снаряды упадут кучно, и от гостиницы останется лишь горка из кирпичей и кусков штукатурки. Такое она видела по телевизору, но понимала, что это было лишь бледной копией того, что происходит здесь. Во рту пересохло, и ей хотелось закричать от страха. Но рядом находилась Галина Ивановна, которую Анюта ненавидела всеми фибрами души, и как раз за трусость.
Анюта вздохнула, и в этот момент снаряд разорвался совсем близко. Взрывная волна ворвалась в выбитые двери и разметала по вестибюлю жалкие остатки мебели. Галина Ивановна громко взвизгнула и попыталась вскочить на ноги. Анюта резко дернула ее за руку, и та повалилась на пол.
– Сидеть! – яростно прошипела Анюта в лицо ошеломленной женщине. – Сидеть, толстая идиотка! Иначе вышвырну тебя к чертовой матери!
Галина Ивановна заерзала на месте и, не сводя с Анюты испуганного взгляда, отползла, насколько позволяли размеры каморки, подальше.
Джузеппе поднес руку с часами к глазам.
– Десять минут двенадцатого, – объявил он шепотом. – Думаю, надо пробираться к гаражу.
Анюта вздохнула:
– Что ж, давайте...
Джузеппе осторожно приоткрыл дверь и вдруг радостно прошептал:
– Стоп! Кажется, ваш Костин появился.
– Слава богу! – с облегчением произнесла Анюта и потянулась, чтобы выглянуть в узкую щель.
Но итальянец вдруг замер и жестом приказал ей не двигаться.
– Нет, это не он, – прошептал он разочарованно. – Это солдат. А с ним еще один. – Он тихо прикрыл дверь, оставив щелочку для глаз.
Солдат держал в руке автомат, другой был без оружия. Они вошли в вестибюль и остановились, вглядываясь в пыльный полумрак. Вдруг один из них что-то сказал, второй рассмеялся, и оба скрылись из виду.
– Пошли в бар, – прошептал Джузеппе.
Действительно, вскоре до них донеслось звяканье бутылок, громкий смех, потом что-то покатилось и, судя по звуку, разбилось.
– Надо немного подождать. – Джузеппе повернулся к женщинам. – У одного из мерзавцев автомат. Он запросто может выпустить в нас весь магазин.
Но ждать пришлось долго. У Джузеппе затекла нога. Шум в баре прекратился, и он подумал, что солдаты могли уйти из гостиницы через заднюю дверь.
Анюта за его спиной прошептала:
– Который час?
И он так же шепотом ответил:
– Полдвенадцатого.
– Что мы здесь притаились? – неожиданно громко выкрикнула Галина Ивановна. – Они уже ушли, а мы сидим и глотаем пыль!
– Тише, – раздраженно прошипел Джузеппе, – может, ушли, а может, и нет. Я пойду посмотрю.
– Осторожнее! – предупредила Анюта.
Но только Джузеппе собрался открыть дверь, как из бара появился один из солдат. Он медленно брел по вестибюлю с бутылкой у рта и пил из горлышка. Джузеппе яростно выругался про себя и с удивлением отметил, что впервые сделал это на русском языке.
Солдат тем временем подошел к двери, постоял, покачиваясь и вглядываясь в улицу сквозь разбитые рамы дверной вертушки. Затем крикнул что-то и помахал бутылкой.
– А говорят, мусульмане не пьют, – прошептала за его спиной Анюта.
Джузеппе усмехнулся, но ничего не сказал.
В вестибюль вошли еще двое, от военной формы на них остались лишь брюки и рваные майки. На голове одного из них едва держалась старая папаха, у другого – грязная армейская панама. Они подошли к
