Старик тепло улыбнулся.
— Я же говорил, что ты начнешь вспоминать.
— Что-то о новом королевстве.
Все еще улыбаясь, старик покачал головой:
— Не королевстве, империи.
Поднявшись, он опрокинул остатки виски из своей кружки в огонь. Вверх к каминной трубе взметнулось и расцвело пурпуром пламя.
И даже не стоит спорить, что этот жест — выливание виски в огонь — жертвоприношение старым богам, с готовностью подумал Дэвид; в его венах гудел алкоголь.
— Глава рода Леппингсвальтов получил наказ Тора завоевать мир и построить новую великую империю. И этот городок в долине должен был стать достойным соперником Афин или Рима. Ему предстояло стать столицей мира.
— Предприятие с размахом.
— Да, с размахом. И для этого роду Леппингсвальтов нужна была гигантская армия.
— Или армия сверхлюдей.
— Ты вспоминаешь. — Старик внимательно поглядел на Дэвида.
Дэвид улыбнулся, в приподнятом настроении от выпитого виски.
— Вспоминаю что?
— Вспоминаешь, что тебе рассказывали. О том, что произошло в прошлом. — Джордж потянулся и снял ключ, висевший на гвозде над верстаком. — И ты вспомнишь, что должно произойти в будущем.
— Ты хочешь сказать, что Леппингтонов до сих пор ждет назначенное богами свидание с судьбой?
— Можно сказать и так. Пойдем, разомнешь ноги. Я сейчас тебе покажу кое-что, что, возможно, подстегнет твою память.
Глава 13
Дэвид Леппингтон вслед за дядей вышел из мастерской. Дождь к тому времени почти перестал, хотя порывы сильного ветра еще прокатывались по долине, раскачивая деревья и с протяжным гудящим звуком завиваясь в черепице дворовых построек.
Джордж — в свои восемьдесят четыре года и с густой копной белых как снег волос — энергично зашагал через двор к подпиравшему холм строению, которое Дэвид поначалу принял за сложенный из камня гараж. Вход закрывала пара огромных тесовых дверей, крашенных тускло-зеленой краской.
Отперев одну из дверей, Джордж придержал ее, чтобы не дать ветру, подхватив, хлопнуть ею о петли.
— Внутрь, — сказал дядя в обычной своей грубовато-деловитой манере. — Я закрою ее за нами, иначе к завтрашнему дню ветер занесет ее до самого Йорка.
Гараж был пуст. Потом, к немалому своему удивлению, Дэвид увидел, что гараж был невероятно пуст. Это место просто противоречило всем законам физики. Гараж тянулся метров на тридцать в глубину, чтобы затем потеряться во тьме. Тут Дэвид сообразил, что перед ним.
— Это вход в пещеру? — спросил он Джорджа, который зажигал бутановую лампу.
— В ту самую пещеру, которая вела к подземному озеру, где обитала рыба. Иди за мной. Держись бетонной дорожки посередине, в это время года пол пещеры подмокает.
Дэвид пошел следом, видя перед собой лишь силуэт дяди. Лампа заливала пещеру впереди ослепительно белым светом и при этом громко шипела.
Стены пещеры были из черного камня, возможно, гранита. От пола к потолку бежали тончайшие белые прожилки. В отличие от большинства пещер, где приходится пригибаться, когда начинает опускаться потолок, эта была достаточно просторной, чтобы загнать сюда фургон. Дэвид решил, что некогда она, наверное, была расширена вручную.
Не прошло и трех минут, как Джордж остановился.
— Дальше нам не пройти, сынок.
И Дэвид тут же понял почему, путь им преградила железная решетка. Она шла от стены до стены и от пола до потолка. И больше всего напоминала прутья клетки. Причем весьма основательной клетки. По ту сторону решетки вполне можно было безопасно содержать львиный прайд.
Прежде чем уступить место теням, свет от лампы простирался еще на двадцать с небольшим метров за решетку.
Дэвид обнаружил, что напряженно всматривается во тьму за прутьями, почти ожидая увидеть, как к нему, шаркая, тащится какая-то отвратительная тварь.
— И там есть озеро? — спросил Дэвид.
— Есть. Размером с теннисный корт. Но глубокое. Очень глубокое. Дно его никогда не замеряли.
— И это подземное озеро и есть исток Леппинга?
— Ты начинаешь вспоминать.
Дэвид покачал головой. И все же он ощутил слабый укол узнавания — что-то в этих железных прутьях и в тьме за ними.
Все должно выглядеть как-то иначе.
И железные прутья издавали шум.
Он нахмурился.
Да ладно, Дэвид, как могут издавать шум железные прутья?
Ему снова подумалось, каким странным должен казаться мир шестилетнему ребенку. Он вдруг обнаружил, что сейчас, в возрасте двадцати девяти лет, видит это место глазами шестилетнего мальчишки. Он начинает вспоминать.
Тогда тут был сильный запах.
Как в зоопарке.
Или в стойле.
Нет, в свинарнике.
И прутья перед ним не молчали.
Он осмотрел освещенную лампой решетку. Решетка отбрасывала на пол пещеры плотную черную тень. Потом он заметил стальной штырь с локоть длиной. Штырь был привязан к одному из поперечных прутьев куском запаянной в белую пластмассу бельевой веревки. На прутьях в этом месте виднелись слабые вмятины.
Внезапно он понял почему.
Память вернулась как вспышка. Четкая и ясная. Дядя стоит у решетки и держит маленького Дэвида за руку, а сам при этом взад и вперед раскачивает стальной штырь, который издает оглушительный — для слуха шестилетнего ребенка — лязг.
Но зачем, во имя неба, дядя это делает?
Дэвид вновь заглянул за решетку в черное жерло туннеля, уходящего в недра холма.
Там что-то было, внезапно сказал он самому себе; что-то, что наблюдало за мной из тьмы. Я их чувствую.
Их?
Откуда взялось это «их»?
Воздух в пещере внезапно стал как будто холоднее. Он поежился. Ветерок... нет, не совсем ветерок, не сильнее сквозняка, но холодный, такой ледяной, что от холода у него начало неметь лицо.
Он подышал на руки, чтобы согреть их, и изо рта у него вылетело облачко пара, ослепительно белое в свете газовой лампы. Сердце его начало биться быстрее, как будто в глубине души он знал, что в любой момент может что-то случиться. Было в этом какое-то глубоко укоренившееся предчувствие. Причем ощущение это было настолько острым, что Дэвиду показалось, что стоит протянуть руку — и он сможет ухватить это.
Что это за место такое?
Почему оно так действует на меня?
Почему он не может оторвать глаз от темного нутра туннеля, уходящего бог знает куда?
Какой бог, Дэвид? Бог ангелов и света?
Или бог тьмы, воплей и крови?
