– Сейчас лето, – стала оправдываться Линда. – А им было так весело у Дей-тонов. Они вполне могут отоспаться завтра.
– Ты заходишь в дом? – спросила Нора, подчеркнуто не приглашая Мэтта, небрежно оперевшегося спиной о столбик крыльца.
Мэтт выпрямился и положил руку на плечо Линды.
– Нет, благодарю, – ответил он с нахальной улыбкой. – Нам еще рано ложиться спать.
Нора Оуэн посмотрела на его пальцы, по-хозяйски обхватившие плечо дочери; казалось, она балансирует на грани апоплексического удара.
– Боже мой, Мэтт, крыльцо освещено! – ахнула она. – Вас увидит весь город!
– Неужели?
Мэтта, казалось, вовсе не смутили слова Норы. Он оглянулся через плечо, как будто искал наблюдающих за ними зрителей, и еще тесней прижал Линду к себе. Потом посмотрел на нее сверху вниз, создавая абсолютно ложное впечатление интимности, и она увидела, что в его глазах пляшет смешинка, но губы напряженно сжаты.
– Мы крайне признательны, если вы позаботитесь о близнецах и уложите их в кроватки, верно, дорогая?
– Да, верно. – Лишь произнеся эти слова, Линда с удивлением подумала, не загипнотизировал ли ее Мэтт. Иначе как могла она согласиться с человеком, который явно смеялся над косными взглядами на жизнь ее родителей?
Он повернулся к супругам Оуэн и одарил их еще одной скупой улыбкой.
– Пожалуй, мы с Линдой прогуляемся по городу. Если немного задержимся, не ждите и не беспокойтесь. Можете быть уверены, я позабочусь, чтобы Линда благополучно легла в постель.
Линда и ее родители онемели от этого, казалось бы, простодушного замечания. Мэтт повернулся, чтобы уйти, но ничуть не ослабил хватку и по-прежнему крепко держал Линду за плечи, так что ей нужно было либо потребовать, чтобы ее отпустили, либо послушно последовать за ним.
Она выбрала последнее и направилась вниз по ступеням под неразборчивые выражения недовольства, звучавшие за ее спиной.
«У родителей сейчас такой вид, как будто я раскрасила себя с головы до пят в красный цвет и заявила, что прогуляюсь голой по городу», – с сожалением подумала Линда.
В последнее время она начала понимать, что жители Карсона готовы превратить ее в живой монумент героической памяти Джима. Все горожане, а ее родители в особенности, с удовольствием видели ее в вечной роли городской достопримечательности – «молодой вдовы, жертвы трагедии». И если она позволит продолжаться этому и дальше, то скоро будет испытывать вину всякий раз, когда заговорит с неженатым мужчиной. Ей уже давно пора начать потихоньку борьбу за независимость.
Мэтт шагал, что-то тихонько напевая себе под нос и подчеркнуто не обращая внимания на окружающих. Линда вдыхала прохладный сухой воздух колорадского вечера и ловила себя на том, что она не только не раздосадована таким неслыханным поведением Мэтта, но ее еще и разбирает смех. Он всегда умел повернуть все так, что ей становилась заметна смешная сторона происходящего. Возможно, как раз поэтому маленький акт неповиновения так ее радовал.
Он снял руку с ее плеча, едва они вышли на улицу, и Линда мысленно поблагодарила его за деликатность. Она поправила блузку и волосы. Боже упаси, если миссис Виттмейер или кто-либо из ее подружек-сплетниц увидят, как вдовая миссис Джеймс Петри идет, положив голову на плечо Мэтта Дейтона. Уж тогда Карсон не успокоится несколько недель, все будут мусолить эту сенсационную новость.
Так они и шли в молчании, пока не оказались на перекрестке с главной улицей их городка.
Неожиданно Мэтт негромко спросил:
– Хочешь мороженого?
В темноте щеки Линды вспыхнули жаром – какая нелепая реакция на такой простой вопрос!
Мэтт скорее всего не помнил, что в тот день они впервые поцеловались, когда пошли с ним в первый раз есть мороженое. Зачем ему помнить такие пустяки? Их летний роман, так ярко горевший в ее памяти, для Мэтта явно всего лишь расплывчатое, полузабытое воспоминание. Карсонские сплетники почти ничего не говорили о пребывании Мэтта в Нью-Йорке, кроме того, что его жизненный путь усеян разбитыми сердцами женщин, которых он бросил.
Она улыбнулась ему, прогоняя из памяти горькие и сладостные воспоминания.
– Что ты скажешь насчет шоколадного с помадкой, фруктами и орехами?
– Великолепно. Звучит так заманчиво, что невозможно устоять.
Линда с улыбкой взглянула на него.
– Но только одну порцию. Я и так уже съела у вас кусок яблочного пирога на десерт.
– Что тебе беспокоиться! Сейчас ты тоньше, чем была в восемнадцать лет.
– Я сильно похудела когда... когда погиб Джим. И с тех пор так и не поправляюсь.
– Тебе до сих пор больно? – спросил Мэтт, не глядя на нее.
– Сейчас уже не так, как раньше, – тихо ответила Линда.
Он взял ее за руку.
– Мне очень жаль, Линда, – мягко проговорил он.
Ей не хотелось говорить об этом, особенно с Мэттом, поэтому она с преувеличенной радостью
