— Осторожнее, нога! — слабым голосом закричал Лёва. — Георгий Борисович, я нашёл славянское селище, — тихо сказал он, опустил руку в карман, вытащил оттуда сложенный вчетверо измятый лист миллиметровки и протянул Гэбэ, поднявшемуся на колесо с другой стороны.
Гэбэ осторожно поднял мальчика на руки. Дюжина рук потянулась ему на помощь.
Через несколько секунд Лёва уже был перенесён в лагерь и сидел на траве, прислонившись спиной к большому ящику. Под голову ему положили подушку. Смущённо улыбаясь, он сказал:
— Нога очень болит — не сломал ли я её в самом низу?
Я развязала грязный носовой платок. Нога в щиколотке раздулась и посинела. Я на одно мгновение резко потянула её на себя. Лёва вскрикнул, и ему опять стало нехорошо. Мультик бросился к нему и впервые в жизни зарычал на меня.
— Ребята, — приказала я, — налейте из чайника горячей воды в ведро и разбавьте немного холодной. И возьмите у меня в палатке йод, бинт и вату!
— И покормите первым делом Лёву! — крикнул Гэбэ, подходя к нам. — Лёвушка, керамика действительно славянская. Спасибо тебе. — И он обнял мальчика. — Но, пока не выспишься, слушать ничего не буду. Валентина Львовна, что у него с ногой?
— Ничего страшного — небольшой вывих. Сейчас сделаю ванну для ноги и согревающий компресс. Затем несколько дней покоя, и всё пройдёт!
Через несколько секунд Лёва сидел на ящике, опустив ногу в ведро, и ел разогретое жаркое, запивая его крепким сладким чаем.
Мы угостили завтраком бородатого Лёвиного спасителя, которого следом за ним привёл Ростислав.
Он рассказал нам, что везёт в Алчедарское сельпо арбузы. Выехал он туда, как только начало рассветать. Проехал несколько километров на этих рысаках, как он с юмором назвал своих волов, и увидел сидящего на дороге мальчика с завязанной ногой.
— Он стал мне махать руками. Узнав, что я еду в Алчедар, он обрадовался и попросил довезти. Я его покормил арбузом и посадил в телегу… Хороший хлопчик, только ослаб очень. Всю дорогу молчал, — рассказывал он, аппетитно прихлёбывая горячий чай.
Потом сходил к своим волам, принёс два огромных, блестящих на солнце арбуза и сказал:
— Это для тебя. Поправляйся скорее, — и положил их возле Лёвы.
Мы горячо поблагодарили добродушного молдаванина, надавали ему московских папирос, и он уехал, потрепав по голове Лёву.
— Ну, а теперь всем спать до обеда, — зазвучал, как прежде, на весь лагерь весёлый голос нашего начальника, — включая и дежурного! Затем поедим чего-нибудь на скорую руку, посадим Лёву в машину и поедем отыскивать его селище!
Дважды ему не пришлось повторять. Все быстро разошлись по палаткам.
Володя не отходил от Лёвы. В глазах у него появилось какое-то мягкое, несвойственное ему ранее выражение. Он обнял подпрыгивающего на одной ноге мальчика и довёл его до палатки.
Через несколько минут в лагере воцарилась мёртвая тишина…
Глава двадцать пятая. Штрафное дежурство. Селище имени Льва Решетникова
К обеду Лёва прискакал на одной ноге, опираясь на палку. Он выспался и даже порозовел.
— Я хочу сделать небольшое сообщение, — обратился к нам Гэбэ. — Через полчаса все, кроме Володи Антонова, едем на селище имени Льва Решетникова. Володя за невыполнение возложенного на него поручения, за сон в рабочее время и за преступное отношение к младшему товарищу на все последующие десять дней, остающихся до отъезда, освобождается от всякого рода археологических работ. Все эти дни он будет исполнять обязанности дежурного по лагерю. Решетников из-за больной ноги освобождается от работ на городище и будет заниматься в лагере керамикой. По существу, на него надо бы также наложить дисциплинарное взыскание за самовольный уход от товарища. Но в данном случае мы сделаем исключение, согласно старинной поговорке: «Победителей не судят».
Володя густо покраснел; опустил глаза и подавил вздох.
— Я буду тебе помогать, не огорчайся, — услышала я шёпот Лёвы, сидящего рядом с Володей.
Юра и Павел, понимая, что значит десять дней подряд нести дежурство, а главное — не быть допущенным к интересной работе, уже сочувственно смотрели на Володю.
— Скажи ещё спасибо, браток. За такое дело запросто мог уехать в Москву, — обратился к нему Александр Степанович, закуривая послеобеденную папиросу.
Глава двадцать шестая. Рассказ Лёвы. Селище оказалось славянским
Сидя в машине по дороге на селище, Лёва рассказал нам следующее:
— Я ушёл от Володи и примерно километров шесть шёл, внимательно осматривая всё по пути. Вскоре я увидел большое возвышение, поросшее травой и кустами. Сердце ёкнуло — не селище ли это?
Я посидел минут десять и принялся раскапывать небольшой квадрат. Квадрат, конечно, получился относительным. Земля, очень твёрдая вначале, стала легче поддаваться лопате. Что-то блеснуло на ней. Обожжённый глиняный черепок! Протёр его, повернул лицевой стороной. Славянский орнамент! Ещё черепок, и побольше. И ещё. На всех один знакомый орнамент. Сомнений нет — славянская керамика!
«Урр-ра!» — закричал я так громко, что испугал прозрачных стрекоз, летавших вокруг, а потом на лист миллиметровки, положив его на записную книжку, стал снимать на глаз план селища.
Солнце спряталось за облака, и стало прохладнее. Когда я кончил чертить, спускались сумерки. Кое- как я забросал раскоп, чтобы никто не поломал ног. Темнота наступила быстро. А я вдруг забыл, в какую сторону нужно идти. Из-за облачного неба я не видел, с какой стороны село солнце… Пошёл влево от селища, потом решил, что ошибся, вернулся и пошёл вправо. На небе ни одной звезды — всё затянуто тучами. Я не мог понять, где запад, где восток. И пошёл прямо. Захотелось есть. Я вспомнил, что в кармане осталось большое яблоко.
«Нет, пока есть не буду, — решил я. — Оно мне ещё пригодится. Наверное, я не туда пошёл!» Вдруг что-то зашуршало у меня под ногами. От неожиданности я отскочил назад, поскользнулся о траву и резко подвернул ногу. Боль была сильной, но, опираясь на лопату, я решил идти. Ни лагеря, ни просёлочной дороги… Кругом одна степь с шуршащей колючей травой.
Всё ясно! Я пошёл не в ту сторону и заблудился! В лагере все с ума сойдут! «И Володьке за меня попадёт, — думал я, стараясь пересилить боль. — Они, конечно, пойдут меня искать, но куда?! Степь велика. Я и сам не понимаю, где нахожусь».
Что-то побежало по моей ноге. «Главное — не пугаться, — подбадривал я сам себя. — Это просто полевые мыши или ящерицы. Змей ведь здесь нет. Надо идти вперёд — куда-нибудь же я выйду!»
Но боль становилась всё сильнее. Я остановился, чтобы передохнуть, и вдруг направо вдалеке увидел движущийся свет. «Машина! — сообразил я. — Свет от фар. Значит, там дорога. Всё в порядке, только бы добраться до неё…» Но на ногу я ступить уже не мог. Тогда я сжал зубы и решил: «Плевать мне на всех полевых мышей и ящериц. Главное, что я нашёл селище!» — И я лёг на траву и пополз, волоча за собой лопату. Она мне здорово мешала, но я её ведь не мог бросить! Пополз я вправо, туда, где увидел свет… И вдруг мне очень захотелось увидеть маму, папу и вообще нашу комнату… Наконец я выполз на дорогу…
Тут силы меня оставили, и я несколько минут лежал не двигаясь. Потом уселся на краю дороги, проверил в кармане, не потерял ли записную книжку со снятым планом. Потом достал носовой платок, туго перетянул у щиколотки ногу и стал ждать. «Ведь должен когда-нибудь кто-нибудь по ней проехать», — решил я. Тучи стали рассеиваться. На тёмном небе высыпали яркие звёзды, и по ним я понял, что пошёл в противоположную сторону от лагеря…
