пальцами, и несколько теневиков ринулось к девушке. Ламира вспыхнула от гнева.
— Стоять на месте!!
Агенты замерли, нерешительно поглядывая на Гастона. Ваадж стиснул зубы.
— Что ты себе позволяешь, Черный? — выговорила королева. Смертельная бледность покрыла ее лицо. Шрам на подбородке задергался. — Вели своим людям убираться, а не то, клянусь святой памятью моего отца и твоего господина Роина, велю всыпать им палок! И тебе тоже, о, нерадивый слуга!
— Ваше величество… — смущенно забормотал Гастон, делая шаг назад. — Мы лишь… твоя безопасность, государыня…
Но Ламира гневно махнула рукой. Теневики уже в страхе бежали в коридор. Ваадж не сводил глаз с дрожащей от ужаса Даны. Королева медленно повернулась к своей горничной, подняла на девушку печальный взгляд. Та отступила к самой стене, прижалась к ней, ломая руки.
— Дана, девочка…
Ламира умолкла, всматриваясь в полные слез глаза девушки.
— Ваше величество… — начал Ваадж, но королева резко осекла мага:
— Молчать.
Ваадж покорно склонил голову. Засопел Гастон, поглаживая рукоять кинжала. Разноцветные глаза теневика буравили Дану, нижняя губа кривилась от ярости. Черный сделал шаг вперед, но один лишь взгляд Ламиры пригвоздил его к месту, заставив стоять, задыхаясь от гнева.
— Гастон, Ваадж, выйдите.
— Но ваше вели…
— Вон!!
Они повиновались, скрепя сердце. В коридоре их ждал целый взвод Телохранителей с мечами в руках и теневики Гастона.
— Дом Беллы? — спросил у подчиненных Гастон, смотря на Вааджа.
— Обыскали, господин Главный Смотрящий.
— И?
— Ничего.
— Белла?
Теневик замялся. Ваадж поднял голову и все прочитал в разноцветных глазах Гастона. Распахнулись двери, и из опочивальни вылетела плачущая, обезумевшая Дана, за ней быстрым шагом шла Ламира. В глазах повелительницы Мзума тоже блестели слезы.
Горничная наткнулась на солдата, отпрянула, обвела всех бегающим, мутным взглядом.
— Остановите ее! — крикнул Гастон.
— Нет, стоять! — воскликнула Ламира. — Дана, девочка, не бойся, тебе никто не сделает зла…
— Нет! — завопила Дана, в страхе озираясь. Гастон мрачно усмехнулся. Ваадж в ужасе смотрел на королеву. В голову лезли странные мысли.
Дана всхлипнула, бросилась в ноги королевы, схватила за ноги и закачалась в диком вое:
— Госпожа…госпожа-а-а…я…прости меня…госпожа…
Ламира попыталась ее поднять, но девушка вырвалась с диким криком. Затем, сидя, отползла в сторону. Тихо произнесла одно-единственное слово: «Мама…». Рывком поднялась на ноги, умоляюще глядя на бледную как смерть Ламиру. Оттолкнула приблизившихся к ней двух солдат. Гастон вдруг подал знак: теневики расступились, и Дана побежала по коридору, споткнулась, упала, но тут же встала, оглянулась и побежала дальше. Пораженный Ваадж повернулся к кусающему губы Гастону. Но тот лишь махнул рукой вместо пояснения, отвернулся. Солдаты и теневики переглядывались. Ламира закрыла на мгновенье глаза, затем укуталась в шаль, ведь в коридоре было так прохладно.
— Господа, — слабым голосом попросила королева, — идите за ней, идите, прошу вас.
Ваадж кивнул и бросился вслед за Даной. Гастон дождался, пока маг скроется за поворотом, затем низко склонился перед Ламирой.
— Ты, — сказала та, не глядя на Черного, — пропустил её. Пропустил.
Гастон Черный молчал. Не поднимая глаз, попятился. Щелкнул пальцами, уводя теневиков за собой. Командир смены Телохранителей ошеломленно наблюдал за этой сценой до тех пор, пока королева, сгорбившись, не удалилась в опочивальню. Её плечи дрожали. Солдаты заняли пост у закрытых дверей. За окном шел крупный снег. Один из Телохранителей повернул голову в сторону окон.
— Такой собачий холод сегодня, — мрачно проговорил он.
Никто из его товарищей не удосужил его ответом.
Дана ворвалась в дом, наткнулась в темноте на стул, с грохотом упала, больно ударившись рукой. Поднялась, всхлипывая. Дрожащими руками принялась искать огниво. Закричала:
— Мама?! Мама!!
Огниво не хотело работать.
— Мама!
Щелк…щелк…
— Мамочка…
Свеча в руке. Призрачный огонек. И бушующее пламя, тяжесть в груди. Дышать трудно, трудно…
Дана влетела в спальню, бросилась к постели.
— Мама…мама…
Свесив руку вниз, Белла торжественно глядела в потолок уже ничего не видящими глазами. По застывшей верхней губе деловито полз маленький паучок.
— Мама, ты спишь, да?
Дана медленно подошла к кровати, подняла свечу над лицом матери. Какая мама красивая. И любимая госпожа Ламира тоже такая красивая. Как солнце, как воздух, как…сама жизнь.
— Мам…
Шорох заставил Дану оглянуться. Кто это? А, маг Ваадж. Разве они с мамой звали его в гости сегодня? Девушка озадаченно насупилась. Как-то странно глядит этот маг. Говорит что-то. Хм, как странно, как удивительно. Надо же, маг говорит. Го-во-рит. Да. Мамуля? Мама, ты слышишь? У нас гости. Мам!
Ваадж в ужасе смотрел на девушку, застывшую у кровати мертвой Беллы. Он протянул ладони перед собой, заговорил тихо и ласково. Горничная слушала его, улыбаясь и чуть склонив голову. Потом расправила плечи и отчетливо спросила:
— Маг, ты не знаешь, почему мама не отвечает? Как-то вот странно, как-то удивительно…Да?
— Дана, пожалуйста…
— Мама, ну что ты лежишь вот так? Так странно и так удивительно… Знаешь мам, я сегодня дежурю, но вот ведь странно, вот ведь удивительно…да…пришла тебя проверить. Доктор Меван не приходил?
— Дана…
Девушка дернулась, провела рукой по лицу, словно снимая с глаз невидимую пелену. Присмотрелась к матери, склонив голову. Вздрогнула. Затем отчетливо проговорила: «Мамочка». Блеснуло лезвие. Зазвенела сталь ножа, выпавшего из руки девушки.
— Нет! — закричал Ваадж, бросаясь вперед.
Поздно. С улыбкой Дана села на кровать у ног матери. Кровь, черная в полумраке, хлынула из раны на шее. Тщетно пытался Ваадж закрыть рукой сонную артерию. Дана дернулась, улыбнулась магу. Ее глаза закатились. Весь в крови, дрожащий, Ваадж услышал последние слова несчастной девушки:
— Простите меня, пожалуйста…
Маг попятился от кровати, сжал кулаки в бессильном гневе. Оглянулся на шаги. Кто это? Гастон…
Главный Смотрящий подошел к мертвым телам. Поднял факел повыше, чтобы рассмотреть повнимательнее. Проскользнули в комнату теневики, тоже с факелами в руках. Ваадж заметил быстрый взгляд Мгера, ответил кивком.
— Сколько крови… — Гастон вздохнул. Четверо теневиков притащили большие куски материи, уложили в них Беллу и Дану. Кровь.
— Что вы делаете? — тихо спросил Ваадж.
