зад!
— К дэвам ыгов, — рявкнул тевад. — Отходим к Южному Валу.
Сотник побледнел, по рядам прибывающих рыцарей прошел ропот.
— Как же так, светлейший тевад? Разве мы не переходим в атаку, пока мятежники не пришли в себя? Мы ждем приказа… Атака, атака!!
Рыцари подхватили этот клич, хрипло, страшно. Каспер увидел дикие, вращающиеся глаза, руки, неистово сжимающие рукоятки почерневших от крови мечей.
Мурман на мгновение зажмурился, затем медленно проговорил:
— Видите вон те галеры? А черные точки видите?
Угрюмое молчание было ему ответом. Мурман скривил губы.
— Душевный Отряд бежал, но это ненадолго, они вернутся. Идем к Южному Валу.
— А Даугрем? — прошептал сотник.
Тевад мрачно взглянул на рыцаря, но ничего не сказал, отвернулся. Бросил, не поворачиваясь:
— Выполнять!
Ыги, все еще жмущиеся к кромке воды, видели, как колонны солнечников втянулись в улицу Тысячи Выпивох. Сначала кавалерия, затем пехота. Арбалетчики замыкали процессию. Вскоре на пляже остались лишь трупы, освещаемые сполохами пожаров. Осмелевшие ыги двинулись вперед. Некоторое время они бродили по полю боя, грабя убитых. Затем разбились на группы и хлынули в переулок Ужа и Змеиную улицу. Вскоре оттуда донесся женский визг и плач.
Бадр поднял руку, призывая людей к тишине. Внизу, глухо переговариваясь, двигались вражеские солдаты. Сын вождя быстро выглянул из-за огромного валуна, что высился у самого края обрыва. В темноте бренчало оружие, и доносился топот копыт.
— Вождь, — прошептал подобравшийся к нему горец с бельмом вместо глаза, — атакуем? Разом все сверху и…
— Заткни пасть, — прошипел Бадр. — Пусть кавалерия уйдет.
— Но…
— Заткнись, говорю! Даугрем и так наш. За ними идут пешие. Отсечем их от рыцарей! Понял?
— Слышу, вождь, повинуюсь!
— Поднимай людей.
Бадр набросил капюшон, прижался к заснеженному холодному камню. Освещаемая светом факелов, показалась вражеская пехота. Она устало тянулась внизу, похожая на блестящую грязную ленту, с щетиной из копий на извивающейся спине. По правую руку от мзумцев чернели дома, безмолвные и замершие. Справа к дороге примыкали холмы, покрытые снегом и ельником. Именно там, прижимаясь к ледяной земле замерли ыги и барады под командованием Бадра. Горцы провожали солдат кровожадными взглядами. Бадр обратил внимание на тщедушного молодого рыцаря на каурой кобыле. Юнец понуро покачивался в седле, почти не глядя вперед. На солнечнике почти не было доспехов. Можно просто поднять лук и… Нет, не сейчас, пусть пока живет.
Впереди, над черной бездной моря, рвалось к небу оранжевое зарево, а темные клубы дыма соревновались с ночной тьмой в густоте. Прибрежная часть Даугрема пылала, и в свете пожарищ многочисленные лодки и галеры причаливали к пляжу. Новые и новые отряды душевников спрыгивали на гальку, бежали вперед. Бадр хмыкнул. Издали люди похожи на тараканов. Что ж, этот бой, похоже, выигран. Почти… Рыцари скрылись за поворотом виляющей дороги, и прошло некоторое время, прежде чем утомленные мзумские солдаты появились прямо под притаившимися горцами. Бадр взвесил в руке тяжелый меч, улыбнулся. Поднял руку и уже приготовился резким свистом дать сигнал к атаке, но замер, присел, впившись взглядом во вражеского командира, что бодро покрикивал, гарцуя вдоль колонны пехотинцев. Бадр узнал этого усатого великана с наспех перебинтованным плечом. Узнал и едва держащегося в седле лакея по имени Аристофан. Кроме слуги, к изумлению Бадра, за усатым командиром ехало не меньше дюжины баррейнских рыцарей во главе с богатырского сложения всадником, держащим на плече палицу.
— Господин? — услышал Бадр вопросительный зов одноглазого ыга.
— Сидеть, как мыши!
Одноглазый недоуменно икнул, с сожалением провожая взглядом уходящую наживу. Уже изрядно замерзшие, горцы недовольно ерзали на своих местах. Враг ушел, и опустевшая дорога, по которой скрылась такая богатая добыча навевала тоску и злобу. Бадр поднялся, словно не замечая вопросительные взгляды со всех сторон. Покачал головой, словно жалел о чем-то, но тут же резко повернулся на месте, потому что к нему спешил запыхавшийся ыг в грязной белой накидке.
— Говори.
— Великий вождь, там еще солнцеголовые!
— Сколько, откуда идут?
— Немного, верховые…
Бадр хищно улыбнулся.
— По местам, ждать сигнала!
Из своего убежища Бадр видел, как на ленте дороги показались взмыленные лошади, несущие усталых солдат Даугремского гарнизона. Не иначе, все, что осталось от разгромленных защитников Северного Вала. Многие были ранены, а их предводитель… Бадр едва сдержал крик радости. Сжал меч так, что побелели пальцы.
Наместник Даугрема, благородный Антан был так погружен в свои мрачные мысли, что не сразу понял, в чем дело. И лишь когда два солдата, ехавшие рядом, покатились вниз, утыканные стрелами, наместник развернул коня, ударил своими длинными как у цапли ногами по бокам испуганной лошади, и попытался бежать. Удар, ржание, и наместник кубарем летит на землю, а конь бьется в конвульсиях. Бьет черная кровь из пробитой шеи животного. Антан вскакивает, выхватывает меч. С ревом и гиканьем барады и ыги скатились на дорогу всесокрушающим ураганом, сметая сопротивляющихся. Недолгая схватка, и вот уже лишь четверо мзумцев, обступив бледного Антана, отбиваются от улюлюкающих горных дикарей. Наместник сражался яростно, насмерть, но сначала пал один солнечник, затем второй. Звон стали, крики, тяжелое прерывистое дыхание. Пораженный прямо в лицо, с хрипом падает третий солдат. Антан кричит, его тяжелый меч крутится как бешеный, и два барада с диким визгом зарываются в придорожный сугроб.
— Не дамся… — хрипит наместник, размахивая оружием. — Мрази…вонючие ыги…элигерские шлюхи…
Взмахнув руками, падает лицом вниз последний Даугремский солдат — горец с бельмом на глазу обрушил на него удар топора сзади. Торжествующе визжат дикари… Пот заливает лицо, Антан с трудом отбивает удар, его толкают в спину, и наместник падает на колено, но тут же встает. Смех вокруг. Ничего не видящим взглядом Антан озирается. Дикари обступили со всех сторон. А это кто? Кто это?!
— Мои приветствия славному и благородному наместнику города Даугрем, — голос Бадра дрожит от плохо скрываемой ярости. — Не могу передать словами, как я рад тебя видеть!
Антан задрожал, снова поднял меч, но два барада быстрыми ударами выбили оружие из онемевшей от усталости ладони. Удар в поддых, и наместник, хватая воздух ртом, корчится у ног торжествующих горцев.
«Он похож на цаплю, — подумал Бадр, — или на аиста. Такой же нескладный…»
Бадр, сын Яндарба, вложил меч в ножны, сделал знак рукой. Несколько ыгов потащили упирающегося, обезумевшего от страха наместника к ближайшему дереву. Еще два горца быстро развели костер. Бадр отправил вниз по дороге разведчиков, вдруг кто-то еще пожалует…
Антан заскулил, дернулся от удара по ребрам. Он был крепко привязан к стволу дерева и уже не чувствовал затекших рук и ног. Жмурясь и вереща, выдержал еще один удар, на этот раз в лицо. Сплюнул кровь, захрипел, когда одноглазый ыг рывком схватил его за волосы, резко вздернув подбородком вверх.
— Нет… - прошептал Антан в ужасе, извиваясь, словно червяк. — пожалуйста, юноша… я… сожалею… прости…
