поезд.
Теперь, находясь во всеоружии и став могущественнее самых славных самураев прошлых времен, Фурио Бацука набрал номер.
— Моши-моши, — отозвался чей-то осторожный голос в Мобиле, штат Алабама.
— Срочная транспортировка. Приготовьтесь.
— Хай, — ответил оператор и немедленно положил трубку.
На переднем сиденье «мерседеса» оказался сотовый телефон. Римо попросил учителя набрать номер.
Они уже неслись по центральным улицам Денвера.
Когда Смит ответил, Чиун приложил телефон к уху ученика.
— Привет, Смитти. Мы только что упустили Бацуку. Он испугался и сбежал в отель «Хилтон». Вполне возможно, он уже мчится в какой-нибудь другой город.
— Минуту, — откликнулся глава КЮРЕ.
В трубке послышалось ровное гудение. Потом Смит снова заговорил:
— Римо, я позвонил в «Хилтон». Бацука в номере 14-Д.
— Мы уже подъезжаем, — отозвался Римо и на бешеной скорости вписался в крутой поворот.
— Оставайся на связи.
На сей раз пауза была недолгой.
— В «Хилтоне» зарегистрирован звонок из номера 14-Д в Мобил, штат Алабама.
— Упустили!
— Тем не менее проверьте номер. Если он еще не скрылся, возможно, я вам помогу.
— Чем именно?
Но Смит уже повесил трубку.
Чиун вышвырнул сотовый телефон из окна как раз в тот момент, когда Римо вдавил в пол педаль газа.
Фурио Бацука проверил доспехи. Они весили невероятно много — в то время, когда их владелец был материализован. По слухам, первый, белый, «костюм гоблина» облегал тело как лайковая перчатка. При включении прикрепленные снаружи многоволоконные оптические провода загорались золотым огнем. Не совсем то, что нужно для тайных операций.
Поскольку иного выбора не было, Фурио пришлось стать ронином. Главное, не гоблином. Сжимая в кулаке боевой топор, он потянулся к телефону. Пора отправляться. Палец его коснулся кнопки повторного набора.
Внезапно дверь с громким треском слетела с петель.
Бацука обернулся и увидел их. Все та же странная парочка из Небраски. Один — явно кореец, второй — белый. И у него необыкновенно мощные запястья.
К немалому изумлению японца, ворвавшиеся держали в руках электронные катана производства «Нишицу».
В эту страшную минуту Фурио понял, что его раскусили. Теперь он должен либо нажать на кнопку, либо привести в действие доспехи, но сделать и то и другое — Бацука отчетливо это осознал — он уже не успеет.
Они напали на него с двух сторон. Верная стратегия! Японец тотчас поднял оно. Оно куда тяжелее катана, и они не справятся с ним, пусть даже их двое.
Фурио Бацука потянулся к плечу, где находился встроенный реостат.
Далее все произошло так быстро, что он даже не успел сообразить, в чем дело.
Кореец со всего маху нанес ему страшный удар катана. Боевой топор Фурио со звоном упал на пол.
Бацука глянул под ноги.
Оно лежал на ковре в луже крови. А рядом валялись какие-то очень знакомые штучки, чем-то похожие на сосиски. Боже! Это же его пальцы. Сомневаться не приходилось, тем более что из раненой правой руки японца вовсю хлестала кровь.
Фурио Бацука умел сражаться — он ведь самурай. И победить его может только другой самурай. Но других самураев в мире нет.
Ронин включил доспехи и сразу почувствовал легкость во всем теле. Не теряя времени, он бросился к телефону.
Те двое плясали вокруг него, раздавая яростные удары. Во всяком случае, корейский колдун был в ярости. Он рубил Фурио по шее, по голове, по ногам... Как ни странно, старик прекрасно владел «ударом колеса».
Второй дрался похуже. Но, по всей видимости, использовал «шейный взмах». Бацука почти осязал, как лезвие катана проходит горизонтально сквозь его шею.
Положение казалось безвыходным. В спектральном состоянии он не сможет нажать на кнопку, с другой стороны, он теперь неуязвим.
Он скрестил руки на груди и, не выказывая страха, уставился на врагов.
Удивительно, кровь, капающая из раны, больше не оставляет следов на ковре. Очень интересно!
Нападающие снова окружили Фурио.
— Кончен бал, Бацука, — сказал белый. — Мы тебя взяли.
— Ронин, потерявший пальцы, — проговорил скрипучим голосом второй, — ты заплатишь за свое безрассудство, ибо я — мастер Синанджу.
Фурио Бацука услышал слово «Синанджу». Синанджу, Синанджу... Слово как будто японское, хотя старик произнес его на корейский манер. Может, что-то корейское? Но Бацука не мог припомнить, что учитель рассказывал ему о Синанджу. Наверное, одно из низших боевых искусств. Их ведь много. Таким недостойным вещам, как кунг-фу или карате, может научиться кто угодно.
А вот настоящий самурай в современном мире только один. И зовут его Фурио Бацука.
Наконец старый кореец как будто устал зря рубить воздух. Белый зашел за спину японца. Не стоит обращать на него внимания. Фурио невозможно причинить вред. Ему угрожает только смерть от потери крови.
— Твоя тайна раскрыта, безликий ронин. Ты опозорен. И унижен.
Нагнувшись, кореец подобрал с пола отрубленные пальцы и принялся швырять их в лицо Бацуки. Таков был древний ритуал победителя.
Фурио напрягся. Не существует оскорбления страшнее! За такое положено мстить. А самое главное, недопустимо так осквернять пальцы самурая. Пока еще не поздно пришить их на место.
И тут его осенило: в других номерах тоже есть телефоны! Можно удалиться туда.
Ронин, невероятно обрадовавшись, повернулся спиной к назойливым гостям и прошел сквозь капитальную стену, словно она была сделана из мокрой промокашки.
Японец мгновенно очутился в соседнем помещении.
Логично было бы предположить, что эти двое последуют за ним. Тогда он вернется к себе в номер, подберет пальцы и отправит себя факсом в Алабаму.
Вот только что-то не сработало: они за ним не последовали. Фурио недоумевал. Неужели их так поразили чудеса электроники «Нишицу»? Нет, они уже имели случай наблюдать их в действии. Значит, дело не в том.
Бацука повернулся к стене, любопытствуя, просунул сквозь нее голову, как сквозь водяную завесу.
Противники молча ждали его появления. Точнее говоря, ждал кореец.
В руках он держал пять пальцев Фурио. Когда из стены показалась голова самурая в шлеме, старик принялся прямо на глазах у врага разламывать их, как хрустящие хлебные палочки.
Фурио, похолодев от ужаса, рванулся вперед. И тут же словно бы почувствовал удар. Но, конечно же, ему лишь показалось — ведь он остался в дематериализованном состоянии.
Тем не менее японец взглянул вниз.
Взгляд его упал на покрытую панцирем грудь, а боль он чувствовал где-то ниже. Пришлось наклониться вперед. Бацука увидел, что одна его нога выступает из стены; из шва же в доспехах торчит лезвие катана.
Самурай недоуменно моргнул.
