совсем немного.
Максим успел удивиться, что эти сведения дошли до Рахимова гораздо позже, чем до Верьясова и Костина. Неожиданно раздался глухой тяжелый взрыв, непохожий на те, что то и дело сотрясали воздух за окном. Мгновение – и грохот повторился, слившись с еще катившимся вдали эхом от первого взрыва. Все находившиеся в кабинете, в том числе Костин и Максим, настороженно переглянулись.
Никто ничего не понимал.
– Что это такое, черт побери? – Костин метнулся к окну первым и тут же закричал, обращаясь к Максиму: – Что я тебе говорил? Посмотри, на базе что-то происходит!
Рахимов и его командиры тоже бросились к окнам и возбужденно загалдели на своем языке. Действительно, из окна было заметно, что над базой взметнулся вверх огромный столб черного дыма.
Костин выразительно посмотрел на Максима. Тот кивнул в ответ. Эти взрывы говорили об одном. Генерал Катаев узнал о грозящей беде гораздо раньше Сулеймена Рахимова и на самом деле готовил базу к эвакуации. А взрывы означали одно: на базе избавлялись от лишних боеприпасов, чтобы они никому не достались. Рахимов наверняка исчерпал лимит, а Арипову они теперь вряд ли понадобятся.
Оппозиции незачем больше штурмовать дворец.
Бывший президент и так никуда не денется, если уже не смылся под шумок одному ему известными ходами-выходами.
Максим похолодел. Ксения! Писатель! Они ведь тоже ни о чем не подозревают. Сердце его болезненно сжалось. Он вспомнил вдруг Анюту и лихого итальянца с жгучими черными глазами. Где-то они теперь? И тут же подступили новые мысли: как выбраться из обреченного города до тех пор, пока не началась паника...
Мгновение они прислушивались к взрывам, и наконец Костин быстро, почти одними губами, произнес:
– Линяем! Пока эти губошлепы ничего не поняли.
Провожаемые удивленными взглядами, Максим и Костин миновали зал для совещаний. За его пределами они облегченно вздохнули и, не сговариваясь, рысцой побежали вверх по лестнице, к той комнате, где их дожидалась Ксения. Но когда они открыли дверь, то увидели, что она не одна. В комнате, кроме нее, находились писатель Ташковский и потный Аликпер Садыков, который держал под прицелом обоих.
– Ба! Знакомые все лица! – осклабился он и махнул рукой. – Проходи! Разговор есть!
Глава 19
Они вошли и послушно опустились в кресла, на которые указал дулом пистолета Садыков. Поверх его солидного живота топорщился автомат со спущенным предохранителем.
– Чудесно! Все птички в клетке! – Узкие глазки блеснули под толстыми веками и исчезли в складках кожи. Но взгляд их владельца не стал менее внимательным. Стоило Юрию Ивановичу слегка пошевелиться в кресле, как дуло пистолета уставилось ему прямо в лоб.
– Не двигаться! – приказал Садыков и, попятившись к окну, пристроился на подоконнике, обеспечив себе прекрасный сектор обстрела. – Не двигаться, – повторил он, но уже не так грозно. И Максим понял, что его заклятый враг неимоверно устал. Его крупное тело вроде даже уменьшилось в размерах, несмотря на внушительную амуницию: Садыков, помимо автомата и пистолета, был буквально обвешан оружием, а в углу лежали два ручных гранатомета – известные всем «Мухи».
Никого из его окружения поблизости не наблюдалось. Костин и Максим быстро переглянулись.
Судя по всему, Садыкову они понадобились для его сугубо личных целей. Иначе бы в этой комнате шагу ступить было некуда от его верных прихвостней, количество которых вчера уменьшилось ровно на две боевые единицы, как раз по его, Максима, инициативе.
Но недавние потери Садыкова не беспокоили.
Интересы его распространялись гораздо дальше, о чем он не преминул сообщить своим пленникам.
– Вы мне нужны, но не все! – Он ткнул пистолетом в сторону Максима и Костина: – Вот ты и ты! – Затем сплюнул и с пренебрежением произнес: – Девка и писатель только балласт. Я их прикончу в том случае, если вы откажетесь выполнить мой приказ.
– Приказ? Какой еще к... – Максим попытался вскочить на ноги, но одновременно лязгнул затвор автомата, а Костин дернул его за руку и сердито сверкнул глазами.
– Не дергайся! – лениво произнес Садыков и кивнул на Костина. – У тебя умный товарищ, Богуш. Понимает, что дырка в голове хуже, чем то, что я вам сейчас предложу.
– Хорошо, я слушаю, вернее, догадываюсь, зачем мы тебе понадобились.
– Ты хороший малый, Богуш, особенно когда не споришь со старшими по званию, – ощерился Садыков, – учти, я не наказываю ослушников, если они берут свои слова обратно.
И Садыков перешел от слов к делу.
– Ты и ты, – он снова ткнул своим толстым пальцем в Костина и Максима, – пойдете со мной. Мне нужно выполнить одно небольшое дельце...
– Писатель и женщина пойдут с нами, – перебил его Максим, – иначе я не сделаю ни одного шага из этой комнаты.
Глаза Садыкова вовсе исчезли в толстых складках кожи. Он, как бык, покачал круглой бритой головой, пробормотал что-то на родном языке и продолжил как ни в чем не бывало (Максим сделал вывод, что Садыков принял его условие):
– Через час стемнеет, и мы с вами пройдем к президентскому дворцу подземными коммуникациями. Мне необходимо проникнуть в бункер 3-12... – Он жестко посмотрел на Максима. – Ты не успел сдать схему охранной сигнализации и ловушек Рахимову. Ты сделаешь это для меня.
– С какой стати? – все-таки не выдержал Максим. – С Рахимова я слупил бы в обмен на схему бэтээр или что-нибудь похлеще, чтобы добраться до границы. А от тебя какая польза?
– После того как вы поможете мне добраться до бункера, мы уйдем вместе, – процедил сквозь зубы Садыков. – Обещаю: бабу и писателя мы прихватим с собой. Зря, что ли, мы с ним водку ведрами жрали?
Он подмигнул Ташковскому, и тот передернулся от отвращения. Но Садыков, к счастью, этого не заметил или сделал вид, что не заметил. По крайней мере, он смотрел теперь на Костина.
– Вы, говорят, большой мастак проникать сквозь стены, Тарантул? – Кличку Костина он произнес с особым смаком и даже причмокнул языком от удовольствия, заметив промелькнувшую на лице того тень. – Вы слишком дешево меня оценили, господа-товарищи! Моя контрразведка работает гораздо четче и оперативнее, чем об этом подо-зревают в Москве. Я доподлинно знаю, зачем вы, Костин, прибыли в Баджустан. Махинации с оружием для вас – тьфу, семечки, так сказать. Вам поручено хлопнуть медного короля Токанова. Он слишком заматерел и обнаглел... Баджустан давно стал его вотчиной, где он вершит дела по своему усмотрению. Ваш президент вознамерился прижать его к ногтю. Вы выполняете личное поручение президента, Костин! И в первую очередь вам поручили убрать меня, потому что именно я выполнял приказы Токанова, создавал в стране революционную ситуацию, чтобы блохи вроде Арипова и Рахимова перекусали друг друга. Но прежде с вас потребовали выжать из меня компру на Токанова. Возможно, мы и договоримся об этом полюбовно. После того, как поможете мне провернуть одно дельце. Я ведь тоже не лыком шит и точно знаю – когда Токанов перестанет нуждаться во мне, меня тут же прихлопнут. Правда, чуть позже сроков, в которые должен уложиться господин Тарантул. А к власти в Баджустане придет вполне лояльный к России и к Токанову человек. И более сговорчивый...
Костин и Максим быстро переглянулись. Не прошло и часа, как они обсуждали эту тему, перед тем как направиться на встречу с Рахимовым. Садыков заметил их переглядки и вскинул автомат.
– Впредь без моего разрешения не перемигиваться и не переговариваться! Пристрелю!
– Не шутите с огнем, Садыков, – махнул рукой Костин, – пустые угрозы вам чести не делают. Пока мы не провернем это дельце, вы нас будете пестовать и беречь как зеницу ока. А вот когда мы станем вам не нужны, тогда вы свою угрозу выполните. В этом я ни на йоту не сомневаюсь. – Он посмотрел на Максима: – Что хранится в бункере 3-12?
– Думаю, туда перевезли золотой и валютный запас Баджустана. Это наиболее труднодоступный сектор подземной части крепости. Там мощные стены, решетки, стальные двери... С нашими силами там делать нечего.
– А кто сказал, что мы будем там втроем? – съехидничал Садыков. – Подземелье будет брать моя
