— или грубо ответит на его хамство. Что будет? Как он себя поведет?
Ясно, что эти замечания отпускаются не для того, чтобы привлечь женщину, а скорее
наоборот, чтобы заставить ее побыстрее пройти мимо и напомнить, что улица принадлежит
мужчинам и женщина, посмевшая идти по ней в одиночку или появиться в баре без
сопровождения, бросает вызов негласно установленным правилам. Такие замечания — грубые
напоминания о мужском «праве», проявление неписаного и часто неосознаваемого правила,
что публичные места принадлежат «нам»; они напоминают нарушительницам, что те
находятся на чужой территории.
До недавнего времени рабочее место было заповедником мужской гомосоциальности. Но тот
мир исчез навсегда. Теперь уже не бывает так, чтобы мужчина, пройдя трудовую жизнь, не
встретил женщин среди своих коллег или даже в качестве босса. Женщины вступили в
некогда мужские «клубы» — улицы, корпоративные залы заседаний, священные залы
учебных аудиторий — и не уходят, как бы того ни желали некоторые мужчины. Только когда
статусу мужчины-кормильца угрожает кадровая политика увольнений и корпоративное
реструктурирование, на сцену выводят женщин в качестве мишеней мужского гнева. Именно
в этом контексте мы должны рассматривать вопрос о сексуальных домогательствах, вскрыть,
так сказать, его «ген-деризованную политическую экономию». Сексуальное преследование на
рабочем месте — это преобразованное желание вернуть женщин на «их» место, напомнить
им, что они не равны мужчинам на рынке труда, что они, при всех их достижениях, всего
лишь женщины, даже если умеют работать. «Домогательства стали для мужчин средством
уязвить женщину», — говорит доктор Джон Гетман, психолог из Университета Вашингтона.
306
И это работает. Подвергнутые преследованию женщины говорят о росте напряжения,
раздражительности, нарушениях сна, аппетита и невыходах на работу. Часто, как пишет
исследователь, они чувствуют себя оскорбленными и беспомощными и переживают
«ежедневное давление в офисе как психологическое изнасилование». Чаще всего
преследование происходит там, куда женщины пришли совсем недавно и остаются в явном
меньшинстве: в хирургических операционных, в пожарных частях и инвестиционных банках.
«Мужчины видят в женщинах непрошеных гостей на мужской территории, — пишет доктор
Луиза Фицджеральд, психолог из Университета штата Иллинойс. — У этих парней
сексуальные домогательства не имеют ничего общего с сексом. Они стремятся отпугнуть
женщин от исконно мужских заповедных зон на рынке труда»43.
И вот еще что. Сексуальное преследование — не тот случай, когда один человек говорит
правду, а другой лжет. Дела о сексуальных домогательствах трудны и запутаны уже потому,
что в них у каждого своя правда. «Его» правда состоит в «невинности» знаков сексуального
внимания к женщине с его стороны или беззлобных шуток с «ребятами в офисе» (даже если
среди «ребят» присутствуют женщины). Он может думать, что сексуальные намеки и
сальности суть невинные шутки, намекающие на то, что работа — это мужское место. Он
здесь работает и поэтому по праву считает рабочее место продолжением мужской раздевалки.
«Ее» правда — в том, что его кажущиеся невинными замечания нагнетают напряжение,
заставляют беспокоиться о продвижении по службе, увольнении и сексуальном давлении.
Закон о сексуальном преследовании отразил эти две правды. До дела «Эллисон против Брэди»
в окружном «.уде в 1991 г. юридическим критерием сексуальных домогательств был вопрос,
будет ли «вменяемому человеку» такое-то поведение казаться сексуальными
домогательствами. Но в данном деле суд предположил, что под «вменяемым человеком»
подразумевался вменяемый мужчина, а мужчины и женщины могут видеть ситуацию по-
разному. Суд нашел, что обвиняемые часто «не понимают, что их поведение создает
враждебную обстановку на работе», однако «жертва сексуального преследования не должна
нести наказание за поведение преследователя». Таким образом, суд установил «критерий
вменяемой женщины», потому что, по мнению суда, «стандарт сексуально ослепленного
