В траве все пестрые цветы зажгла она, как свечи,И небеса с землей слились в ее разверстом взоре.3Над маленьким мирком кустов, былинок и травинок,Как струи водомета, дуб свои раскинул ветви…Ни щебетам здесь места нет, ни нежным воркованьям,Устами каждого листа глаголет дух мятежный.Высокий дуб, высокий дух, свои слагает гимныИз песнопений всех искусств, из всех небесных зарев.И ты, смятенный океан, ты, мать-земля благая,Ты, твердь — в соборе бытия чудовищный светильник,Бесчисленностью голосов слились в единой песне,Неисчислимостью светил — в сиянии едином.Пастушка в тишине творит смиренные молитвы,И звезды впитывают их — так впитывает влагуЛюбым ростком своим земля; так серафимы раяНебесной учатся любви, внимая тем молитвам…Кто знал, что розу породить способен камень мертвый?…………………………………….Но где ж вы, нежные стопы, омытые росою,Где грудь, в которой расцветал мир лилий непорочных?Играет девушка в траве с ягненком белоснежным.
ИОНИЙЦАМ
(Эпиграмма)
Перевод А. Эфрон
Всегда, несчастный мой народ, прекрасный, несравненный,За всю доверчивость твою ты награжден изменой…
* * *В долине — гробовая тишь, ни шороха, ни звука…На птиц, что зернышки клюют, мать смотрит с горькой мукой.Туманит голод очи ей, из сердца рвутся стоны,И с нею плачет сулиот[116], в невзгодах закаленный. —Не мужество мое, но мощь, но сила иссякает…Не удержать в руках ружье, и турок это знает.* * *Апрель и Эрос все луга усеяли цветами,Но ружей больше, чем цветов, пред скорбными очами.Как движущийся белый холм, плывет овечье стадо,Прохладным облаком земным оно ласкает взгляды,Чтоб раствориться, как туман, за синим окоемом.Цветком, проснувшимся в цветке, над озером знакомымПорхает синий мотылек, как дуновенье, нежный,И с отражением своим играет, безмятежный.Что мотылек! И для червя пришла пора благая…Природа, прелестью своей всех равно одаряя,И в сухость выжженной травы, и в камень жизнь вдохнула —Весь воздух напоен ее журчаньем, пеньем, гулом.Тысячекратна смерть для тех, кто гибнет в день весенний,Когда все празднует окрест природы воскресенье!* * *Развей природы колдовство, горн, сделай эту милость,Чтоб жены, дети, старики душой не размягчились!Раздался слабый звук трубы и замер бездыханно.Как только смог он долететь до вражеского стана?Но долетел и вызвал в нем раскаты злого смеха,И голос вражеской трубы ответил грозным эхом.Насыщенная жизнью грудь арабского горнистаВеселый рокот разнесла под небосклоном чистым,Вокруг — и вдаль, и вширь, и вглубь, — и, наконец, из горнаПронзительный и страшный звук отчетливый исторгла.Повиснув в ясной тишине, как крик высот бездонных,Он медленной звездою пал на стан непокоренных.* * *Деянья, мысли и слова… Сейчас я вижу толькоВот эти россыпи цветов — их белизна, их пурпур,Их синева позлащены мерцаньем крыл пчелиных…Там жизнь, тут смерть. И на заре, и в светозарный полдень,И в час туманящихся вод, и в час прозрений звездныхГудит и корчится земля и глухо стонут скалы.
