ничего не соображал.
Итальянец выбросил на берег небольшой саквояж и выпрыгнул следом. Присев на корточки, он ковырнул перочинным ножом замок, и тот, щелкнув, раскрылся.
– Смотри, из-за чего его пытали! – Джузеппе вытащил из саквояжа тугую пачку долларов и заглянул внутрь. – Оказывается, Кузьмич был подпольным миллионером, а среди «беркутов», видно, был тот, кто знал о его занятиях.
– Но как можно было заработать здесь такие деньги? – изумилась Анюта. – Он же простой сторож!
– Наркотики, Анюта, – покачал головой Джузеппе, – через руки Кузьмина проходили огромные партии гашиша и даже героина. Он хорошо знал свое дело и носил кличку Саламандра. Эта тварь, как известно, и в воде не тонет, и в огне не горит. Интерпол давно охотился за ним, и все оперативные документы шли с красным уголком. Это подчеркивает их особую важность.
– А ты откуда знаешь? – подозрительно спросила Анюта. – Сам Кузьмич рассказал, что ли?
– Было дело, – неопределенно ответил Джузеппе и тут же перевел разговор в другое русло: – Я сейчас проверю лодку и отправлюсь за Галиной Ивановной. Лучшего убежища нам не найти. Думаю, вам придется подождать меня здесь некоторое время.
– Что ты задумал? Я решила, что мы отправимся через озеро немедленно.
– Нет. – Джузеппе отвел взгляд. – Надо кое-что сделать. – Он прошел чуть в сторону и вытянул из-под камней две плоские канистры. – Вот и бензин, о котором ты беспокоилась. Здесь хватит, чтобы обогнуть все озеро по окружности.
– Джузеппе, не уходи от ответа, – произнесла Анюта требовательно, – говори, что ты задумал?
– Видишь ли... – Джузеппе поскреб в затылке и нерешительно посмотрел на нее. – Конечно, есть определенный риск, но если вы дадите мне слово, что носа не высунете из бухты, то я...
– Что – ты? – нетерпеливо перебила его Анюта. – Что – ты? Говори яснее, не толки воду в ступе!
– Рация Кузьмича выведена из строя, – сказал глухо Джузеппе и отвернулся. – Я хочу вернуться и проверить домик и директора, и его заместителя. Но вряд ли там что-нибудь найду.
– Как ты узнал, что она выведена из строя? – продолжала допытываться Анюта. – Может, там небольшая поломка или Кузьмич сам ее отключил на время?
Джузеппе улыбнулся:
– Там бы и ты догадалась, что она никогда не будет работать. Ее просто-напросто расстреляли из автоматов. Аппаратура разбита вдребезги.
– Черт! – выругалась Анюта. – Значит, эти мерзавцы взорвут перемычку, и мы не сможем им помешать?
– В принципе мы должны спешить, если считаем себя здравомыслящими людьми. Еще несколько часов, и озеро превратится в бурлящий котел. А потом от него останется с десяток мелких луж да трясина, которая под солнцем очень быстро окаменеет. Если мы не успеем перебраться в Киргизию на этой посудине, придется идти пешком вокруг озера, а это почти шестьдесят километров по горам и лесам. Галина Ивановна точно не выдержит.
– Но мы не можем уйти просто так, – упрямо сказала Анюта. – Мы должны как-то помешать взрыву. Постой, я где-то читала. Индейцы передают свои сигналы с помощью одеяла. Накрывают им костер, затем с разными интервалами выпускают дым на свободу. У Кузьмича найдется одеяло. Мы можем попытаться передать сигнал SOS.
– Анюта, радость моя, – улыбнулся печально Джузеппе. – Я тоже про это читал. У Сетон-Томпсона, кажется. Во-первых, сам он вряд ли когда передавал сигналы подобным образом. Это все красивые выдумки романистов, рассчитанные на скудный опыт городских жителей. Во-вторых, из Киргизии нас вряд ли заметят. А если и заметят, никто не посмеет лезть на территорию чужого государства, пускай все горит здесь ясным пламенем. Им нужна официальная просьба о помощи и масса других дипломатических формальностей. В- третьих, «Черные беркуты» первыми заметят дым и примчатся на турбазу. Ведь они оставили здесь своего часового. И тогда всем нам крышка. Горло они режут профессионально. Постой! – хлопнул он себя по лбу. – Кажется, есть идея. Но сейчас я привезу сюда Галину Ивановну, а потом мы обсудим, насколько она выполнима.
Джузеппе забрался в лодку, выбросил тюки на берег и включил мотор. Минута – и лодка, подняв крутую волну, миновала бухту и нырнула под скалу. Джузеппе, правда, успел махнуть Анюте рукой и что-то весело крикнуть на прощание. Но Анюта не разобрала, что именно: звуки ударились о скалы, а потом их унесло ветром.
Минут через десять она вновь услышала стрекотание мотора. Лодка вынырнула из-под скалы. И Анюта подумала, что Джузеппе даже не пришлось снимать ветровое стекло, что было весьма нелегко сделать. И приняла это за добрый знак. Возможно, черная полоса в их жизни плавно переходит в светлую?
Лодка причалила к берегу. Галина Ивановна сидела на жестком сиденье с пакетом сока в руках и абсолютно счастливым лицом. Анюта подала ей руку. Хохлушка с трудом выбралась на берег. Лицо ее продолжало сиять, как надраенная пряжка на ремне моряка.
– Анюта, девочка, – произнесла она радостно, – как удачно все получилось. Джузеппе рассказал, как вы нашли эту лодку и доллары. Я думаю, мы должны их немедленно разделить. Все какая-то компенсация за то, что мы пережили.
– Мне придется вас огорчить, – подал голос Джузеппе. Он привязал лодку и теперь поднимался к ним с консервами в руках. – Доллары придется оставить здесь. Иначе нас задержат на границе и тут же их конфискуют, если не хуже... У нас ведь нет документов, подтверждающих, что это наши личные деньги.
Лицо у Галины Ивановны вытянулось.
– Но я полагаю, их можно спрятать...
– Бесполезно, – перебила ее Анюта, – нас обыщут с ног до головы. Ведь мы приплывем из государства, где идет война. А когда люди бегут от войны, они уносят с собой деньги и драгоценности. Киргизские пограничники знают это лучше вас.
– Жалко, – скривилась Галина Ивановна, – вряд ли мы сумеем вернуться сюда после войны.
Анюта скептически хмыкнула, но ничего не сказала. Кажется, все возвращается на круги своя: немного отлегло от задницы, и дурные черты характера снова поперли наружу. Она отвернулась от хохлушки. Джузеппе вскрыл банки своим ножом, расставил их на плоском камне и пригласил женщин перекусить. Но позволил съесть совсем немного.
Анюта не наелась. Но она понимала, что избыток пищи может вызвать заворот кишок, и попыталась объяснить это Галине Ивановне.
Та недовольно дернула плечом:
– Опять вы, милочка, вздумали меня поучать. Что, у меня своей головы нет на плечах? Я знаю свою норму и всегда ем, сколько хочу и когда захочу!
И Анюта не выдержала, вспылила:
– Никто вам не запрещает, можете есть, сколько душа пожелает, но потом не рыдайте и не просите о помощи, когда ваши кишки завьются в узелок.
– Ладно, девочки, хватит ссориться, – сказал Джузеппе примирительно и посмотрел на небо. – Скоро полдень, надо поторапливаться.
– Что ты задумал? – строго спросила Анюта.
Джузеппе улыбнулся, но вместо ответа спросил ее:
– Ты сумеешь вывести лодку из бухты, если со мной что-нибудь случится?
– На что ты намекаешь? – всполошилась Анюта. – Ты затеваешь какое-то безумие?
Галина Ивановна тоже осуждающе поджала губы.
– Вы не смеете нас покидать. Мы без вас пропадем.
– Я совсем не хочу с вами расставаться, – улыбнулся Джузеппе. – Но мы должны как-то помешать этим негодяям взорвать перемычку, которая удерживает воды Темирхоля. Представляете, Галина Ивановна, сколько погибнет мирного населения? Стариков, женщин, детей...
– Мне плевать, сколько этой черномазой рвани погибнет! – взвилась на дыбы хохлушка. – Они допустили эту войну, так пусть сами и расхлебывают эту кашу! При чем тут мы? По их милости мы едва не погибли. Они спасают свои шкуры, мы – свои. А на остальное мне плевать.
– Это ваша позиция, Галина Ивановна, и вы имеете полное право ее защищать, – сказал тихо
