— Хорошо… — всхлипнула девушка, — святой отец… я… я…
Брат Кондрат снова прижал Аинэ к себе. Медвежонок уже восседал на шее Зезвы, важно поглядывая по сторонам. Ныряльщик приложил щеку к ноге малыша, вздрогнул, почувствовав засохшую кровь на шерстке.
— Дяди вава, — пояснил Медвежонок, словно прочитав его мысли.
Подошел Севдин, устало вытирая руки о фартук. Наира на короткий миг подняла голову, улыбнулась и тут же снова принялась хлопотать на раненым джуджей.
— Победа, вроде? — хрипло спросил Севдин.
— Победа… — как эхо отозвался отец Кондрат, не сводя глаз с мертвецов у стены. — Спаси Ормаз от такой победы, брат.
Аинэ встревожено взглянула на мрачного Зезву, улыбнулась сквозь слезы. Ныряльщик устало опустился прямо на пол. Стащил зубами рукавицу, облокотился о руку, и тут же вздрогнул, поднес ладонь к глазам. Кровь и солома. Брат Кондрат крякнул, уселся рядом.
— Плохи дела, — тихо сказал Зезва, вытирая руку о штанину.
Севдин нахмурился, оглянулся на Наиру.
— Геронтий допросил пленников, — Ныряльщик смотрел на Аинэ.
— И?
— Это не ыги.
— Как это не ыги, что ты несешь, сын мой?
— Я говорю, — устало пояснил Зезва, — что, конечно, ыги и барады с душевниками там есть, внизу… Но эти пленники вовсе не горцы.
— А кто же?
— Профессиональные элигерские солдаты. Наемники.
Севдин ошеломленно затряс головой. Аинэ сжала руки на груди.
— Вокруг Кеман, — безжалостно продолжал Зезва, — сосредоточено больше двух тысяч человек. Не считая нескольких сотен кавалеристов. Правда, их уже отослали за ненадобностью. Про баллисты и катапульты вы знаете не хуже меня. Курвова могила, в общем.
— Две тысячи солдат? — пробормотал Севдин. — Но… как же… Почему же они не отправят на штурм сотен пять-шесть, а то и всех воинов? Тогда они возьмут монастырь в мгновение ока!
— А вот это, — покачал головой брат Кондрат, — самое удивительное. Со слов пленных выходит, что душевники уверены: монастырь защищает не меньше восьмиста человек, а то и больше! Клянусь Дейлой! Каково?
— Правда, что Даугрем… — Аинэ запнулась.
— Правда, внучка. Подтверждаются наши худшие предположения.
— Что же делать, деда Кондрат?
Огромный монах с кряхтением поднялся, оправил рясу. Бросил строгий взгляд на Зезву. Тот со вздохом встал.
— Назначен совет. Но, скорее всего, придется действовать, как было условлено несколько дней назад.
Повисло молчание. Стоны раненых, резкая вонь и возобновившаяся беготня монахов и монахинь снова заполнили помещение. Заволновался Медвежонок, слез, к удивлению Зезвы, с его плеча, быстро взобрался на руки Аинэ. Вскоре девушка уже спешила на строгий зов Наиры: прибыли очередные раненые.
Зезва повернулся ей вслед.
— Аинэ!
Девушка остановилась. Медленно повернула голову. Ее глаза взглянули на Зезву, губы что-то прошептали, но уже следующее мгновение Аинэ осторожно опускала мхеценыша на ложе извивающегося от боли ополченца. Наира шикнула на племянницу, а потом улыбнулась Зезве, ободряюще кивнув.
— Хорошая девушка, — многозначительно прогудел брат Кондрат.
— Эй, полегче, — вскинулся Севдин, подбоченившись. — А ты, рыцарь, хорош на девку глаза пялить, понял. Не в трактире.
— Да, — деревянным голосом согласился Зезва.
— Между прочим, — заявил отец Кондрат, тоже вперив руки в бока, — этот юноша очень даже ничего! Хоть и грубиян.
— Отче! — проворчал Ныряльщик.
— Молчи, мирянин. А ты, старый бурдюк, — Кондрат дружелюбно пихнул Севдина в бок, — не будь ханжой. Не видишь разве, что…
— Хватит! — разозлился Зезва, пнул в сердцах валяющийся рядом тюфяк и направился к дверям.
Проводив его взглядом, брат Кондрат покачал головой.
— Все держит внутри, никогда не покажет что у него на сердце. А душа у парня добрая. Я ж его знаю.
Отец Севдин вздохнул.
— Эх, брат, хотел бы я, чтоб в иное время обсуждали мы наших детей…
Кондрат сдвинул брови. Медленно кивнул. Вскоре он уже помогал Аинэ и Наире перевязывать раненого. Вернулся Зезва. За ним шли несколько мрачных карлов и людей. Не говоря ни слова, похоронная команда принялась таскать мертвецов наверх. Там их складывали прямо во дворе, на снег. Хорошо, что теперь мороз.
Отец Гулверд прижался к стене, затаил дыхание. Тень скрыла его худое тело, и два ополченца, негромко переговариваясь, прошли мимо, ничего не заметив. Монах перевел дух, и направился дальше по коридору осторожной, кошачьей походкой. Отчитал ровно двенадцать шагов, глубоко вздохнул, огляделся и нажал на темный и скользкий камень в стене. Ничего не произошло, и Гулверд сглотнул вязкую, мучительно горькую слюну. Нажал еще раз. Ничего. Из-за поворота послышались шаги и звон оружия. Взмокший от напряжения монах отчаянно надавил на камень всем весом. Раздался скрип.
Когда три карла появились из-за поворота, отца Гулверда уже не было. По-прежнему блестели изморозью вековые стены, а призрачный свет факелов еле-еле освещал дорогу мрачным и задумчивым бородачам.
— Сколько нас осталось?
— Меньше половины. Двадцать четыре погибших, еще больше раненых. Тяжелых много, мрут…
— Да уж, чувства и на-най… А человеков?
— Тех полегло еще больше. Если гютфераны возобновят штурм, нам конец.
— Но башни, клянусь носом принцепса, башни? Считай две лишние крепости!
— А толку, если народу не хватает на стены поставить? Кем штурм отбивать будешь? Малыми да бабами?
— Да уж, клянусь любимой женой принцепса…
Припав к стене с противоположной стороны, Гулверд долго прислушивался к удаляющимся голосам. Затем повернулся и словно окунулся в чернильную влажную темноту. Повел плечами, дождался, пока глаза не привыкли к мраку. Проступили смутные очертания стен, оглушительно упала ледяная капля с огромной сосульки, что намертво вгрызлась в бездонный черный потолок. Гулверд улыбнулся и пошел вперед. Рука поглаживала рукоять кинжала. Но разве поможет это тонкое лезвие против…
Шум заставил вздрогнуть. Что-то мерцающее, призрачное появилось впереди. Монах долго всматривался в дребезжащий впереди свет.
— Все правильно, — прошептал он, — я иду именно той дорогой. Здесь прошли и они. Так, теперь направо…
Осторожно ступая по покрытой ледяной коркой кладке, Гулверд достиг дверного проема, в котором никогда не было дверей. Вздохнул полной грудью, нырнул в пасть прохода. Свет усилился, послышались голоса. Вскоре монах ступил на лестницу, остановился. Вытащил из ножен кинжал и тут же спрятал вновь. Подул на озябшие руки и…
Рычание, достигшее ушей Гулверда, заставило его замереть на месте. Чувствуя, как холодный пот
