– Стойте! Стойте! – панически заорал Волосебугу. – Нельзя приближаться! Опасно! Назад!
Его никто его не слушал. Возбужденные телохранители, громко ухнув, подняли жертвы над головой и метнули в «окно». Под дикий хохот Черного Шамана «воды» без всплеска поглотили президента и министра. Вслед за этим радужная пленка выгнулась и разродилась двумя извивающимися рукавами. На их концах крутились медленные воронки. Рукава, точно зрячие, протянулись к обмершим телохранителям. С тихим хлюпаньем оба негра были всосаны внутрь. Втянув людей, рукава растворились в «колодце».
Командарм, однако, ни секунды не горевал о потере своих цепных псов. Он занял место посреди зала и широко расставил ноги. Он воздел обе руки к потолку и хищно осклабился. Слева и справа от него замерли Забзугу и Квакваса. Начальник штаба с величайшим почтением держал автомат вождя.
– Президент! – воскликнул Мвимба-Хонго. – Отныне я – президент Дагона!
Увы, торжественность момента была нарушена самым непристойным образом. Два женских голоса, один молодой, другой старушечий, испустили долгий перепуганный визг. Через мгновение к ним присоединились дребезжащие дисканты старейшин и вибрирующий рев Мвере-Биржи. Если бы в зале росли пальмы, они наверняка были бы потрясены этим ревом от корней до кроны.
Вадим стряхнул оцепенение, вызванное зрелищем гибели президента, и повернулся на крик. К Лубилаш медленно, но неодолимо приближалась гигантская гусеница. У гусеницы была бесформенная голова и туго перепоясанное ремнями тщедушное безногое тельце. За ней тянулся след из слизи, крови и клочков грязной ваты. Тварь извивалась, будто только что перерубленный червь, и издавала некие звуки. Прислушавшись, можно было различить повторяющуюся на разных языках фразу:
– Дайте крови, суки! Крови мне, суки! Крови...
Потрясающий Пальмы схватил с подставки ритуальное копье Либубу и растерянно тыкал им в сторону жуткого существа. От широкого наконечника копья до ненасытного нуи было как минимум три метра. Старейшины пятились к стенам все как один. Мать Лубилаш потеряла сознание и валялась на полу.
Один лишь Косинцев не растерялся. Гнев на проклятого кровососа придал ему поистине богатырских сил. Он подскочил к уполовиненному тельцу Ихуси и тремя мощными пинками зафутболил его в круг хухум. Неугомонный труп рыбкой нырнул в бездонные глубины «колодца».
Учинив расправу над нуи, Вадим немедленно ретировался как можно дальше. Неровен час опять вылезут загребущие щупальца!
Очутился он при этом в непосредственно близости от бедной Лубилаш. Картинно отряхнув руки, диверсант прижал к широкой груди рыдающую девушку.
– Великий воин! Белый герой Вадим... – сквозь слезы лепетала та. – Мой спаситель! Мой грозный геодезист! Хочешь исследовать рельеф благодарной Лубилаш прямо сейчас?
– Эй ты, соплюшка похотливая! – подскочила к ним Зейла. – А ну-ка, оставь моего жениха в покое!
– С чего это он твой? – окрысилась дочка вождя. – Раскатала губу! Убирайся прочь, зебра облезлая, пока мой отец не прогнал тебя копьем Либубу! Вадим спас меня, а не тебя.
– Да я сама тебя вместе с твоим бегемотом-папашей расстреляю! – разъярилась Зейла. – Отделаю, как следует! В сторону, солдат! Сейчас я этой пигалице глаза выцарапаю!
– Ха-ха-ха! Рискни, если волос не жалко!
– Ослица потная!
– Свинья супоросая!
За конфликтом черных девиц наблюдали и стар и млад. Даже Черный Шаман отвлекся от дум о сладкой победе. Потрясающий Пальмы горделиво смотрел на дочь, готовую ради любимого сразиться с сильной взрослой женщиной, к тому же при маузере. Старейшины таха начали делать ставки на исход поединка. Зейла, хоть и не была дочерью вождя, явно лидировала в рейтинге. Ведь у нее имелось оружие, армейская форма и перевес примерно в десять килограммов боевой массы. Оставалось подать сигнал к началу дуэли.
Сигнал пришел со стороны «колодца». «Вода» внутри змеиного кольца с шумом и плеском взволновалась. Неглубоко рядом с поверхностью возникла человеческая фигура. Человек был чернокож, невысок и толстопуз. Одежду его будто жевал бегемот или крокодил. К жирной груди всплывший обитатель бездны прижимал знакомый каждому воину ОАТ титановый чемоданчик.
– Онибабо! – в голос взревели Забзугу, Квакваса и Мвимба-Хонго.
Лицо Онибабо искривилось в злорадном смехе. Он непристойным жестом выставил средний палец и вытянул руку. Палец проколол поверхность радужной пленки. Изо рта Онибабо вырвалась стайка пузырей.
– Отдай золото, сволочь! – завопил полковник Забзугу. – Дай сюда! Мое!
– Это золото ОАТ! – сердито одернул его Черный Шаман. – Приказываю тебе отобрать его у вора, полковник!
– Да пошел ты к Насру, фанатик! То есть слушаюсь, мой маршал!
Начальник штаба стремглав ринулся к ковру со змеями. Первым делом он выпустил в бывшего ефрейтора автоматную очередь, но пули как будто растворялись в воздухе. Толстяк продолжал нагло скалиться! Тогда Забзугу отбросил бесполезное оружие и поднялся перед «окном» на носочки. Видя такое дело, на подмогу ему бросился Квакваса. С негодующими воплями они запустили руки в «воду», чтобы отобрать у грабителя вожделенный чемоданчик. Навстречу неграм гостеприимно протянулись толстые «рукава» с воронками на концах. Дважды хлюпнуло – и оба сребролюбца пропали. Вместе с ними пропал и Онибабо. Лишь чемодан некоторое время покачивался возле самой поверхности «колодца», словно не золотыми кордобами был нагружен, а пенопластом. Потом нырнул в непроглядные глубины и он.
Потрясенный очередной утратой казны, Черный Шаман вышел из себя. Проклиная подлых киафу и демонов Номмо, маршал быстрыми шагами приблизился к змеиному кольцу. Несколько секунд он с ненавистью разглядывал «колодец». Радужная пленка была неподвижна.
Удовлетворенный ее покорностью, Черный Шаман взгромоздился на террариум и объявил, адресуясь к морде принцессы хухум:
– Запомни, чудовище! Отныне я здесь главный! А ты – всего лишь пища!
С этими словами Мвимба-Хонго прыгнул на змею. Вцепился в нее руками и зубами. Он терзал изгибающееся длинное тело, не замечая, что сам мало-помалу погружается в «колодец». Наконец маршал выдрал из бока принцессы хухум здоровенный ломоть мяса и, тряся головой, начал жевать. К тому моменту, когда он проглотил последний кусочек, над поверхностью «колодца» оставались лишь его плечи.
– Кланяйтесь своему президенту! – Черный Шаман обратил на присутствующих дикий взгляд. – Своему королю! Кланяйтесь!
Он уперся руками в змеиное кольцо и начал медленно выбираться наружу. Та часть маршальского тела, которая побывала в «воде», была покрыта черной лаковой пленкой. В ней, как в зеркале, отражались жуткие картины. Пылающие деревни, массовые побоища, длинные ряды виселиц и воронье, клюющее трупы.
– На колени, рабы! – голосом, в котором не осталось ничего человеческого, прохрипел Черный Шаман.
– Ступай в ад, макака! – крикнул Ирвин. Он вырвал из рук Потрясающего Пальмы копье, поднатужился и метнул в Мвимба-Хонго.
И очень не вовремя промазал. Широкий наконечник вместо черепа командарма угодил в одну из змей и перерубил ее. Радужная пленка тотчас помутнела, подернулась сотней концентрических волн. В следующий миг «вода» вокруг Шамана закрутилась винтом. Она вращалась все сильнее, все быстрее. Фигура Мвимба-Хонго исказилась, надулась пузырем и лопнула. Раздался громовой рев, точно от водопада. «Колодец» скрыло облако черных брызг.
Откуда-то сзади, из-под драпировок вылетела человекоподобная фигура, облаченная в жуткие обрывки солдатской формы. Наполовину черная, обугленная, а наполовину сверкающая полированным металлом. Под обгорелым островерхим капюшоном горели ярко-алые нечеловеческие глаза. В протянутой вперед руке у чудовища была зажата бутылка, полная багровой жидкости. Скрипя и ухая, монстр стремительно проковылял через президентские апартаменты и бесстрашно нырнул в черное облако.
LSn-01.2 заблудился. Все датчики и анализаторы работали без сбоев, но найти, где его ждет
