— Еще.
Садист ты, дедушка. Да-да, самый настоящий.
— У-у-у!!!
Они уже выезжают за ворота.
Герен, 'хваты' и Альсарена. И ты ничего не понял, дед. И она уедет. Уехала. Все. Сегодня — похороны, она не простится с отцом, но отец же все видит сейчас, все видит и знает, он не обидится, он простит…
Спасибо Тебе, Боже. Спасибо. И тебе спасибо, Герен. И… И тебе, Адван, тоже спасибо, потому что без тебя у Герена бы не вышло обмануть деда Мельхиора… И про первый отряд, который пошел в погоню за тобой, ты знаешь, вы пропустите их, или обогнете, с вами же — эмпаты, Мотыль и этот твой дракон, а дед поверил Герену, иначе не выпустил бы его из Треверргара…
Герен обманул его, Господи! Мельхиора, понимаете вы? Вот просто так, легко, походя — пришел и сделал самого Мельхиора Треверра.
А?! Знай наших!
Вот только Альсарены все равно довольно скоро хватятся. Да еще урод этот, ну, которого Герен, видимо, приложил по башке… И дед сразу поймет, что я тут за представление разыгрывал…
— Поди-ка ты, господин хороший, переоденься. Застынешь на холоду-то.
Я потер лицо руками. Пробормотал что-то маловразумительное. С тоской поглядел на запираемые за экспедицией ворота. Слегка пошатываясь, поднялся по ступенькам крыльца, мимо деда Мельхиора, мимо сморщившей нос Агавры, мимо, мимо…
И уже в коридоре меня догнала мыслишка. Догнала и тюкнула точняком в маковку. Имори. Альсарену вывели из-под удара. И вампира дед не получит, вампир, скорее всего, здоровехонек. Теперь за все — и за всех — ответит Имори.
А мне без короткого поводка ходить не больше получетверти при любом раскладе.
Рейгред.
Не может он не понять. Не может. У него же голова на плечах. И неплохая голова. И вообще, закидоны эти его — явление временное. Он просто самоутверждается. Но он все понял, я знаю. Я чувствую. Я помню его лицо. Он…
Он — мой брат. Мой Рейгред.
И, кроме него — некому.
Рейгред Треверр
Мокрый, грязный, бок и спина заляпаны навозом и соломой, перебравший безобразно. Он втолкнул меня в свою комнату и захлопнул дверь. С ума посходили мои оставшиеся в живых родственнички. Одна загрызть грозится, другой, похоже, собирается использовать мою рясу для вытирания хмельных соплей.
Э, нет, ни жаловаться на несправедливость, ни злобствовать в дедов адрес он, кажется, не намерен. Забыв, что с него каплет, он принялся очень целеустремленно обыскивать комнату. Он не шатался. Двигался легко и стремительно. У него было сосредоточенное, отвердевшее лицо, ни коим образом не похожее на лицо пьяного.
— Эрвел?
— Сейчас. Он ведь сюда заходил. Вряд ли мог оттащить его куда-нибудь в другое место.
— Кого, Эрвел?
Он поискал за Альсарениной ширмой, поползал на карачках, заглянул под кровати.
— Черт! Куда здесь можно спрятать взрослого человека?
Взрослого человека? Я моргал. Сердце вдруг знакомо сжалось. Что-то произошло, а я прозевал. Тщательно составленная картинка в мозгу треснула, разломилась на кусочки, кусочки поменяли места, перемешались, и вот уже передо мной не картинка, а россыпь разноцветных пятен. Они кружатся и путаются, не успеваю уследить.
— Кого ты ищешь? — я заозирался, — Где, кстати, Альсарена? Я не видел ее у крыльца.
— Отойди, не мешай. Да где же он, черт возьми!
Я попятился и присел на крышку сундука. Что-то кольнуло сквозь одежду. Тростинка? Пучок сухого камыша торчал прямо над замочной скважиной.
Я отвалил крышку. Внутри, под ворохом рванья, обнаружились очертания скрюченного тела. Человек, в одном исподнем. Без сознания. Связанный, с кляпом во рту.
Подошел Эрвел, благоухая сивухой, заглянул через плечо. Отодвинул меня, поворошил тряпки. Обрывки знакомого платья. Удовлетворенно хмыкнул.
Вот те раз! 'Хват' с зеркалом. Я еще подумал мимоходом — неужели бронзовое зеркало настолько тяжелое?
Герен ведь был заложником. Каким-то образом договорился с колдуном. Поменял себя на нее? Под честное слово? Бред, Ульганар не таков. Тем более, обратно ему уже не вернуться. Пропало его капитанство, он теперь вне закона. На такое просто так не решаются. Может, действительно умудрился сбежать, и эта авантюра — его собственное изобретение? Но чего ради? Увидел Мельхиора и встревожился? Узнал, что Арамел отпущен…
Обманул Мельхиора! Правду говорят, везет дуракам и новичкам. Господин Ульганар — и то и другое в полной мере.
Но как, черт возьми, Эрвел об этом узнал?
— Вечно он все портит, твой Герен, — зло сказал я.
Крышка сундука захлопнулась. Брат прищурился.
— А у тебя что, был другой вариант?
— Вот именно, — я снова уселся на крышку, — теперь Арамел не сработает.
Он явно озадачился. Лоб пошел складками, отражая тяжкий мыслительный процесс.
— Это дедова проблема, — отмахнулся он наконец, — А наша с тобой, первостепенная — Имори. Вернее, это твоя проблема, я вряд ли смогу помочь.
— Погоди, — я поднял ладонь, — Вы что, с Ульганаром сговорились? Когда?
Пауза. Он стоял надо мной в почти угрожающей позе. Но в глазах плавало что-то такое… тревога, чуть ли не мольба… и одновременно какая-то отрешенность, отзывающаяся во мне растущим смятением. Он был грязен с одного боку, от него воняло. Он провел рукой по мокрым, торчащим иглами волосам.
— Ульганар договаривался не со мной. Кое с кем другим.
— С колдуном?
Эрвел еле заметно кивнул. Не нравился мне его странный, словно обращенный внутрь, взгляд. Чокнуться можно с моими родственниками.
Колдун. Колдун. Может быть. Зачем ему Альсарена? Для себя? Для Мотылька? Вампир рассказывал про их с колдуном чудное, ненормальное знакомство. Противоестественную связь, если можно так выразится. И его, и сестры. Она продолжается? Не оборвалась?
Мы-то думали, он уже далеко. С заложником. Мы думали, Мотылька нет в живых. Парня убили или бросили в лесу, разбившегося. Что колдуну еще надо от Треверргара?
Я сказал:
— Он настолько самоуверен, что может себе позволить некую, так сказать, благодарность… Хм? Лучше бы он этого не делал. Он толкает Мельхиора на действия, каких мы хотели избежать.
— Рейгред! Приди в себя!
— Я-то в себе. А вот ты еще огребешь от деда.
Он тебя наизнанку вывернет, когда узнает про похищение. Он уже не будет тебе доверять. Никогда.
— Так, — пробормотал Эрвел, — Подожди… Я всегда был тупым. Давай сначала.
— Чего тут объяснять! Домашний арест. Мельхиор тебя изолирует, вот и все.
— Это я и без тебя знаю! У меня времени нет! А нам с тобой еще договориться надо… Что ты тут
