злоупотребители, то никакие перемены не приведут к лучшему. Скажут, как же тогда быть? Стало быть, должно признать положение безвыходным и безнадежным? Иногда так и бывает, и тогда начинается разложение общественного тела. Но если в общественном организме сохраняется хоть искра жизни, возрождение его еще возможно. Невозможно для человека, возможно для Бога. Оно совершается или необыкновенной духовною силой, проявляющейся в личных подвигах воздвигаемого Богом человека, увлекающего к возрождению своим примером, или насылаемыми Провидением бедствиями, заставляющими, наконец, людей образумиться».
Если у Дмитрия Завалишина было действительно откровение, а не видение больного человека, то следует добавить: откровение ниспосылается отдельным людям с тем, чтобы через них, избранных, посвятить в него весь народ. Завалишин выбрал своего адресата потому, что адресат был надежным человеком. И он был старше. Ведь и Ф. П. Врангель, и Ф. П. Литке впервые встретились с Хлебниковым, когда каждому из них было чуть больше двадцати лет. В звании мичманов на шлюпе «Камчатка» под командованием В. М. Головнина пришли они на Ситхинский рейд в июле 1818 года. Втроем гостили у Кирилла Тимофеевича три будущих адмирала. Он подружился с ними. У них с Хлебниковым были разные статусы, а их существует два вида — «предписанный» (наследственный) и «достигаемый» (благодаря собственным усилиям человека). Достигаемый статус всегда считался самым престижным. И свой высокий престиж Хлебников нажил 14-ю годами трудов и скитаний на Камчатке, 15-летней службой в Российско-Американской компании в должности помощника главного правителя колоний и правителя Ново-Архангельской конторы.
20 ноября 1832 года К. Т. Хлебников на военном транспорте «Америка» навсегда покинул Русскую Америку. В путешествии, казалось бы, можно и отдохнуть. Но он работал, что-то торопливо писал, как будто предчувствовал, что ему осталось совсем мало жить. За короткий срок, еще до того как корабль дошел от берегов Аляски до Бразилии, он закончил «Жизнеописание А. А. Баранова». Они были знакомы заочно давно и даже обменялись письмами, а встретились впервые, когда Хлебников принимал у Баранова хозяйственные дела компании, и тот сожалел, что у него не было таких помощников, как тот, что сидел перед ним. Хлебникову запомнились проводы Баранова. Корабль «Кутузов» увозил на родину престарелого Баранова. Он умер на корабле, и его похоронили по морскому обычаю, опустив тело на дно Зондского пролива.
Плавание от Ново-Архангельска до Кронштадта длилось 85 дней и закончилось 13 сентября 1833 года. Следующий год оказался богатым на события: Кирилл Тимофеевич смог выбраться домой в Кунгур, где гостил более 20 дней. Журнал «Радуга» опубликовал его статью «Первоначальные поселения русских в Америке». «Коммерческая газета» в восьми номерах напечатала статью «Статистические сведения о колониях Российско-Американской компании». А самого Хлебникова попросили занять должность правителя канцелярии Главного правления Российско-Американской компании и одного из директоров этого же правления.
Радовали Хлебникова публикацией его сочинений и в следующие два года. В 1835 году вышла в свет книга «Жизнеописание А. А. Баранова», а в 36-м номере журнала «Сын Отечества» появилась история его камчатских приключений «Взгляд на полвека моей жизни».
Он часто встречается с Ф. П. Литке, навещает жену своего друга, вице-адмирала В. М. Головнина. Бывая в высшем свете, он узнает любопытную новость: А. С. Пушкин интересуется в это время Камчаткой, историей «камчатского Ермака» Владимира Атласова. Намекают Кириллу Тимофеевичу, что его сочинения, человека, прожившего много лет на Камчатке, весьма созвучны интересам поэта. После долгих раздумий он решается написать Пушкину письмо.
Письмо это хранится в С.-Петербурге, в Пушкинском Доме Академии наук СССР. Оно долго оставалось неизвестным и впервые было опубликовано в 1937 году.
«Милостивый Государь Александр Сергеевич!
Один из здешних литераторов, будучи у меня в квартире, прочитал писанное мною для себя введение в историческое обозрение Российских владений в Америке, и не знаю почему, одобрив его, советовал напечатать в Вашем или другом журнале, принимая на себя труд передать мою рукопись.
Не привыкши к посредничеству, я решил представить Вам, Милостивый Государь, эту записку, и, если Вы удостоите ее прочесть и найдете достойною поместить в Вашем журнале, тогда предоставляю ее в Ваше полное распоряжение с покорнейшею просьбой поправить неисправимый слог человека, не готовившегося стать писателем и почти полудикаря.
Если бы случилось, что некоторые мысли мои будут противны Вашим, тогда их можно уничтожить, но буде Вам угодно будет на что- либо пояснения, тогда по первой повестке за особенную честь себе поставлю явиться к Вам, или куда назначите, для ответа.
Извините меня, Милостивый Государь, что осмелился беспокоить Вас вызовом моим с предоставлением ничтожного маранья.
Мое дело было и есть удивляться Вашим образцовым произведениям, с которыми ознакомился, проживая в Новом Свете, и которые обязали меня быть к Вам всегда с полным уважением и преданностью, Милостивый Государь, покорнейшим слугой.
Кирилл Хлебников.
Января 7 дня 1837 года».
О судьбе рукописи, посланной К. Т. Хлебниковым А. С. Пушкину, есть разные предположения. Самое первое и простое таково. Дата на письме К. Т. Хлебникова говорит, что оно написано за три недели до трагической гибели А. С. Пушкина. За этот срок поэт едва ли смог прочитать рукопись. А в следующем году умер Кирилл Хлебников. Но куда девалась рукопись?
Историк Н. Я. Эйдельман предполагал, что А. С. Пушкин читал «Введение», присланное ему К. Т. Хлебниковым и возвращенное автору после смерти поэта.
В 1837 году К. Т. Хлебников был награжден орденом Св. Анны третьей степени и избран членом- корреспондентом Петербургской
Академии наук. А в 1838 году в журнале «Сын Отечества» появилось «Жизнеописание Г. И. Шелихова», а «Северная пчела» опубликовала в двух своих номерах мемуары: «Отрывок из записок русского путешественника (К. X.) в Бразилии в 1833 году».
В том последнем 1838 году день Воскресения Христова выпал на 14 апреля. Кирилл Тимофеевич был приглашен на праздничный обед к своему младшему, но близкому другу, почтенному начальнику Департамента корабельных лесов барону Фердинанду Петровичу Врангелю. Хлебникова любили в семье барона, о чем говорит выдержка из его письма, отправленного с берегов острова Ситха после отъезда Кирилла Тимофеевича в Россию.
«Милостивый Государь, Кирилл Тимофеевич!
Двадцать листов Ваших ко мне посланий лежат передо мною… Ответ на них есть начало переписки в России в сем году… Участие, уважение и привязанность моя к Вам не могут быть поверхностны, когда из огромной кипы писем, чрез целый год нетерпеливого ожидания, выбрал я именно Ваши и, распечатав, с жадностью бросился их перелистывать. Два раза я доставил себе это удовольствие. Раз пробежал себе наедине, а в другой раз прошел, взяв в сопутники Елизавету Васильевну и, по обычаю пешеходов, останавливаясь на каждом перекрестке… И беседа Ваша нам так понравилась, что ни малейшей не чувствовали усталости проделать прогулку с Кунгура и назад. Как не благодарить Вас, почтеннейший Кирилл Тимофеевич, за такую занимательную прогулку!»
Обед длился почти до вечера, не хотелось расставаться, им было о чем вспоминать. И Кирилл Тимофеевич был на редкость любезен и разговорчив. Он чувствовал себя бодро и решил идти домой пешком, но едва сделал несколько шагов, как лишился чувств. Все усилия спасти его оказались тщетными. Он так и не пришел в сознание и в ночь на 15 апреля скончался.
О похоронах Хлебникова написал очевидец, его первый биограф, писатель Н. А. Полевой в журнале «Сын Отечества»: «Гроб его на Волково кладбище сопровождали многочисленным друзья и люди всех званий, с искренним прискорбием. Безродный и одинокий в С.-Петербурге, он умел приобресть себе любовь и дружбу столь многих, любивших его, как родного, что гроб его опустило в землю не хладнокровное сожаление, но искреннее сердечное участие».
Умершего не воскресишь. Но жизнь дана на добрые дела, и если ты оставил после себя что-то такое, что пригодится людям, ты остаешься жить в их памяти. Кирилл Хлебников как администратор Русско- Американской компании постоянно вел записи, но ему и в голову не могло прийти, что его заметки когда-
