уставился на Костина. – Что у вас с лицом?
– Сапожный крем. Никак не отмывается. – Он с досадой махнул рукой и усмехнулся, окинув писателя цепким взглядом. – Гляжу, вам крепко досталось?
– Артур показал себя настоящим бойцом, – заступился за него Максим, которому не понравился тон Костина. – Его пытали...
– Простите. – Юрий Иванович развел руками и в упор посмотрел на Максима. – Но куда подевались остальные? Анюта, Джузеппе, та женщина?
– Мы здесь всего пару часов. Когда вернулись, в гостинице никого не было. Но Артур нашел под лестницей записку. – Максим протянул обрывок бумаги Костину. – Они сообщают, что выехали из города на юг по направлению к военному аэродрому после того, как вы не вернулись в назначенное время. Полагаю, часа за три до нашего прихода.
Костин, не читая, затолкал записку в нагрудный карман. Лицо его помрачнело.
– Будем надеяться на опыт и увертливость Джузеппе. Армия Арипова сейчас отступает как раз в направлении аэродрома. Президента во дворце охраняет рота спецназа, но, боюсь, им не выстоять. Войска полностью деморализованы, солдаты стреляют в офицеров, не помогают даже расстрельные команды и головорезы из банды «слуг Аллаха».
– Но зачем им аэродром? – удивился Максим.
– Аэродром им не нужен. Он просто преграда на их пути. Солдаты Арипова пытаются пробиться к Пянджу и уйти в Афганистан. Остальные пути отрезаны.
Костин посмотрел на Ксению:
– «Личное мнение»?
Она молча кивнула.
– Только что ваших коллег отправили на военную базу. Катаев обещал выделить им бронетранспортер. Если сдержит обещание, то не сегодня завтра они уже будут в Киргизии, в Оше. Только они сказали, что вы улетели в Москву.
– Как видите, не улетела, – сухо отрезала Ксения. – И в отличие от этих негодяев не знаю, сумею ли когда-нибудь отсюда выбраться.
– Но разве генерал Катаев не сообщил им, что Ксения в Баджустане? – удивился Максим. – Он сам просил меня отыскать ее и помочь добраться до военной базы.
– Генералу Катаеву сейчас, кроме его базы, ни до чего нет дела, – вклинился в разговор Верьясов. – Поступили сведения, что землетрясение сильно подпортило перемычку, которая лет сто сдерживает воды горного озера Темирхоль. Оно образовалось еще в начале века, тоже после землетрясения. Огромный оползень перегородил устье реки Кардарьи, и за это время там скопилась прорва воды. К тому же есть сведения, что Арипов приказал заложить в перемычку кучу взрывчатки. Представляете, что произойдет, если люди Арипова взорвут ее. От Баджустана в одночасье просто-напросто ничего не останется. Рахимов пока не знает об этом. А когда узнает, схватится за голову: вместо одной проблемы – добить Арипова в его берлоге – появится еще одна – как эвакуировать город. Думаю, ему станет глубоко плевать на отступающие войска, и они смогут спокойно уйти за Пяндж.
– Военные готовят базу к эвакуации, таков приказ из Москвы. Есть угроза затопления плато, если прорвет перемычку. Но тогда и весь Баджустан превратится в одно большое озеро, – объяснил ситуацию Костин. – Нам надо убираться отсюда поскорее. – Он тоскливо посмотрел в окно, где поднимались пирамиды гор, отделявшие их от России. – Паскудно то, что мы не сумеем предупредить Анюту и Джузеппе! Будем надеяться, что они добрались до военного аэродрома, а он расположен несколько выше базы... – Он взглянул на часы и приказал: – Пошли! Я попытаюсь выбить у Рахимова машину.
Верьясов рассмеялся и хлопнул Максима по плечу. Правда, его голос звучал несколько фальшиво.
– Господи, Макс, я тебя сразу не признал! Сто лет жить будешь! – И повернулся к Костину: – Ты не представляешь, какая удача нам подвалила! Рахимов сам поднесет нам машину на блюдечке, когда узнает, какой ценный кадр объявился в нашем окружении. – Он серьезно посмотрел на Максима: – Все знают, что дворец Арипова нашпигован разными электронными датчиками и прочими штучками, которые не позволят посторонним даже на порог ступить. Ты ведь поделишься с ребятами Рахимова секретами своего мастерства?
– Нет, – быстро ответил Максим, – Арипов хоть и падаль, но я дал слово держать в секрете систему охранной сигнализации. Знаешь, я перестану себя уважать...
– Ну, так оставайся в этом дерьме и уважай себя до тех пор, пока кто-нибудь из местных негодяев не пристрелит тебя. Интересно будет посмотреть, как разлетятся твои мозги вместе с принципами. – Верьясов яростно сверкнул глазами и сплюнул на грязный пол. – Катись отсюда к чертовой бабушке и выбирайся сам, как сумеешь! Только боюсь, что так в Ашкене и останешься. Гориллы Садыкова рыщут по всему городу. Ему известно, что ты благополучно скрылся из тюрьмы в компании очаровательной леди и знаменитого писателя. Думаю, мы ненадолго их опередили.
– С чего вдруг Садыков? – посмотрел на него исподлобья Максим. – Разве он не отсиживается вместе с Ариповым в крепости?
– Э-э-э, да ты, гляжу, не в курсе последних событий? – Верьясов опять как ни в чем не бывало хлопнул Максима по плечу. Видно, почувствовал смену настроения. А в подобных вопросах Серега Верьясов был большой мастак, хотя и любил прикинуться в определенные моменты простачком и рубахой-парнем.
– Просвети, раз сам в курсе. – Максим решил не становиться в позу.
Но вместо Верьясова ситуацию разъяснил Костин:
– Садыков оказался хитрее, чем мы думали. Вовремя подыграл Рахимову. Провернул какую-то аферу с бронетехникой и ракетными установками. И в нужный момент артиллерия повернула пушки против Арипова. Это решило исход боя в пользу Рахимова. Теперь Садыков – его правая рука.
– Что еще раз доказывает: ворон ворону глаз не выклюет, – мрачно констатировал Максим и обратился к Верьясову:
– Ладно, уговорил. Но схему я сдам лично Рахимову. А там уж его дело, как он ею распорядится.
– Я только одного не пойму, – вмешалась в их разговор молчавшая до сих пор Ксения, – чем этот Рахимов лучше Арипова? И почему вы так за него болеете?
– Честно сказать, оба мерзавцы, каких поискать, – усмехнулся Верьясов. – Но Арипов изрядно досадил нашему правительству. Постоянно, вплоть до появления там американцев, заигрывал с талибами и с «Аль- Каидой» в Афганистане. Во время его правления караваны с наркотой практически беспрепятственно проходили через границы Баджустана. Фархат кое-как терпел нашу военную базу – боялся, что талибы, несмотря на его реверансы, быстро превратят Баджустан в еще одну афганскую провинцию. Словом, Баджустан – кость в горле у среднеазиатских республик, а у России тем более.
– А Рахимов, выходит, более лоялен? – с сомнением в голосе уточнила Ксения.
– Ему нельзя быть нелояльным. Он крепко повязан с одной нашей промышленной группой. Там ребята шустрые, не позволят играть с собой в кошки-мышки. У них большие виды на север Баджустана. И потому нужна стабильная обстановка в стране. Рахимов обещал устроить все наилучшим образом. Деньги – вот причина его лояльности.
– Выходит, транспортный самолет... – Максим покачал головой. – Теперь я, кажется, понимаю, откуда у Рахимова взялись средства на ракеты и бронетехнику.
– Только на ракеты, – усмехнулся Верьясов, – бронетехнику оплатил Арипов, но подлец Садыков, как я уже говорил, провернул дельце так, что она сработала на стороне Рахимова.
Ксения сжала виски ладонями:
– Бред какой-то! Предательство преподносится чуть ли не как достоинство. О продажности руководителей государства рассуждают как о чем-то обычном, словно это в порядке вещей.
– Ксения, не стройте из себя девочку, – сказал Верьясов и положил ладонь ей на плечо. Она дернулась, и рука Верьясова соскользнула. Но Сергей, словно не заметив этого маневра журналистки, лишь усмехнулся уголком рта. – Подобные отношения вошли в норму повсюду. Мы все только делаем хорошую мину и пытаемся говорить о справедливости, честности, порядочности, хотя поступаем наоборот. Двойная мораль – вот закон нашей жизни.
– Говорите о себе, не переносите свои гнилые принципы на других. – Глаза Ксении сердито блеснули. – Я такую мораль не принимаю, и я, думаю, не исключение!
