последний раз прослушивая морские глубины, прежде чем перейти на дизели для скоростного рывка на запад. Акустик прислушивался к слабым звукам, издаваемым ПШИДД, который плыл на север. Его шум почти стих, и тут звуковые системы включились в пяти милях от «Пенсильвании». Затем, проплыв ещё две мили, подводный имитатор поднялся вверх через слой термоклина, и игра пошла всерьёз.
— Рубка, докладывает гидропост, «Сьерра-10» только сбавила скорость, число оборотов гребного винта уменьшилось.
— У них хороший гидролокатор, — заметил капитан, стоявший за спиной акустика. «Пенсильвания» чуть подвсплыла, её буксируемая антенна оказалась выше слоя термоклина, чтобы лучше прослушивать звуки, испускаемые контактом, тогда как сам корпус оставался под термоклином. Капитан повернулся и громко спросил: — Торпеды?
— Заряжены первая, третья и четвёртая торпедные трубы, для всех рассчитано огневое решение.
— Установить четвёртую на режим скрытного приближения, первоначальный курс ноль-два-ноль.
— Режим установлен, как приказано, сэр. Четвёртый аппарат готов к пуску.
— Пуск! — скомандовал капитан, стоя в дверях гидропоста, и тут же добавил: — Зарядить торпедой.
«Пенсильвания» вздрогнула, когда новейшая модификация прежней торпеды Мк-48 вырвалась в морские глубины и повернула на северо-восток, управляемая тонким изолированным проводом, тянущимся из её хвостовой части.
Походит на учения, только проще, подумал акустик.
— Новые контакты? — спросил шкипер, снова встав у него за спиной.
— Никаких, сэр. — Матрос кивнул в сторону экранов. На них виднелись всего лишь точки фонового шума, а дополнительный экран каждые десять минут показывал, что ведётся диагностическая проверка работы систем. Приближалась любопытная развязка: почти через сорок лет действий подводных ракетоносцев после конца второй мировой войны первая вражеская субмарина будет потоплена американским ракетоносцем, который едва не сдали на металлолом.
Двигаясь теперь значительно быстрее, торпеда прорезала слой термоклина за кормой контакта. Её гидролокатор тут же начал действовать в активном режиме, посылая перед собой ультразвуковые импульсы и передавая по проводу полученное изображение на «Пенсильванию».
— Отчётливо вижу цель, расстояние три тысячи ярдов, недалеко от поверхности, — произнёс акустик. Такой же диагноз поступил от старшины, огневой группы, следившей за своим экраном.
— Подавись и умри, — прошептал старший группы, наблюдая за тем, как на дисплее сближаются две линии. «Сьерра-10» мгновенно прибавила ход и тут же нырнула под слой термоклина, но её аккумуляторные батареи, по-видимому, немного подсели, и субмарина не могла развить скорость, превышающую пятнадцать узлов, тогда как торпеда мчалась быстрее шестидесяти. Это одностороннее соревнование длилось три с половиной минуты и закончилось яркой вспышкой на экране и таким рёвом в наушниках, что оглушённый акустик даже вздрогнул. Затем послышался скрежет стали, разрываемой давлением воды.
— Подводная лодка потоплена, сэр. — Через две минуты отдалённая низкочастотная шумовая волна, пришедшая с севера, показала, что торпеда «Уэст Виргинии» тоже поразила свою цель.
— Вы — Кристофер Кук? — спросил Мюррей.
— Да.
Особняк действительно роскошный, подумал заместитель директора, доставая из кармана удостоверение личности.
— Мы из ФБР. Нам хотелось бы поговорить с вами о содержании ваших бесед с Сейджи Нагумо. Одевайтесь.
Оставалось ещё несколько часов дневного света, когда «лансеры» вырулили из ангаров. Разъярённые совсем недавней гибелью одного из своих самолётов, экипажи считали, что находятся не там, где нужно, и занимаются не тем, что требуется. Впрочем, никто не интересовался их мнением, и сейчас они готовились к очередной операции. В бомбовых отсеках самолётов находились дополнительные топливные баки, и бомбардировщики один за другим промчались по взлётной дорожке, взлетели и начали подъем на высоту двадцать тысяч футов. Там они собрались вместе и полетели на северо-восток.
Ещё один дерьмовый ложный манёвр, подумал Дюбро. И как только такой умный человек, как Робби Джексон, может придумать нечто столь идиотское. Но адмирал получил приказ, оба его авианосца, идущие на расстоянии пятидесяти миль друг от друга развернулись навстречу ветру, и с их лётных палуб начали взлетать самолёты — по сорок с каждого. И хотя все они несли полное боевое вооружение, им было разрешено открывать огонь лишь в случае явных провокационных действий.
46. Разделение
— Мы летим почти пустые, — бесстрастным голосом произнёс второй пилот, просматривая пассажирский манифест, что являлось частью предполётной подготовки.
— Что с ними случилось? — раздражённо спросил капитан Сато, глядя на полётный лист и проверяя метеорологические условия. На это не потребовалось много времени. На протяжении всего маршрута погода будет прохладной и безоблачной, поскольку над западной частью Тихого океана образовалась огромная зона высокого давления. Если не считать сильных ветров у берегов Японии, полет до Сайпана будет плавным и спокойным для всех тридцати четырех пассажиров. Тридцати четырех! — с возмущением подумал он. И это на самолёте, рассчитанном больше чем на триста!
— Капитан, мы скоро покинем эти острова, вы ведь знаете это. — Всё было предельно ясно. Население Японии, рядовые мужчины и женщины, испытывали теперь не столько смятение, сколько страх. Может быть, даже «страх» не было достаточно сильным словом. Ему никогда не приходилось видеть такого. Люди чувствовали, что их предали. В передовых статьях газет задавались вопросы, как могло произойти, что их страна встала на такой путь, и хотя вопросы задавались достаточно мягко, смысл их был совсем иным. Все несбыточные мечты. Его страна не готова была к войне ни в психологическом, ни в материальном отношении, и люди внезапно поняли, что происходит в действительности. Шёпотом передавались рассказы об убийстве — как иначе называть это? — видных членов
— Нет, мы не уйдём оттуда! Как ты можешь такое говорить? Эти острова принадлежат нам.
— Время покажет, — заметил второй пилот, снова принимаясь за работу. В конце концов, у него были свои обязанности: нужно проверить запас горючего, силу и направление ветра, технические детали, столь важные для успешного полёта коммерческого авиалайнера. Это было то, чего никогда не видели пассажиры, полагающие, что лётный экипаж просто поднимался в кабину и включал двигатели, словно в такси.
— Хорошо выспались?
— Ещё как, капитан. Мне снился жаркий день и тёплая женщина. — Рихтер поднялся, и его движения опровергли притворно хорошее настроение. Я слишком стар для этого дерьма, подумал пилот. Судьба и везение — если это можно так назвать — сделали его участником этой операции. Никто не налетал столько часов на «команчах», как он и остальные прилетевшие сюда пилоты, и кто-то пришёл к выводу, что они достаточно умны, чтобы справиться с задачей без какого-то проклятого полковника, который будет стоять за спиной и всячески мешать им. А теперь нужно уносить отсюда ноги. Рихтер посмотрел на ясное небо.
Могло быть лучше, подумал он. Облачная погода имеет свои преимущества.
— Баки наполнены.
— Неплохо было бы выпить чашку кофе, — пробормотал он.
— Вот, мистер Рихтер, пожалуйста, — это был старший сержант Вега. — Отличный кофе со льдом, как в лучших отелях Флориды.
— Я так благодарен тебе, приятель, — усмехнулся Рихтер, принимая металлическую кружку. — Есть что-нибудь новое перед вылетом?
Мне это совсем не нравится, подумал Клаггетт. Кильватерный строй эсминцев «иджис» разбился, и вот теперь один из этих проклятых кораблей находится всего в десяти милях. Что ещё хуже, судя по показаниям электронного датчика, установленного на конце мачты, которую он рискнул поднять на несколько секунд, несмотря на присутствие поблизости лучшего в мире поискового
