дождика?
— Понял вас, капитан. Но я хлебнул этого дерьма полной мерой ещё в Чикаго, когда был мальчишкой. — Он замолчал и снова прислушался. Рейнджеры очень строго соблюдали тишину, следовало постоянно быть настороже.
— Готов к вечерней прогулке?
— Только бы наш друг ждал нас на дальнем склоне.
— Думаю, в этом можно не сомневаться, — покривил душой Чека.
— Да, сэр, я тоже так думаю. — Если на это способен один человек, то почему не двое? — подумал Вега. — Это вправду действует?
Люди, профессией которых нередко было убийство, съёжились в спальных мешках, поместившись в ямы, устланные сосновыми ветками и прикрытые ими же для дополнительного тепла. Вдобавок к тому, что рейнджеры занимались охраной пилотов, им приходилось ещё заботиться и об их здоровье, словно речь шла о маленьких детях, — странное занятие для солдат элитных частей, хотя именно этим частям приходится выполнять самые необычные задания.
— По крайней мере они так говорят, — Чека проверил время. — Разбудим их через два часа.
Вега кивнул, надеясь, что его ноги не успеют оцепенеть до такой степени, чтобы спуск по южному склону оказался непосильным.
Распределение лодок было установлено при инструктаже перед началом операции. Каждому из четырех ракетоносцев был выделен участок в тридцать миль, который, в свою очередь, делился на три десятимильных сектора. Каждая субмарина патрулировала в центральном секторе, оставляя южный и северный секторы пустыми для всего, кроме огневых действий. Форма патрулирования в каждом случае зависела от шкипера, но все решили действовать одинаково. «Пенсильвания» двигалась на север пятиузловым ходом, точно так, как она делала это в прошлом, когда несла на борту ракеты «трайдент». Она плыла настолько бесшумно, что кит рисковал столкнуться с нею, если бы сейчас в этой части Тихого океана плавали киты. Позади субмарины, на длинном кабеле, тянулась буксируемая пассивная акустическая антенна, и в течение двухчасового плавания с севера на юг и с юга на север она плыла по прямой. В конце каждого цикла требовалось примерно десять минут, чтобы развернуться и снова выйти на прямой курс — в этом случае антенна действовала с максимальной эффективностью.
Сейчас «Пенсильвания» находилась на глубине шестисот футов — идеальная глубина для акустических условий на данный день. Над морской поверхностью зашло солнце, и в этот момент на акустических экранах появились первые трассы. Сначала акустики увидели серии жёлтых точек, которые медленно скатывались вниз, чуть смещаясь по пеленгу к югу. Скорее всего, подумал старший акустик, цель шла последние несколько часов на аккумуляторных батареях, иначе он услышал бы более громкий рокот дизелей, используемых при перезарядке. Но сейчас контакт был перед ним, на той шестидесятигерцевой линии, что и ожидалось. Он тут же сообщил о контакте группе огневых задач.
Надо же, подумал акустик. Он провёл всю жизнь на подводных ракетоносцах и слишком часто следил за контактами, от которых его лодка стремилась скрыться, хотя ракетоносный флот гордился тем, что у него были самые лучшие торпедисты среди всех подводников. Сейчас на борту «Пенсильвании» находилось всего пятнадцать торпед — на флоте ощущался недостаток самых современных торпед, обладающих высокой скоростью, манёвренностью и дальностью. Было принято решение, что при таких обстоятельствах нет смысла брать в плавание обычные, менее совершенные торпеды. Кроме того, у «Пенсильвании» было три приманки, внешне очень похожих на торпеды. Их называли ПШИДД — подводный шумовой имитатор долговременного действия. Шкипер, тоже долгое время прослуживший на подводных ракетоносцах, проинструктировал команду о своём плане предстоящих атак и все, кто находились на борту, были согласны с ним. По сути дела расчёт операции практически был идеальным. Японские корабли будут вынуждены пересечь патрульную боевую, как стал называть её шкипер, линию американских лодок и не смогут сделать это незамеченными.
— Слушайте все, — объявил капитан по системе бортовой трансляции — каждый динамик был приглушён до такой степени, что морякам приходилось напрягать слух, чтобы услышать шёпот шкипера. — Мы обнаружили возможный подводный контакт в нашей боевой зоне. Я намерен атаковать его в соответствии с планом, о котором мы говорили. Боевая тревога! — закончил он голосом человека, заказывающего завтрак в мотеле «Хауэрд Джонсон».
Затем внутри лодки послышались звуки, настолько тихие, что их мог различить лишь самый опытный акустик, да и то потому, что находился в гидропосту рядом с боевой рубкой. Вахта в рубке сменилась, и места у боевых консолей заняли лучшие специалисты, в том числе и одна женщина. Матросы, слишком молодые, чтобы участвовать в непосредственных боевых действиях, собрались в разных местах субмарины, готовые принять участие в борьбе за её живучесть. В боевую рубку поступали доклады о том, что все посты готовы, и затем в лодке воцарилась тишина, которой могло бы позавидовать кладбище в ночь Всех Святых.
— Контакт становится все более чётким, — доложил по системе внутренней связи старший акустик — сейчас все пользовались микрофонами и наушниками. — Пеленг меняется на запад, направление на цель ноль-семь-пять. Слышу шум вращающихся винтов, оцениваю скорость контакта в десять узлов.
Теперь было ясно, что это несомненно подводная лодка. Впрочем, и раньше в этом не было сомнений. У дизельной подводной лодки была своя буксируемая гидроакустическая антенна, и вражеская субмарина двигалась бросками, то увеличивая скорость, то медленно дрейфуя, чтобы прослушать шумы, которые она могла упустить в моменты, когда вода, обтекающая корпус, заглушала все звуки, мешая работе гидрофонов.
— Аппараты один, три и четыре заряжены торпедами, — доложил торпедист. — В аппарате номер два — ПШИДД.
— Подготовьте их к пуску, — скомандовал капитан. Большинство шкиперов сказали бы «прогрейте их», но командир «Пенсильвании» точно придерживался уставных команд.
— Расстояние до цели — двадцать две тысячи ярдов, — сообщил офицер группы слежения.
Акустик увидел на экране что-то новое и поправил наушники.
— Паразитные, паразитные, слышу звуки, похожие на треск расширяющегося корпуса у «Сьерры-10». Контакт меняет глубину.
— Готов побиться об заклад, он всплывает, — заметил капитан, стоявший в нескольких футах.
— Пожалуй, — кивнул акустик.
— Выпускаем ПШИДД. Установка курса — ноль-ноль-ноль. Первые десять тысяч ярдов идёт тихо, потом пусть начинает издавать обычные шумы.
— Слушаюсь, сэр. — Техник набрала соответствующие цифры на установочной панели, затем офицер группы слежения проверил их и признал правильными.
— Аппарат номер два готов к пуску.
— Контакт «Сьерра-10» чуть ослабевает, сэр. По-видимому, всплыл над уровнем термоклина.
— Определённо это не контакт зоны схождения, сэр, — тут же доложил оператор у анализатора направления. — Прямая трасса к цели.
— Аппарат номер два готов, — снова сообщил торпедист.
— Пуск, — тут же скомандовал капитан. — Зарядить новый ПШИДД, — добавил он.
«Пенсильвания» чуть вздрогнула, когда сжатый воздух выбросил торпеду в воду. Гидрофоны тут же «услышали», как имитатор повернул влево, затем вернулся на прежний курс и направился к северу со скоростью десять узлов. В ПШИДД был использован корпус старой торпеды Мк-48, его наполнили огромным запасом топлива, обычным для всех американских «рыб», он имел небольшой двигатель и мощный трансдьюсер, который издавал звуки, ничем не отличающиеся от шума подводной лодки. Шум по частоте равнялся шуму атомной силовой установки, только был заметно громче, чем на субмаринах типа «огайо». Впрочем, никому не приходило в голову, что лодки «огайо» гораздо тише, и ударные лодки, как правило, поддавались на приманку, даже американские, которым уж следовало это знать. Новая модель приманки могла двигаться под водой в течение пятнадцати часов, и все сожалели, что её разработали всего за несколько месяцев до того, как подводные ракетоносцы были окончательно разоружены и выведены из состава флота.
Теперь оставалось терпеливо ждать. Японская подводная лодка ещё сбавила ход, без сомнения, в
