солдату, который их позвал, и стали о чем-то переговариваться. Первый сделал широкий жест в сторону бара. Один из пришедших окликнул кого-то снаружи, и в вестибюль ввалилось еще с десяток солдат. Гогоча и что-то выкрикивая, они протопали к бару.
– Черт бы их побрал! – пробурчал Джузеппе. – Теперь, пока все не выпьют, их отсюда не выкуришь!
– Что будем делать? – спросила Анюта.
– Ничего, – отрезал Джузеппе. Он помолчал. – Думаю, это дезертиры. Не стоит попадать им в руки, особенно... – Голос его дрогнул.
– Особенно женщинам, – закончила за него Анюта и почувствовала, как затряслась Галина Ивановна.
Они сидели в каморке молча, прислушиваясь к звукам, доносившимся из бара.
– Закона в городе больше нет, – сказал Джузеппе. – Хотя и раньше его было не слишком...
– Мне надо выйти отсюда! – опять громко заявила Галина Ивановна.
– Успокойте ее, – прошипел Джузеппе, приникая глазом к щели.
– Я не останусь здесь! – завопила хохлушка. – Мне дурно! Я хочу в туалет!
– Потерпите! Ничего с вами не сделается! – яростно прикрикнула на нее Анюта.
– Я должна выйти! – упрямо произнесла Галина Ивановна и попыталась оттолкнуть ее.
Анюта не поняла, что сделал Джузеппе. Лишь повернулся к Казаченко, положил руку ей на плечо, и вдруг тяжелое, вялое тело свалилось на Анюту – молча, без единого звука. Девушка двинула плечом и сбросила его с себя.
– Спасибо, Джузеппе.
– Говори тише, – попросил итальянец.
Он прислушивался к доносившимся из бара звукам. Крики стали громче и развязнее. Компания, судя по всему, уже изрядно нагрузилась.
Внезапно Джузеппе весьма отчетливо, хотя и шепотом, выругался, и опять по-русски, и повернул голову к Анюте:
– Еще семеро подвалили.
Но эти семеро – шесть солдат в камуфляже и офицер, – кажется, имели другие цели, чем группа, веселившаяся в баре. По крайней мере, в их поведении чувствовались организованность и дисциплина. Офицер посмотрел в сторону бара и что-то резко выкрикнул. Голос его потонул в пьяном гвалте солдатни. Тогда он достал из кобуры пистолет и выстрелил в потолок. В гостинице воцарилась тишина.
Галина Ивановна пошевелилась и тихо застонала. Анюта закрыла ей рот рукой.
Офицер вновь что-то громко крикнул, и его подручные ринулись в бар. Через несколько мгновений они вернулись, толкая перед собой едва державшихся на ногах дезертиров. Те что-то бурчали и, стоило солдатам перестать удерживать их за шиворот, тут же повалились на пол как подкошенные. Последним вытолкали владельца автомата, правда, оружие уже успело перекочевать в руки одного из вновь прибывших.
Офицер набросился на пьяных с ругательствами.
Солдаты поднимали их пинками, но они валились на пол и пытались расползтись в разные стороны. Солдаты опять же пинками заставляли их вновь и вновь сбиваться в кучу. Вдруг один из дезертиров, выругавшись, прыгнул на солдата, как кошка, стараясь вырвать у него из рук автомат. Тот нажал на спусковой крючок, и пули веером прошили грудь нападавшего. Его отбросило к стене, и он медленно сполз по ней, оставив широкий кровавый след.
Одна пуля угодила в дверь рядом с головой Джузеппе. Он инстинктивно дернулся, но продолжал наблюдать за происходившим в вестибюле. Он увидел, как офицер повелительно махнул рукой. Вмиг протрезвевшая вольница послушно построилась и, сопровождаемая солдатами, промаршировала на улицу.
Офицер посмотрел на убитого, пнул его ногой и, повернувшись на каблуках, тоже вышел из гостиницы.
Джузеппе выждал пять минут и осторожно произнес:
– Теперь, я думаю, можно идти.
Он толкнул дверь и с трудом встал на затекшие ноги. Анюта отпустила Галину Ивановну, и та тяжело повалилась на пол. Вдвоем они кое-как вытащили ее из каморки.
– Надеюсь, она очухается? – Анюта с презрением посмотрела на вялое тело у своих ног.
Джузеппе склонился над женщиной, посчитал пульс, вздохнул:
– Жестоко, конечно, но она бы выдала нас. – Он приподнял ее веко, проверил реакцию зрачка и опять вздохнул. – Ничего, все будет в порядке.
Через двадцать минут они благополучно добрались до гаража, а еще через двадцать уже сидели в машине, готовые двинуться в путь. Галина Ивановна пришла в сознание, но пребывала в шоке, обнаружив, что пиджак ее костюма разорван ниже левого рукава – шальная пуля, попавшая в дверь, чуть не срикошетила ей в сердце.
– У нас полный бак и две запасные канистры, – сообщил Джузеппе, обращаясь к Анюте. – Я прихватил их в соседнем боксе.
Он завел мотор, и машина выкатилась по пандусу на узкую аллею позади гостиницы. На ее капоте трепыхался под ветром флажок миссии Красного Креста и Красного Полумесяца. На часах было без четверти два, а Костин так и не появился.
Анюта судорожно сглотнула. Сначала Максим, потом Костин... Не слишком ли много потерь свалилось на нее за последнее время? Она горестно покачала головой и закрыла глаза, не замечая, что слезы текут потоком по ее серым от пыли щекам...
Глава 15
Когда Юрий Иванович вышел на улицу, первое время ему казалось, что со всех сторон на него смотрят с подозрением десятки глаз. Но вскоре он почувствовал себя увереннее и понял, что никому до него нет дела. Впереди он заметил густой столб черного дыма, и тут же еще один снаряд разорвался чуть ли не посередине улицы.
Костин повернулся и побежал в другую сторону вместе с толпой.
Население было напугано. Люди перебегали с одного места на другое. Какой-то бородатый мужик в длинном ватном халате раз шесть перебежал дорогу Костину, прежде чем исчезнуть в толпе. Девочка в красном платье стояла посреди улицы и, зажав ужи, визжала так, что заглушала многоголосый рев толпы. И Юрий Иванович долго еще слышал этот визг, продираясь сквозь объятую ужасом людскую массу.
«Чем быстрее мы выберемся из города, тем лучше для нас», – подумал Костин и повернул обратно.
Было около десяти часов – он потратил гораздо больше времени, чем рассчитывал.
Теперь Юрий Иванович двигался к гостинице против течения, и по мере того, как приближался к центру города, идти становилось все труднее.
Недалеко от «Мургаба» он все-таки застрял в густой толпе. Господи, подумал Костин, какая отличная мишень для ракет! Он рванулся назад, но выбраться из людской мешанины не удавалось. Что-то явно удерживало ее на месте.
Ему все же удалось пробиться к перекрестку. И тут он понял, в чем дело. Шеренга людей с автоматами перекрыла движение. Они были в полувоенной форме. Однажды он уже встречал их... «О боже! „Слуги Аллаха“!» – подумал он с ужасом. И пригнул голову. Хотя понимал, что гражданское население «слуг» не интересует. Они уже принялись вытаскивать из толпы людей в военной форме и отводить их в сторону. Арипов таким образом собирал свою разбегающуюся армию.
Никто из военных не был ранен, и они стояли, уставившись в землю и виновато переминаясь с ноги на ногу. Наконец к ним подошел офицер и, судя по крику и размахиванию руками, произнес обвинительную речь. Насколько Костин сумел понять, суть ее сводилась к одному: все дезертиры, бежавшие с поля боя, заслуживают расстрела. Единственным их шансом спасти свою поганую жизнь было отправиться на линию огня под пушки Рахимова, чтобы защитить своего президента.
Чтобы придать убедительности своим словам, офицер прошелся вдоль группы дезертиров, отобрал шестерых. Их отвели к соседнему дому, поставили к стене и расстреляли из автоматов. Офицер добил раненого из пистолета, повернулся и выкрикнул команду.
