который может обезопасить жизнь, пусть не для себя — для последующих поколений, — так это ты! Пусть это будет твоей движущей силой, Селдон!
Сон ускользал от Селдона. Он метался и ворочался в темнотe. Мысли одолевали его. После того, как Хьюммен поклонился ему, крепко пожал руку и ушел, он еще никогда не чувствовал себя таким одиноким и беспомощным. Он был одинок в этом странном чужом Мире — в этой странной части этого Мира. Вокруг не было ни одного человека, которого он мог бы считать другом (и так, возможно, будет до конца его дней). У него не было никаких идей — куда пойти, чем заняться завтра, или в будущем. Разве можно было заснуть с такими мыслями? Он уже потерял всякую надежду забыться сегодня. Но, наконец, усталость сделала свое дело… Когда он очнулся, было все еще темно, правда, не совсем — в комнате горел красный свет, ярко и часто мигая. Все это сопровождалось резким, прерывистым звонком. Очевидно, все это и разбудило Селдона. Пока он соображал, где находится — вернулось ощущение реальности. Он понял, что звук исходит от двери. Он поднялся с кровати и, наугад шаря рукой по стене, проговорил:
— Одну минуту, пожалуйста! Наконец, он нашел необходимый контакт, и комната наполнилась мягким светом. Потом вскочил с кровати, щурясь, пытался отыскать дверь, нашел ее, подошел, чтобы открыть и вдруг, вспомнив все вчерашние разговоры, строгим, настороженным голосом спросил:
— Кто там?
Очень милый женский голос ответил:
— Меня зовут Дорс Венабили. Мне нужен доктор Селдон. И как только прозвучали слова, женщина оказалась стоящей прямо на пороге комнаты. Непонятно было только одно — кто открыл дверь. Некоторое время Селдон, тупо и удивленно уставившись на нее, соображал, пока до него не дошло, что он почти наг. Он метнулся к кровати и только после этого осознал, что перед ним голографическое изображение. Приглядевшись, он заметил, что женщина не смотрит на него, не видит. Она просто представлялась ему для опознания. Он помолчал, тяжело дыша, и срывающимся от волнения голосом, стараясь быть услышанным через дверь, крикнул:
— Если вы хотите меня видеть, — я к вашим услугам. Дайте мне… ну, может быть, полчаса. Женщина (или голографическое изображение) ответила:
— Я жду и исчезаю.
Душа в комнате не было, и ему пришлось обтереться губкой, изрядно забрызгав все кругом. Зубной щетки не оказалось — пришлось выдавить пасту на палец. Выбора не было, и он натянул на себя вчерашний костюм. После этого он открыл дверь. Он ясно осознавал, что женщина не вполне представилась ему. Она лишь назвала свое имя, но ведь Хьюммен ничего не говорил о том, кто именно придет за ним — Дорс-Неизвестно-Кто или еще кто-нибудь. Он испытывал некоторую неуверенность, поскольку голография представила лишь молодую особу, но кто мог поручиться, что это — целое изображение и за углом не стоял сильный молодой человек с недобрыми намерениями. Селдон подозрительно выглянул и осмотрел площадку, и увидев только женщину, широко раскрыл входную дверь и пропустил ее. Затем он молниеносно захлопнул дверь и запер замок за ее спиной.
— Прошу прощения, — поинтересовался он, — который сейчас час?
— Девять, — просто ответила молодая особа. — День уже давно начался.
Так как было принято межгалактическое время, Трантор придерживался Галактических стандартов, именно это позволяло упорядочить межзвездное сообщение и торговые связи. В каждом отдельно взятом Мире, существовало свое местное время, и Селдон еще не успел оценить, насколько то, к которому он привык, смещено относительно транторского.
— Дня?
— Конечно!
— Здесь нет окон, — оправдывался Селдон. Дорс подошла к кровати, перегнулась и нажала маленькую черную кнопку в стене. Прямо над изголовьем, на потолке появились красные цифры-0903. Она улыбнулась и без тени превосходства объяснила:
— Извините меня, но я сомневаюсь, что Четтер Хьюммен предупредил вас о моем приходе. Это его особенность — он часто не учитывает простых вещей и полагает, что то, что известно ему — известно всем. Мне бы не следовало прибегать к радио-голографическому представлению. Очевидно, у вас на Геликоне нет такой техники, и я переполошила вас?
Селдон немного расслабился. Она держалась очень дружелюбно и естественно. Кроме того, упоминание имени Хьюммена окончательно успокоило его.
— Вы заблуждаетесь относительно Геликона, мисс…
— Пожалуйста, зовите меня Дорс!
— Так вот, вы, тем не менее, ошибаетесь, Дорс. У нас есть радио-голография, просто я не мог себе позволить приобрести такое оборудование. Да, собственно говоря, никому из моего круга это не по карману. Опыта общения с этой техникой у меня, действительно, не было. Но я быстро сообразил, что происходит.
Он внимательно изучал незнакомку. Она не была очень высокой, среднего для женщины телосложения — насколько он мог судить. Рыжевато-золотистые волосы обрамляли короткими локонами миловидное лицо. Кстати, он отметил, что такую прическу носило большинство женщин на Транторе. Очевидно, это было модно — правда, на Геликоне это вызвало бы смех. Потрясающе красивой ее назвать было трудно, но она была очень, очень мила. Этому способствовало чуть лукавое выражение пухлых губ. Она была изящна, хорошо сложена и выглядела очень молодо. Слишком молодо, с сожалением подумал он, чтобы быть полезной в случае опасности.
— Я успешно прошла экзаменовку? — лукаво поинтересовалась молодая женщина. Похоже, она, как Хьюммен, обладала способностью читать его мысли. А он был так уверен, что умеет быть непроницаемым. Он извинился:
— Виноват. Боюсь, что показался вам нескромным, но просто попытался присмотреться к вам. Ведь я очутился в таком странном месте. Я здесь никого не знаю, и у меня нет здесь друзей.
— Прошу вас, доктор Селдон — считайте меня другом. Мистер Хьюммен просил меня позаботиться о вас!
Селдон печально улыбнулся.
— Мне кажется, что вы немного молоды для такого поручения.
— Вы увидите, что это не так!
— Что же, я попытаюсь как можно меньше беспокоиться по этому поводу. Будьте добры, повторите ваше имя?
— Дорс Венабили, — вторую часть своего имени она произнесла по слогам, сделав ударение на второй гласной. — Как я уже сказала, зовите меня просто — Дорс, и, если вы не возражаете, я буду обращаться к вам как к Хари. Здесь, в Университете, не придерживаются официального тона. У нас принято не церемониться независимо от того, студент ты или преподаватель.
— Да, да, разумеется, зовите меня по имени.
— Отлично! Тогда, с вашего позволения, оставим формальности совсем. Вот, например, правила хорошего тона диктуют мне спросить вашего разрешения для того, чтобы присесть. Но я этого делать не буду и просто сяду, — после чего она опустилась на один из стульев.
Селдон кашлянул.
— Простите, я вовсе не стремился выступать в роли преподавателя. Я должен был первый предложить вам сесть. Он присел на край своей постели, и тут же пожалел, что не успел привести ее в порядок. Но ведь его застали врасплох. Она приветливо продолжила:
— Теперь я расскажу вам, Хари, о дальнейшей программе. Первое — мы отправимся завтракать в университетское кафе. После этого я покажу вам новую комнату — лучше, чем эта. У вас будет окно. Хьюммен проинструктировал меня передать вам кредитную книжку на его имя, но, поскольку на это уйдет один-два дня из-за наших бюрократов, — пока я смогу оплачивать ваши расходы, а потом мы рассчитаемся. Мы можем воспользоваться вашими услугами. Четтер Хьюммен сказал мне, что вы — математик и, по его оценкам, возможно, один из сильнейших в нашем Университете.
