родителей Брэда. В воздухе витал призрак гомосексуальности. Брэд вел себя не так, как
другие мальчики, и в его несоответствии тендерным образцам видели знак его будущей
сексуальной ориентации. Я пробовал заверить его родителей, что Брэд выглядит во время
рисования совершенно счастливым, что это занятие ему только на пользу, но родители не
успокоились, пока я не пообещал, что буду поощрять Брэда играть с машинками. Они хотели
быть уверенными, что детский сад воспитает их сына как настоящего, гетеросексуального
мужчину. Брэд, как я думаю, хотел, чтобы его оставили в покое и позволили стать
художником. Что касается меня, я иногда подходил к его мольберту и спрашивал, не хочет ли
он пойти со мной в дальний дворик. Он всегда широко улыбался, отказывался и возвращался к
рисованию.
Несмотря на внешние отличия, опыт детского сада воспроизводится каждый день, в каждой
классной комнате, в каждом городе Америки. Мальчики и девочки учатся друг у друга
поведению, приличному для мальчиков и девочек, и доказывают
247
друг другу, что каждый действует по плану. Менее заметны способы, которыми учителя и
учебные программы явно и скрыто усиливают не только тендерные различия, но и гендерное
неравенство, сопровождающее и даже порождающее эт различия.
Обстановка классной комнаты воспроизводит гендерное неравенство. «Начиная с детского
сада и кончая высшим образованием, девочки получают меньше помощи, времени и внимания
со стороны преподавателя», — пишут профессора педагогики Майра и Дэвид Садкеры.
Многие преподаватели считают мальчиков активными, вспыльчивыми, заносчивыми,
мстительными, а девочек нежными, послушными, отзывчивыми и терпеливыми. Когда
мальчики подавляют девочек, преподаватель (обычно женщина) часто ограничивается замеча-
нием, но ничего не делает, чтобы изменить их поведение, поощряя в них чувство
собственного превосходства. Многие преподаватели думают, что девочки больше «любят»
читать и «ненавидят» математику и естественные предметы, и ожидают от мальчиков прямо
противоположного7.
Преподаватели обращаются к мальчикам чаще и тратят на них больше времени. Они задают
им более стимулирующие вопросы и дольше ждут от них ответа. Они поощряют мальчиков
стараться, постоянно говоря, что они могут «сделать это». В одном исследовании десяти
групп студентов колледжа обнаружилось, что юноши более активны, независимо от ген-дера
преподавателя, а вот активность девушек была значительно выше на занятиях, которые вели
преподавательницы. В отчете, подготовленном по заказу Американской ассоциации женщин с
университетским образованием, говорится: «Независимо от ступени образования...
исследования последних двадцати лет показывают, что мужчины получают больше внимания
со стороны преподавателей, чем женщины». Частично это можно объяснить тем, что
мальчики требуют больше внимания, но также и тем, что преподаватели относятся к
мальчикам и девочкам по-разному. Когда Садкеры спрашивали преподавателей, почему они
уделяют мальчикам больше внимания, им обычно говорили, что «мальчикам это нужно
больше» или что «мальчикам трудно читать, писать, решать задачи. Они даже сидеть
спокойно не могут»8.
Вот яркий пример из книги Садкеров, подтвержающий, что гендерное неравенство проникает
в учебный класс миллионами способов. В пятом классе очень бурно обсуждали, кто был
лучшим президентом в американской истории. «Подождите, — сказала учительница. — Вы
говорите все сразу. Прошу
248
поднять руки, и я буду вызывать вас. Если будете выкрикивать с места, буду спрашивать
другого». На мгновение порядок восстановился, но затем один мальчик с жаром выкрикнул:
«СТИВЕН: Я думаю, что Линкольн был лучшим президентом. Он объединил страну во время
