Всякие там сумасшедшие ученые, больница с привидениями, сестра, о которой ты никогда не слышала... Что на очереди?
— Клон, — едва выговорила я.
— Да, — повторила она. — Клон. Это было бы логическим следующим звеном... — Она замолчала и уставилась на меня.
— Ты, надеюсь, шутишь?
— Хотелось бы.
На какое-то время она потеряла дар речи. Мы сидели и молчали.
— Ни фига себе! — наконец сказала она.
— Ни фига, — откликнулась я.
— Обалдеть!
— Обалдеть, — согласилась я.
Она покачала головой и нервно засмеялась:
— Хрен знает что!
— Именно хрен знает что, подружка, — подтвердила я.
На нас напал истерический смех. Какое-то время мы перебрасывались всеми этими дурацкими фразами; мы так смеялись, что пришлось выпить чаю, чтобы успокоиться. Наконец мы умолкли, глядя друг на друга. Мы не знали, что еще сказать. Все это выходило за грани реальности и не укладывалось в голове.
— Пожалуй, тебе стоит попробовать мне объяснить... — попросила Эмма.
Я пересказала ей то, что услышала от матери.
— Страховой полис? — переспросила Эмма. — Она так и сказала?
— Эта девочка... она... как это сказать... ну, как комплект запасных частей, — ответила я.
— Это они так считают, — заметила Эмма.
— Да, они. Но не я. Она действительно как бы моя младшая сестра. В некотором роде. На самом деле, она — это я, разве не так?
Я помолчала, обдумывая эту мысль.
— Значит ли это, что наши личности совершенно идентичны?
— Не знаю, — ответила Эмма. — А так может быть?
— Я тоже не знаю. Но если наши личности идентичны, то мы должны все одинаково воспринимать. Помнишь передачи про близнецов — мистер Лондон показывал нам одну на биологии. Так вот, близнецы, разлученные при рождении, пользовались даже одинаковой зубной пастой.
— По-твоему получается, что мы, как машины, запрограммированные действовать определенным образом, — возразила Эмма. — Получается, что после рождения наша жизнь уже предопределена. Мне это не нравится: будто мы просто выполняем заложенную в нас программу, как компьютеры.
— А если это так? — не сдавалась я. — Если я, например, не могу противоречить родителям потому, что я так устроена? Подумай об этой девочке. Она сделает все, что ей скажут. Даже умрет ради меня.
— Умрет ради тебя?
— Ну она же не сможет жить без печени.
— Это ужасно, — покачала головой Эмма.
— Я не позволю им убить ее, — твердо сказала я.
— Тогда ты сама умрешь.
— Значит, умру!
— Но ты не должна умирать!
— Что же, по-твоему, я должна предпринять?
— Ты полагаешь, они позволят тебе решать самой? Сомневаюсь. Они продолжат делать, что задумали.
— Нет, надо найти другой выход.
— Какой?
— Не знаю.
Мы сидели и молчали. Что я могу сделать? Я взглянула на Эмму.
— Я могу убежать!
— Ты не сможешь убежать. Ты слишком больна. Тебе необходимо лечение.
— В любом случае я умру. Если я убегу, они не убьют девочку, и хотя бы она останется в живых.
— Куда ты пойдешь? Ты же болеешь.
— Не знаю, — растерянно ответила я. — Но я не могу позволить им убить ее!
— Если она твой клон, разве у нее не появится та же болезнь через несколько лет? Ведь это же генетическое заболевание?
— Возможно. Но они смогут вылечить ее с помощью их новой терапии, прежде чем она станет такой же тяжелобольной, как я.
— Может, мне стоит все сказать своим родителям? — предложила Эмма. — Это слишком трудная проблема, чтобы мы решили ее вдвоем. Нам нужна помощь.
— Думаю, ты права, — согласилась я. — Нам станет легче, если мы с кем-нибудь поделимся. К тому же твой отец — врач, и он должен знать, как поступить.
— Ему придется сообщить про доктора Муллена, — заметила Эмма.
— Ну и ладно.
Эмма потянулась к телефону, но остановилась и взглянула на меня.
— То, что они делают, это, наверно, незаконно?
— Конечно, незаконно! — подтвердила я.
— Но тогда их всех арестуют! Включая твоих родителей!
— Мне все равно! Их надо арестовать. Пусть их лучше арестуют за это, чем за убийство.
— Но тогда тебя не вылечат! Ты умрешь!
— Эмма! Если ты не позвонишь своему отцу, я сама ему позвоню!
— Но ведь твоя мама предупреждала меня, что я буду виновата в твоей смерти, если расскажу кому- нибудь. Я не могу, Миранда.
— Миранда! Миранда! — Это был голос моего отца.
Дверь распахнулась, и он появился перед нами. Лицо его раскраснелось, на лбу выступили капельки пота.
— Миранда! — взорвался отец. — Ты с ума сошла! Ты больна! Тебе надо немедленно вернуться в клинику!
Он взглянул на Эмму.
— Что ты наговорила Эмме?
— Ничего, — быстро ответила я. — Я только что пришла.
Это была моя первая ложь. Оказалось, врать довольно легко, особенно когда ты защищаешь близкого человека. Наверно, потому и родители мне так же легко лгали?
Эмма сразу поняла меня. В конце концов, мои родители сейчас невменяемы. Если они узнают, что ей все известно, то... что? Они решат убить и ее?
— А что, собственно, происходит? — спросила Эмма, всем своим видом изображая тупость.
— Эмма, тут такая неразбериха! Я знаю, Миранда сказала тебе, будто видела своего двойника. Но она очень больна. Поэтому у нее бывают галлюцинации, которые кажутся ей абсолютно реальными. Я знаю, она считает, что говорила тебе по телефону истинную правду, но на самом деле все это ей привиделось.
— Понимаю, — кивнула Эмма, делая вид, что верит моему отцу.
— Все не так! — запротестовала я, прикидываясь растерянной. — Я уверена, что все это было на
