деревьями.
– Ну и ну, – только выдохнул Иван и тут же набросился на Весту: – Сказывай, как это ты ее выманила и что за березка такая необыкновенная?
– Березка как березка, – ответила волчица равнодушно, – только вот корень у нее гнилой. Такие деревья пуще себя лесовица любит и охраняет.
– Какая-такая лесовица? – не понял Ваня.
– Ну, Настенька эта, лешего внучка. Лесовица и есть, да еще какая, на все леса окрестные одна- единственная, за каждым деревом приглядывает, как бы зайцы не погрызли, птицы не обклевали. Вот и за березкой этой тоже следит, как видишь: чуть только когти выпустила – ан лесовица тут как тут.
– Вот оно как, – охнул Ваня, – а я и не знал, кто она такая, думал, просто девчушка. А как же она нам поможет?
– Уж поможет, будь в надежде, – уверила его волчица, – как тут не помочь, ежели ты ее такой друг- товарищ распрекрасный! Уж как – не знаю, да только придумает, она лесовица хваткая. Или деревья подговорит лошадок ветками стреножить, или сон-травы найдет, или еще что, но то, что нам надо кобылиц к вечеру ждать, – это точно.
– Хорошо, – облегченно вздохнул Ваня, – как же мне повезло! Вчера Максюту встретил, сегодня ты Настеньку позвала.
– А завтра кого звать будем? – устало проговорила Веста. – Нет бы самим что сделать!
– А что сделаешь? – удивился Иван. – Ты лошадок догнать не можешь, мне яблоки воровать запретила. Завтра решим что-то, думаю. Может, та же Настенька что сделает.
– Ну, может, – недовольно согласилась волчица и легла, свернувшись клубком.
Ваня посидел рядом, подумал и решил пойти прогуляться. Место было незнакомое, сегодня царевы кобылицы завели и вовсе куда-то на опушку лиственного леса. Лес хорошо просматривался далеко вперед, и Ваня не боялся заблудиться: белая шерсть Весты ярким пятном выделялась на фоне зеленой листвы. Кругом были в основном березы, но кое-где встречались и толстые стволы могучих дубов, хлипкие осины с трепещущими на ветру листочками, развесистые вязы, клены. Приятно было ступать босыми ногами по прохладной траве, которая порой доходила до колена. Ваня шел вперед, не особо задумываясь над тем, куда он, собственно, направляется, срывал на ходу травинки и мелкие ягоды неизвестного вида, по вкусу напоминающие землянику. Небо над головой было безоблачным, солнце припекало довольно сильно, но здесь, в лесу, это почти не чувствовалось.
Иван вышел на небольшую полянку, окруженную тонкими рябинами, вспугнул небольшого ежика, который, возмущенно фыркнув, уполз куда-то под лопухи. На полянке росли цветы, незабудки и полевые гвоздики, кое-где под деревьями осторожно поднимали головки разноцветные сыроежки. Увидев цветы, Ваня почесал затылок и, глупо улыбаясь, начал срывать их один за другим. Занятие его увлекло, и вскоре в руках Ивана оказалась целая охапка цветов. Потом он решил, что одних незабудок для букета мало, и пошел с тропинки в глубь леса, надеясь найти еще что-нибудь красивое. По пути встретились ему ромашки, огромные, чуть ли не с ладонь; странные цветы, похожие на орхидеи, но совсем крошечные; несколько желтых лютиков и вовсе что-то непонятное – цветок или просто травка – белый стебель, покрытый мелким пухом и с резными листиками. Внушительный получился букет. Ваня долго думал, что же с ним делать, а потом сообразил: надо подарить его Настеньке в благодарность за помощь. Конечно, цветами лесовицу не удивишь, но все женщины любят цветы, а Настенька, хоть и маленькая, но тоже женщина. Хотя кто ее знает, что у нее на уме и что ей больше по вкусу? Вдруг еще рассердится, что нарвал цветов без ее ведома? Но, смекнул Ваня, всегда можно прикинуться дурачком, который сам не ведает, что творит. А может, и обойдется все. Он зашагал обратно, то и дело прикладывая ладонь к глазам, высматривая вдали белую спину Весты. По дороге решил, что, наверное, неудобно будет дарить цветы только одной даме, ведь волчица какая-никакая, но тоже женщина, как ни крути. Смеясь над собственным романтическим порывом, он все-таки разделил букет пополам и быстрым шагом пришел к месту, где оставил волчицу.
– Это тебе!
Ваня широко улыбался и протягивал Весте цветы. Волчица в первый момент не поняла, чего от нее хотят, и недовольно рыкнула.
– Что ты, – обиделся Иван, – тебе ведь!
– Что мне? – окончательно проснулась Веста. – Чего ты своим веником мне в морду тыкаешь?
– Это не веник, – закатил глаза Ваня, – это букет! Букет цветов!
– А зачем? – все еще не понимала волчица. – Чего ты мне его показываешь?
– Я не показываю, – простонал Иван, – я дарю! Цветы! Тебе!
– О как! – озадачилась Веста и надолго замолчала.
Ваня сел рядом и обнял руками колени. Говорить не хотелось, подарил – и подарил. Хорошо просто сидеть вот так вместе, слушать спокойное дыхание белой волчицы, прикасаться спиной к ее надежной спине. Почему-то он никогда не считал, что волчица лучше или мудрее его – Веста была сильнее и выносливее, но в то же время была, что называется, своей. Иногда Ваня ловил себя на мысли, что ему отчаянно хочется защитить этого большого зверя от всех несчастий и невзгод, позаботиться о ней, словно бы Веста вовсе даже не волчица, а маленький беспомощный котенок. Волчица все время давала ему понять, что она не нуждается в помощи и советах, что она опытна и знает многое из того, чего, возможно, никогда не узнать Ване, и Ваня понимал, смирялся с тем, что ему не достигнуть таких высот, но, черт знает почему, все равно хотел быть ее защитником.
Громко прокричала какая-то птица. Ваня открыл глаза, с досадой посмотрел на небо и снова положил голову Весте на спину. Но той не спалось, будто бы она услышала что-то такое, чего Иван пока не услыхал. Насторожилась, вскочила на лапы, да так быстро, что Ваня крепко приложился головой о ствол дерева.
– Что там? – Иван потянулся и встал. – Что случилось?
– Тихо, – рыкнула волчица, – молчи и слушай.
Ваня прислушался, но не услышал ничего особенного. Впрочем, тонкому слуху Весты он поверил и затих, приобняв ее за шею. Волчица досадливо сбросила его руку и припала к земле, к чему-то настороженно прислушиваясь.
