угодила горячая яичница вместе с тарелкой, и почти не обратила внимания на кулак мужа, с размаху опустившийся ей на голову: так велико было чувство облегчения. А побои – ну что ж, еще одна полоса на шкуре тигра.
Когда Давид вернулся с допросов, его со всех сторон обступили заключенные; всем хотелось знать, как и отчего умер Рапидо – такой здоровый мужчина, никогда ни на что не жаловался!
Смурый выбрался из толпы вперед.
– Я ваш самый большой друг, товарищ, если вам чего-то надо, только скажите, сами знаете – я тут напротив, в тридцать втором; припоминаете, вы мне обещали пожаловать на дозу?
Давид дал ему десять песо и закрылся в своей камере. Сидронио осторожно выглянул за дверь и наблюдал за переполохом в бараке. Вечером по дороге к бейсбольной площадке он подошел к Смурому, который задолжал ему триста песо.
– Ну, что, Смурый, – произнес Сидронио, доставая пачку «Деликадос» и закуривая, – гони должок!
– Ой, шеф, я сейчас на такой мели, помру – упасть некуда!
– Ну, для этого места хватит, Смурый! Откуда предпочитаешь упасть?
– Шеф, клянусь, нету денег, честное слово, я готов сделать для вас какую угодно работу, мне здесь в общей сложности сорок лет мотать, а я еще и шести не отсидел, когда ж я смогу бабок насшибать?
– Да говорят, ты трус, у тебя кишка тонка! – процедил Сидронио, выпуская дым через ноздри.
– У меня? Да врут люди, шеф, за что, думаете, я на нарах парюсь?
– Неужто за тяжкое?
– В расход пустил кое-кого, дайте мне шанс, сами увидите!
– Тогда убери того, из шестнадцатого!
– Мальчишку-то?
– Какого еще мальчишку? Этот никчемный каброн у меня в долгу! Сделаешь – будешь со мной в расчете, и еще добавлю пятьдесят песо! Согласен?
– Согласен, только уж пожалуйте по щедрости своей, шеф, назначьте на издержки сотню, чтобы мне хоть недельку спокойно прожить!
– Ладно, ни мне, ни тебе – семьдесят пять, и по рукам! Рапидо сдох, так что убрать дурака тебе не представит труда, всего и делов-то – прийти, и готово, пишите письма!
Как всегда, перед ужином Давид включил радио. К его удивлению, диктор говорил о Дженис Джоплин. Неужели? Невероятно! В течение нескольких минут рассказали о ее жизни, о том, какая она была необщительная, когда училась в школе, считала себя дурнушкой, как работала официанткой, о том, что ее родители были простыми фермерами, о влиянии на нее движения чернокожих американцев за свои права, о ее успехах на фестивалях в Вудстоке и Монтеррее, о том, как складывался ее исполнительский стиль. Давида начал беспокоить сдержанный тон повествования, и тут диктор, очевидно, повторил сказанное ранее: в городе Лос-Анджелес обнаружено безжизненное тело певицы. Что такое? «Это произошло в номере гостиницы «Лендмарк», дорогие радиослушатели, ее друзья Винс Митчелл и Джон Кук увидели Дженис лежащей на полу между кроватью и письменным столом; все указывает на то, что смерть наступила непреднамеренно вследствие употребления алкоголя и необычайно чистого героина». Давид заплакал с такой горечью, словно потерял самое дорогое в своей жизни; Дженис уже восемнадцать часов, как умерла, а он даже не подозревает об этом, грезя перед ее изображением на плакате, где она по-прежнему живая, полная энергии и сценического порыва. Диктор продолжал: «За день до смерти она вместе с группой «Фулл-тилт-буги-бэнд» записывала в студии саундтрек к фильму Ника Грейвнайтса «Живьем погребенные в блюзе»; – Давид погладил фигуру на плакате. – Ее труп кремировали, а пепел развеяли на одном из пляжей Сан-Франциско, куда певица обычно уезжала, когда ей хотелось побыть в одиночестве». «Будь мужественным!» – громогласно призвала Давида его карма.
«В ближайшие месяцы новые записи Дженис Джоплин выйдут отдельной пластинкой под названием «Жемчужина». Королева умерла, мир праху ее!» И по радио заиграла музыка.
«Взбодрись, может быть, завтра ты уже будешь на свободе!» – «Для чего? Что мне делать без Дженис? Куда идти, с кем жить, я ничего не знаю!» – «Не падай духом помни, что ты должен отомстить!» – «Зачем? У меня никого нет!»
«Сеньорас и сеньорес, – объявил диктор, – для вас звучит «Me and Bobby McGee»!»
23
Вечером того же дня Мохардин позвонил Аранго из Лос-Анджелеса, где на предстоящие выходные было запланировано его бракосочетание с Грасьелой.
– Как дела, адвокат? – Аранго рассказал ему о смерти Андреса и заверил, что с Давидом все улажено; завтра в девять утра он подсторожит губернатора в аэропорту, подпишет у него распоряжение, и к полудню Давид уже будет пить холодное пиво в «Бермудском треугольнике».
– Самое время! – Чоло надеялся, ему удалось убедить Давида держаться тише воды, ниже травы, но знал, что Сидронио Кастро верить нельзя; ненависть и желание отомстить толкают таких, как он, на любую подлость. – Адвокат, обязательно добудьте для Санди нового телохранителя; Рапидо – царство ему небесное – говаривал, что жертвой всегда становится доверчивый, но с нами этого не должно случиться, найдите телохранителя уже сегодня, до наступления ночи!
– Я займусь этим, не беспокойтесь!
– Пусть начальник тюрьмы рекомендует вам какого-нибудь заключенного или охранника, не знаю, но чтоб обязательно гарантировал безопасность Санди, я обещал помогать этому каброну до последнего и сдержу свое слово во что бы то ни стало!
– Не беспокойтесь!
– Как только он выйдет из тюрьмы, сразу пришлите его ко мне, чтобы не успел сбежать в Чакалу со своей бредовой местью.
– Понятно.
– И вот еще что: я вышлю вам немного денег, а вы передайте их семье Рапидо, они живут где-то в Эль-Верхеле. Уже известна причина смерти?
– По официальному заключению он умер от инфаркта миокарда, но это не так.
– А что же?
– Отравился ужином.
– Никогда в такое не поверю, у этого каброна был стальной желудок!
– Он проглотил вместе с едой столько стрихнина, что хватило бы умертвить всех тюремных крыс!
– Кто же мог подсыпать ему отраву?
– Об этом я спросил полицейского врача, но тот посоветовал мне не лезть в это дело.
– Послушайте, адвокат, пожалуйста, не забудьте про охрану, я не хочу, чтобы с Санди приключилось то же самое!
– Нетеряйте спокойствия, за одну ночь ничего не случится!
– Вижу, вы не понимаете, каких каверз следует ожидать от этих сволочей, братьев Кастро! Адвокат, послушайте меня и запомните: нельзя оставлять Санди на произвол судьбы, поговорите с ним и велите глядеть в оба; у меня для него есть кое-какие планы, и вы оба не должны все провалить. Из надежного источника известно, что мне на свадьбу подарят команду «Лос-Томатерос», так скажите Санди, если он не захочет сам играть, то, может быть, станет ее менеджером.
– Хорошо, скажу.
– А как идут другие дела? Удалось вытащить из тюрьмы Ребеку Мансо?
– Нет, начальник охраны не позволил.
– Как так?
– Он с ней живет.
– Так пусть женится на ней, для полного счастья!
– Вполне вероятно, что так и будет. Хотите знать, что сказал мне Угарте?
– Он уже уладил с моим домом?
– Не знаю, Угарте заявил мне, что он разговаривает только напрямую с доном Серхио.
– Так свяжитесь с ним и скажите, что он может разговаривать с кем пожелает, только пусть уладит это дело, поскольку этот дом я никому не уступлю! Он уже знает, я взорву его еще раньше, чем туда притащится первая полицейская задница!
