Что вдвоем не поднять ее тяжести мне бы.
Я к живущим врагам заявлюсь неживой
И над ними взойду полнолуния долей.
Они полем и рощей гналися за мной –
Буду гнать их я рощей и полем.
Пусть узнают мучители мести лицо,
Пусть замечется в ужасе крик палачей,
Когда тот, кто считался уже мертвецом,
К ним вернется живой саранчой.
Покровитель, очнись! Из могил и трущоб
Кровь убитых зовет, услыхал ты их чтоб!
Встань, отец! Встань и рви!
Ведь на то ж ты отец! -
Есть предел униженью, есть мукам конец!
И о чем я прошу? – Только б этой рукой
Дотянутся к их горлу, отец дорогой!
Разве многого ищет в их доме твой сын? -
Лишь зеницу их ока ищет твой сын!
Тяжела его грусть. Его сердце в золе.
Он истоптан врагом на горячей земле.
И, оплеванный весь,
Он твердил: «грянет месть!»
И, немея, мечтам
Предавался: «воздам!»
В день, когда твоя месть вспыхнет праздничным светом
Пусть хоть глазом одним он увидит все это.
Если ж радость его будет бурно цвести –
Не взывай к нему: «сжалься, помилуй, прости!»
Не забудь одного, побежденного сотней.
Пусть желанным войдет в твою сень и обитель.
Гнев закланных, отец-покровитель!...
Перевод: А. Пэнн
Были юноши светлых порывов полны,
Были девушки нежны, как солнца восход,
По горам Иудеи[27] бродили они
С узелком на плечах до Кинеретских вод[28].
Так, примерно, полвека тому назад
Появились они – авангардный отряд, -
И встречая таких,
Говорили о них:
Что за странные люди! Кто их поймет?
Жить хотят здесь, в стране
Средь пустынь и болот.
Что за странный,
Действительно странный народ!
И сказали они: хватит тратить слова
Про Сион[29] – наших прадедов родину-мать, –
Надо землю пахать и поля засевать,
Надо в поте лица себе хлеб добывать.
Так сказав, – за работу. Насмешки презрев,
Они потом своим орошали посев.
И встречая таких,
Говорили о них:
Что за странные люди! Кто их поймет?
Заявили – свершили,
И труд им оплот.
Что за странный,
Действительно странный народ!
И сказали: отбросив боязнь и страх,
Будем ночью и днем мы на страже стоять
И верхом на коне и с оружием в руках
Нашу жизнь, и честь, и добро защищать.
Заявили – свершили: во мраке ночей
Их найдешь ты на страже садов и полей.
И встречая таких,
Говорили о них:
Что за странные люди! Кто их поймет?
Создают «Гашомер»[30],
Их и страх не берет.
Что за странный,
Действительно странный народ!
И сказали: Чужбина нам домом была,
Речь чужая в устах наших братьев звучит, –
Мы отныне едины в стране, как скала.
Как один, перейдем на родной наш «иврит».
Тот язык в старых книгах обрел свой покой,
Но они говорили на нем меж собой.
И встречая таких.
Говорили о них:
Что за странные люди! Кто их поймет?
Разговор на «иврите»
До чего доведет?
Что за странный, Действительно странный народ!
И сказали они: мы «квуцу»[31] создаем
И мы жить будем вместе семьей трудовой:
Поле вместе засеем, и то что пожнем,
Словно братья, поделим мы между собой.
Так сказали, покинув покой и уют,
И Кинерет и Дганью[32] они создают.
И встречая таких,
Говорили о них:
Что за странные люди! Кто их поймет?
Создают «квуцу» Дганью,
На чем строят расчет?
