том
числе и те акции, которые, как мне было известно, по фундаментальным показателям трещали по
швам. В январе [1988 г.] я снова открыл пару коротких позиций по акциям, и, хотя по одной из них
несу убытки, я рад, что сделал это, поскольку чувствую себя увереннее под защитой коротких
позиций.
Многие винят в октябрьском кризисе 1987 года программную торговлю. Не кажется ли вам, что она
выбрана в качестве «козла отпущения»?
Именно так. Люди, обвиняющие в этом программную торговлю, не понимают рынка. Политики и
неудачливые игроки всегда ищут «козла отпущения». В 1929 году в крахе обвиняли тех, кто играл на
понижение, и порядок залогового обеспечения. На самом деле падение рынка акций имело
множество серьезных причин. Вместо поиска виноватых было бы полезнее задуматься о том, почему
19 октября продавцы имелись, а покупателей не было.
Я помню, почему в выходные перед 19 октября еще более утвердился в своих медвежьих
настроениях. За неделю до того председатель Федеральной резервной системы Алан Гринспен
заявил, что торговый баланс значительно улучшается и все находится под контролем. Два дня спустя
были опубликованы данные торгового баланса — хуже их не было в мировой истории. Я сразу
подумал: «Этот человек либо глупец, либо лжец. Он не имеет ни малейшего понятия о
происходящем». Затем, в выходные перед 19 октября, министр финансов Бейкер объявил, что мы
заставим платить немцев, отпустив курс доллара, поскольку Германия не выполнила требований по
либерализации финансовой и налоговой политики. Впечатление было такое, будто вернулись
торговые войны 30-х годов.
Я был в панике — а ведь у меня уже были короткие позиции! В воскресенье вечером я позвонил в
Сингапур и велел увеличить их. [Сингапурская биржа открывается раньше нашей.] Поэтому все, кто
в понедельник хотел продавать, имели на то очень серьезные основания. А покупателей не было. Их
не было, так как не было оснований для покупки. В тот понедельник даже покупатели были
напуганы и настроены по-медвежьи.
Вы считаете, что обвал вызвали Гринспен с Бейкером?
Причин было много: Гринспен, Бейкер, дорогие деньги, непрерывное ухудшение торгового баланса
и то, что рынок за шесть недель до того подскочил к отметке 2700. Вспомним, что в течение 1987
года индексы S&P и Доу-Джонса росли, а остальной рынок потихоньку деградировал. В декабре
1986 года я начал играть на понижение финансовых акций, и за весь 1987 год я совершенно ничего
не потерял, хотя индексы Доу-Джонса и S&P выросли до небес.
Бывало ли так, что вы пошли против истерии и проиграли?
Да, в самом начале карьеры я получил серьезный урок по части медвежьих рынков. В январе 1970
года — тогда я еще покупал опционы — я на все деньги, которых было не так уж много, купил пут-
опционы. В мае 1970 года рынок пошел вниз, и в тот день, когда он достиг основания, я их продал. Я
увеличил капитал в три раза и считал себя гением! «Стану вторым Бернардом Барухом», — подумал
я тогда.
Я рассчитывал дождаться подъема рынка и теперь уже сыграть на понижение, вместо покупки пут-
опционов, чтобы получить прибыль еще быстрее. Рынок, конечно же, поднялся, и я, собрав все, что
имел, открылся вниз. Естественно, два месяца спустя я все проиграл, ибо не понимал, что
происходит.
Среди прочего я играл на понижение акций «Метогех», начав с 48 долл. В то время мне не хватало
