13
«Как думаешь, придет? – тревожно спросила Давида его бессмертная часть. – Честно признаюсь, немного встречалось мне женщин с таким особенным ароматом». – Давид дожидался Ребеку, сидя на борту «броненосца Потемкина» и любуясь панорамой звездного неба. Он не хотел вынимать фотографию Дженис, которая практически развалилась от влаги и бесчисленных перемещений из бумажника и обратно. В полночь закрыли «Гальеру», и через некоторое время мимо в сторону дома протопал сильно подвыпивший Мансо. Вот он остановился, закуривая очередную сигарету, и Давид вспомнил про свою зарытую в землю сокровищницу; отдавая днем деньги старику, он спросил его, выходить ли в море назавтра, и тот ответил:
– А зачем? Этого нам хватит, чтобы дожить до путины.
«Запаздывает», – обеспокоенно заметила карма. «Ты когда-нибудь замолчишь?» – «Когда помрешь! Ты торопишься?» – «Нет… А ты знаешь, когда я умру?» – «Нет, я не настолько осведомлена». – «Что произойдет, когда я умру?» – «Для меня наступит отдых, ты моя последняя субстанция». – «Как это? Не понимаю…» – «После тебя я отправлюсь в особое место, рай для человеческих карм». – «Не хочу умирать!» – «Никто тебя не спрашивает, хочешь ты или нет. Наступит твой черед, и умрешь как миленький. А потому нечего медлить с Чакалой, особенно сейчас, пока ты при бабках. Это для тебя первоочередная задача. Твоя мать, наверно, живет с камнем на сердце, а когда ты отомстишь за отца, ей сразу полегчает, и она будет благодарить тебя до гроба. Короче, я требую, чтобы мы выехали завтра!» – «А Чоло говорит, что не надо». – «А мне плюнуть и растереть на то, что говорит Чоло; мы должны выполнить свой долг! Как только рассветет, пустимся в путь – ты же хочешь навестить отцовскую могилу? Ты же хочешь, чтобы справедливость восторжествовала? Тогда не раздумывай, контрабандист должен быть человеком железной воли!»
Давид лежал спиной на поперечной скамейке баркаса, как вдруг до него донеслись звуки, которых он уже давно не слышал, – мелодия «Звезды моряка»! Ее напевал счастливый Ривера, шагая вдоль берега и, очевидно, возвращаясь домой от Ребеки. Давид провожал его взглядом, пока тот не исчез в темноте.
«В чем дело? Почему он такой счастливый? Его поведение кажется мне подозрительным! Похоже, он нас обставил! Вот не слушался ты меня; а все потому, что ты не собранный, все жеманишься и привередничаешь, так ты никогда ничего не добьешься! – Прошло еще некоторое время, и голос Риверы затих вдали. О Ребеке между тем не было. ни слуху ни духу. – Не может быть, – произнесла карма упавшим голосом. – Она не придет… Пойдем за ней, похитим ее, она такая особенная, что будет в восторге!»
Когда Давид уже собрался укладываться спать, из темноты, как призрак, появилась Ребека – радостная и более осторожная, чем прежде. На ней было белое платье с желтыми бабочками в стиле Маурисио Вавилонии.
– Эта луна меня околдовывает. Разве ты не ощущаешь в себе прилив чего-то необычного, мой песик? Какой-то энергии, жизненной силы…
«Я ошушаю», – поддакнула карма Давида.
– Не заводи мотор, мой песик, сегодня отчалим на веслах.
Давид вошел в воду, толкая «броненосца Потемкина», пока не стало достаточно глубоко, чтобы грести. А когда удалились от берега на порядочное расстояние, запустил «ивенруд» и направил баркас в смутно виднеющееся впереди горло залива.
– Ну, как тебе мотор?
– Потрясающий! Какая у него мощность?
– Семьдесят пять «лошадей»!
– И ты заплатишь за него, мой песик?
– Ну да. – Луна отражалась на водной поверхности.
«Не нравится мне, что она сегодня такая притихшая», – пробормотала карма. Сперва Ребека старалась, чтобы никто не узнал об их ночных прогулках по морю, но после разрыва с Риверой перестала соблюдать приличия, и люди в разговорах даже начали ссылаться вместо часов на тарахтение мотора «броненосца» – например, кто-то мог уснуть до или после его возвращения.
В эту ночь Ребека села впереди и, когда разделась, стала похожа на русалочью скульптуру на носу корабля. Давид вел баркас на малой скорости; он впервые ощутил прилив крови при виде широких бедер смуглянки.
– «Ну что, очнулся наконец?» – проворчал голос. «Я просто смотрю на нее, и все». – «Она прекрасна! Ты должен судьбу благодарить!»
Отплыв далеко от порта, Давид заглушил мотор, и «Потемкин» по инерции бесшумно заскользил по морской глади. Теплый ветерок ласкал кожу. Ребека улыбалась.
– Песик мой, мне надо сказать тебе кое-что. – Она пересела на скамейку в центре лодки и запрокинула голову так, что ее груди нацелились на Давида.
От ярости, пылавшей в ней во время обеда, и следа не осталось, и Давид, не испытывая инстинктивного стремления защищаться, почувствовал, как постепенно возбуждается: «Ну же, подойди к ней, – принялся подсказывать голос. – Приласкай ее! Для чего у тебя руки-то?»
– Что, Ребека?
– Я выхожу замуж за Риверу.
– За Риверу?
«За этого?» – Карма даже поперхнулась.
– Да, мой песик, и сегодня наш прощальный танец.
– Прощальный?
«Не может быть! – простонала бессмертная часть. – Именно сейчас, когда ты наконец очухался!»
– А как же мы дальше?
– Я стану женой единственного мужчины, мой песик и больше уже не смогу ездить на морские прогулки при луне и давать повод для кривотолков. Отец не хочет, чтобы я занималась тем же, чем моя мать, и я выполню его волю.
– Да, но почему ты выходишь замуж за Риверу?
«Да, почему за него?»
– А за кого же еще? – На лице Ребеки появилось обиженное выражение. – Еще недавно я думала, что смогу стать твоей женой, – сказала Ребека, приближаясь к Давиду, – но ты меня отверг много раз. Ну как, мой песик? – Ребека встала перед Давидом так, что волосы на лобке оказались прямо у него перед лицом. – Не хотите воспользоваться последней возможностью, сеньор?
«Конечно, хотим! – захлебнулась от восторга карма. – Бери ее, она с тобой прощается, не видишь?» Давид почуял аромат женщины, и голова у него пошла кругом.
– Что скажешь? Проснитесь, мой песик, не ленитесь, иначе как бы вам и сегодня не пришлось добираться до берега вплавь. – Давид медлил. – Ты еще никогда не подпускал меня к себе так близко, – сдавленным голосом произнесла Ребека, двумя руками прижала к себе голову Давида, и он полной грудью вдохнул аромат ее плоти.
«Как чудесно!» – возликовала карма.
– Тебе этот запах ни о чем не говорит, мой песик? – Ребека продолжала тереться лобком о его лицо. – Сегодня ночью этот цветок принадлежит тебе, все мое тело принадлежит тебе! – Ребека заметила, что взгляд Давида устремлен в небо. – Что ты там увидел?
– А-а, да так – вон Млечный Путь, а вон Плеяды, Геркулес… Хочешь, научу тебя распознавать звезды?
Ребека одарила его взглядом, полным ненависти.
– Значит, у тебя и вправду шариков не хватает? – и отстранилась.
«Ну почему ты такой идиот? – отругала его и карма. – Ну неужели тебе трудно сделать мне одно маленькое одолжение? Мог бы уступить ей хоть разочек!»
Ребека оделась.
– Заводи свой сраный мотор и поехали отсюда! Что за манера все портить!
Люди в своих постелях, разбуженные шумом двигателя, удивились, что «Потемкин» возвращается так рано. Ребека спрыгнула с борта на берег и решительно зашагала прочь.
«Даже спокойной ночи мне не пожелала…» – «Пойми, женщины созданы для этого! – бранила Давида
