к обсуждению недавних беспорядков.
— Дело ведь не в том, досточтимые господа, что мальчишка с горячей головой хотел отомстить мне за обиды его роду — уж не буду говорить, насколько несправедливо хотел. Беда в том, что когда речь заходит о родовых обидах и родовой выгоде, неразумные люди легко забывают о законах. А что такое город, если в нём нет законов? Если в нём силой отнимают у конкурента, например, долю в торговой кампании?
Господа советники не могли одобрить такую тактику — по крайней мере, не прилюдно, так что Ортар продолжал. Нугера Аверетш из угла смотрел на наёмника так, будто у того прорезался на лбу с десяток глаз демонической красно-зелёной расцветки. Адженегеты давно щёлкали зубом на его прибыли, а недавно щёлканье стало настолько громким, что пришлось усилить охрану. После поджогов на Багровом поле охрану снова хотелось усилить… Аверетш терзался сомнениями: верно ли наёмник намекал на него, или померещилось? Наёмник на него не смотрел, продолжая тем временем о грандиозных драках район на район накануне последних выборов в Совет по торговле, о разгромленном особняке Леста Гзирры, о трёх убитых в недавней драке на Низком мосту… В двух случаях из трёх зачинщиками были нок Иррадзааны, как и три дня назад на поле; Ортар этого факта не называл, но не называл очень выразительно.
Пока наёмник ездил в Раад, в городе произошло немало всего любопытного. Отчасти потому, что полномочий главнокомандующего Ортар Рассу на это время не оставил, а оставил неофициальную рекомендацию малость отпустить поводья. Возможно, потому недавняя свалка и приняла такие масштабы, хотя Ортар к тому времени уже вернулся в город. Первую часть побоища он лично не видел, но по отчётам и прежнему опыту воображал достаточно живо. А завершающую часть — с процессией и тушением — достаточно детально продумал. Церковники особой силы в городе не имели, и едва ли могли получить: слишком много в городе иноверцев из того же Дазарана или Илира. К тому же, с деньгами у городских храмов было существенно хуже, чем у городских гильдий, и это обнадёживало. Меньше шансов, что кто-то в храме Кеила и Килре попробует побороться за власть.
Это во-первых. Во-вторых же, городская стража должна служить к успокоению горожан, а не возбуждать у них лишние подозрения. Тогда её возможно будет усилить, и дать ей больше полномочий — исключительно для того, чтобы сдерживать межродовые свары и охранить древние законы, конечно же. Чтобы от чужой запальчивости не страдали случайные люди. И главное — чтобы от чьей-то запальчивости не уходили в дым общинные городские деньги и частное имущество почтенных горожан.
Солнце ушло из окна в южной стене и медленно двигалось, невидимое из зала, к западу. В храме пробили пятый час, когда совет стал подниматься из кресел и расходиться на ужин. Определённого ответа Ортар не получил, но шансы, кажется, были неплохими. Нок Иррадзааны нейтрализованы надёжно и надолго. Аверетши станут за него, в надежде разжиться бесплатной охраной и приструнить Адженегетов. Каленохи пойдут за Аверетшами. Такенга, его клан и с ними добрая часть городских банкиров поддержат тоже, в надежде получить лишний инструмент для выбивания долгов. Гзирра… Едва ли; при его ненависти к пришлым выскочкам он наверняка поддержит Иштансу и Баттов.
Добравшись до своего кабинета, Ортар первым делом взял со стола кувшин с водой и напился прямо из него, не озаботившись поисками чашки. Стоял у окна некоторое время, покачивая в руках холодный, чуть влажный от испарины кувшин и слушая, как переливается в нём вода. Общение с отцами города он истово ненавидел. Отцы города твёрдо знали, что их пытаются обдурить, и не менее твёрдо были намерены этого не допустить. Поэтому любые прямо высказанные предложения принимали в штыки, вынуждая Ортара затевать вокруг них пляски с бубенцами, напусканием тумана и сложными расшаркиваниями. Расшаркивания, поклоны и витиеватые фразы действовали на отцов города магически, лишали всякой воли к сопротивлению, и после их можно было вести куда угодно, хоть топить в выгребной яме, ни один баран не заметит.
На Ортара пляски с бубенцами действовали иначе. Ортар от них делался зол, как хал с палёной шерстью, сбегал вот потом в кабинет, выставлял голову из окна в вечерний ветер и тоскливо думал о южной границе, где хоть не надо говорить десять слов, когда хватит одного. Своих прикрываешь, чужих режешь — благодать!
За окном был задний двор ратуши, ворота в этот двор и часть улицы. В воротах никак не могли разъехаться карета с гербом дома Батта и неприглядного вида телега с дровами. Кучер Батты не хотел пропускать вперёд истопника, а истопник уже въехал в ворота и не мог развернуться, чтоб освободить дорогу — в результате они сцепились осями, и вот уже с четверть часа тщетно пытались расцепиться. Баттовские лошади нетерпеливо переступали тонкими ногами, зло отфыркивались от прохожих, а под ногами у них клубилась пыль, золотясь в закатном солнце, и гуляла откормленная пятнистая кошка, которая уворачивалась от копыт с видом ленивым и оскорблённым. Дворня суетилась вокруг, больше мешая друг другу, чем помогая расцепить оси. Кучер и истопник размахивали руками и громогласно поминали всех Вечных поштучно и в непристойных комбинациях. Лошадка истопника флегматично жевала соломенную крышу приземистого сарая слева от ворот.
Ортар поставил кувшин и пошёл обратно к столу, заваленному несколькими небрежными стопками бумаги. Верхние листы стопок приветливо махали ему углами на сквозняке. Ортар сел, неприязненно глядя на них.
В первое время он считал своей худшей проблемой баронский титул…
Нет, само по себе личное дворянство — вещь во многих отношениях полезная, и не только потому, что даёт право ездить верхом по центральным столичным улицам и красить ворота в синий цвет.
Дав наёмнику титул 'нок Эгзаан', Её щедрое Величество не учла, что такой титул описывает Эгзаан как частное земельное владение новоявленного барона. Отказаться от титула сразу же, оскорбить императрицу в присутствии пары десятков дворян из высшего имперского света, стало бы самоубийством. Поэтому Ортар титул принял, понимая, что это немногим лучше. Разница в том, что отказавшегося казнили бы за неуважение к императрице, а принявший рисковал захлебнуться в волне народного гнева и оскорблённого самолюбия: вольные жители вольного города Эгзаан вполне буквально могли бы порвать в клочья за один только намёк. Если б дотянулись, они с радостью порвали бы и императрицу — пришлую, какую-то имперскую тварь, которая возомнила, что может распоряжаться свободными кадарскими городами!
Некоторое время Ортар безрадостно ждал, пока новости дойдут до побережья, и из Раада туда не спешил, почти всерьёз подумывая тишком удрать обратно в Белую пустыню. Тем временем Расс нашёл простой и очевидный выход: взять какую-нибудь деревню Муходохловку, переименовать в посёлок Эгзаан и подарить впридачу к титулу. Пару прошений и одну аудиенцию спустя Ортар стал счастливым обладателем трёх дворов и прилегающих угодий где-то на окраине Тэнского леса, и вздохнул с облегчением. Ненадолго: чем дальше, тем больше он увязал в многоярусной системе эгзаанских родов и гильдий, и начинал понимать, почему торговые города побережья всегда приглашали иностранцев на некоторые городские должности вроде судьи. В этих краях каждый кому-то приходился либо родственником, либо согильдейцем, либо врагом… Да только иноземность помогала мало: любой посторонний с пугающей скоростью обрастал связями, обязательствами, долгами, должниками, врагами, друзьями и родственниками. Большая часть старого Ортарова отряда уже укоренилась здесь. Станно с неожиданной лёгкостью врос в городскую канцелярию и уже как минимум дважды вслух задумывался о женитьбе.
Ортар и сам чувствовал себя в городе своим, хотя временами здорово скучал по простоте и чёткости правил игры на границе.
Расс ездил на границу в конце весны — начале лета: по южной окраине городских земель гуляла особенно удачливая банда гартаоэ, своими силами с ней там не справлялись, и Расс отправился разбираться. Разослал людей вдоль границы, выждал, пока пьяные и радостные гартаоэ потащат и погонят добычу домой, и перед одним прекрасным рассветом перебил всех, сам не потеряв ни одного человека. Вернулся в город бодрый, отдохнувший и довольный жизнью…
Ортар хмыкнул и взял верхний лист из первой попавшейся стопки.
Тидзана о-Кайле
2291, 26 день 5 луны Ппд
Кааго
Тидзо уезжала в Раад, и вернулась в Сойге на конец осени и зимние праздники. По поводу последнего отец был сильно недоволен, но у них с матерью явно намечался очередной пик шпионских игр, так что
