Не буду я стрелять — вот грудь моя! (Обнажает грудь.)
Пронзить ее велите вашей страже! Геслер
Не жизнь твоя, мне только выстрел нужен… Ты духом тверд. На все готов дерзать! Отлично ты владеешь самострелом. За руль берешься, не страшась грозы. Спасай теперь себя… спаситель всех! Телль стоит, и по всему видно, что он испытывает страшную внутреннюю борьбу. Руки его дрожат, блуждающий взор то обращен на ландфохта, то устремлен к небу. Вдруг он хватает свой колчан, выдергивает оттуда еще одну стрелу и прячет ее за пазуху.
Геслер следит за всеми его движениями.
Вальтер Телль
(под липой)
Стреляй, отец! Я не боюсь! Телль
Что ж, надо! (Овладевает собой и начинает целиться.)
Руденц
(все время стоявший в напряженном ожидании и с трудом сдерживавший себя, выступает вперед)
Довольно, фохт! Прошу вас, прекратите… Все это было только испытаньем… Вы своего добились… Но суровость Излишняя вредит разумной цели: Натянутый сверх меры — треснет лук. Геслер
Молчите, вы! Руденц
Нет! Буду говорить! Честь Габсбургов священна для меня. Но ненависть легко снискать насильем, А этого не хочет император… Жестокости такой не заслужил Народ мой, нет у вас на это права. Геслер
Как вы посмели! Руденц
Долго я молчал, Бесчинства над народом наблюдая; Я закрывал на все свои глаза И заглушал в своей груди страданья, Скорбь гневом переполненного сердца. Но долее молчать изменой будет И Габсбургам, и родине моей. Берта
(бросаясь между ландфохтом и Руденцем)
Он только пуще разъярится, Руденц! Руденц
Я свой народ покинул, от родных
