облегченно шевельнулся.
— Можно тебя поздравить брат Таисий, не так ли?
— Да, — Таисий помедлил. — Теперь мы знаем многое. Теперь в наших руках есть орудие. С его помощью мы заметно облегчим задачу Влада и… Вольдемара тоже. Я смотрю, здесь дела идут неплохо, брат Нестор.
— Ах, Пламя… — Нестор задумчиво смотрел, как большой конный отряд медленно спускается по пригорку вниз. Храпели лошади, косясь на каджей. Непонимающие причину тревоги лошадей, всадники хрипло ругались. — Красивые лошадки. Кстати, твой старый друг здесь.
— Кто?
— Ныряльщик Зезва. Ах, как вспыхнули твои глаза брат Таисий! — Нестор взглянул младшему каджу прямо в глаза. — Здесь вообще много чего интересного происходит, в этих стенах.
Таисий поставил ногу на камень, его изящные пальцы забарабанили по колену. Нестор насмешливо наблюдал за ним.
— Молодость… Таисий, как могло случится, что чародею удалось скрыться?
Таисий вздрогнул.
— Порт. Кто-то открыл переход и забрал мага прямо у меня из-под носа.
— Да еще и пребольно щелкнул тебя по носу, — заключил Нестор со вздохом. — Эта ошибка простительна, брат. Тем более, что твоя миссия удалась на славу… Ты отвернулся? Брат Таисий?
— Смерть этих горничных послужила нам славно, — глухо откликнулся Таисий. — Славно…
Младший кадж отошел на несколько шагов, набросил капюшон, скрестил на груди руки. Нестор покачал головой. Прошептал чуть слышно:
— Ты запомнишь день, брат Таисий, когда впервые пожалел свою жертву. Ибо именно в этот день стал ты истинным каджем!
Допрашиваемый дико выл, дергаясь на дыбе, словно приколотый булавкой жук. Слезы вперемешку с кровью и слизью из носа текли по искаженному лицу. Гастон Черный поморщился и дал знак кату опустить дыбу. Чего доброго, этот молодец помрет. Раньше времени.
Палач, волосатый детина с грустными глазами на круглом и добром лице, повиновался. Затем, следуя новому знаку Гастона, окатил всхлипывающего арестанта водой из ведра с погнутым дном. Глава Тени потер подбородок и подступил к пленнику.
— Ты ничего не добьешься своим упрямством, элигерец, — устало проговорил теневик. — Будешь отвечать? Ну, посуди сам, мне не доставляет никакого удовольствия тебя мучить. В конце концов, я же не зверь. Но служба, понимаешь, служба! Слышишь меня, а?
«Надо говорить проще. Парень явно не из аристократов».
Худое, длинное тело арестанта дернулось. Косящие глаза со страхом смотрели на утомленное лицо Гастона. Но элигерец упрямо молчал. Потер руки кат, поднял вгору печальные глаза, и допрашиваемый тихо заскулил от ужаса. Гастон вернулся к столу с кривыми ножками, что бесформенно грудой темнел в углу, взял лист шершавой грубой бумаги. Шелест смешался с ворчанием огня под раскаленной решеткой. Палач с тяжелым вздохом поворошил угли и застыл, похожий на статую кающегося святого.
— Тебя зовут Курцикс, — не поворачиваясь, произнес Гастон, — ты — глава ячейки бригадников, один из тех, кого люди Удава заслали в Солнечное Королевство Мзум. Элигерец, в совершенстве владеешь мзумским языком, включая западный и южный диалекты. Либо имеешь родню из солнечников, либо, что вероятнее всего, долго жил в приграничных районах. Что и подтверждает твой северный акцент, так говорят горцы на джувской границе… Должен признаться, мои коллеги из Директории Элигершдад умеют давать правильные названия. «Бригада» — просто отлично, и по делу… Да. Уже почти месяц, как вы распускаете в народе странные слухи. Странные! — повысил голос Черный, заставив пленника вздрогнуть, а палача скорбно поднять брови. — Грязные слухи про достоинство и честь ее величества Ламиры! Мало того, что вы распространяли ложь, так еще и сдобрили ее не менее гнусными выдумками про…
«Проще, Гастон, проще».
Гастон изобразил негодование. Даже топнул ногой для убедительности. Пленник поддался.
— Если вы все знаете… — прохрипел он, — что вам нужно от меня?
Гастон спрятал улыбку. Палач грустно смотрел на стол со всевозможными орудиями пыток. Волосатая спина блестела от мелких бисеринок пота.
— Бонифациус, — позвал Гастон.
— Господин Главный Смотрящий? — печально, но с готовностью отозвался кат.
— Иди, дружок, отдохни. Я справлюсь сам.
— Но господин Гастон…
— Не волнуйся, дружище, ступай.
Кат поклонился, бросил оценивающий взгляд сначала на дыбу, затем на стонущего бригадника, и, наконец, на пыточные принадлежности, аккуратно разложенные на специальном столе рядом с пыхтевшей раскаленной решеткой.
— Позволь, господин Гастон, я ножичек на решеточку устрою, — изрек палач, глядя на Курцикса с отеческой заботой.
— Зачем?
— Вдруг понадобится.
— Ладно, ступай, — махнул рукой Гастон.
Когда палач взялся за тяжелое кольцо исполинских дверей, Черный окликнул его.
— Забыл сказать. Устроил твоего сынка в академию при Кафедре.
Кат просиял, воздел руки к потолку, вознамерился было броситься главному теневику в ноги, но тот остановил его:
— Не нужно, друг Бонифациус. Ты же знаешь, я не терплю лести.
— Но господин Главный Смотрящий, как мне выразить мою…
— Службой выразишь. Твой старший паренек смышленый, не по годам. Пусть учится. Ступай.
Когда двери за потной спиной ката закрылись, Гастон некоторое время задумчиво переворачивал огромный нож, оставленный палачом на решетке.
— Горячо, — наконец, громко провозгласил теневик, взвешивая нож в руке.
Курцикс в ужасе смотрел на лезвие.
— Ты знаешь, — продолжал Гастон, делая шаг к дыбе, — в детстве я очень любил смотреть на выступления бродячих акробатов и фокусников. Мы с сестрой… — теневик на мгновение прикрыл глаза, — мы с моей сестрой Лали часто убегали на площадь, когда приезжал бродячий балаган. Да… Запомнилось мне одно представление — девушку-акробатку привязывали к вертящемуся колесу, а жонглер метал в нее ножи. Представляешь? И ни разу, ни разу не поранил он свою подругу.
Гастон подошел к пленнику вплотную, поморщился от запаха мочи. Закрыл нос смоченным в благовониях платком.
— Даю тебе слово, что ты будешь жить, если ответишь на мои вопросы. Но если станешь упрямиться… О, всемогущий Ормаз, я говорю, словно лубочный злодей из уличного театра марионеток! Хотя… — Черный повернул красное лезвие вправо, затем влево, — кто мы, как не марионетки? В большей или меньшей степени, мой элигерский друг.
Бригадник трясся от страха.
— Этим ножом я выколю тебе правый глаз, для начала. А потом отрежу еще кое-что… Будешь говорить?
— Милостивый господин, — пролепетал Курцикс, — но я…я же все вам рассказал, и… господин…
— Еще не все, дружок. Смотри мне в глаза, — Черный прищурился. — Кто руководитель Бригады?
— Герон, — хрипло произнес пленник.
— Куратор по пропаганде? Туповат, но предан Директории, как муравей-солдат. Под наблюдением?
— Что?
— Кто покровительствует? — Гастон был само терпение.
— Помощник Секундус.
