– Надо, – согласился Пересвет, – но только куда мне деться, да так, чтобы в любой час к вам на выручку поспеть?
– Схоронишься на любом постоялом дворе, там смотрят только на то, сколько монет у тебя в кошеле. А как прознать, где мы да что с нами, это не твоя забота. Я сама тебя покличу, если будет надобность.
– Да откуда ты все знаешь? – не выдержал Ваня. – И про то, что со мной приключилось, и про все…
– Оттуда и знаю, – хмыкнула Яга, не вдаваясь в подробности, – положено мне так – и всего делов.
– Ну ладно, знай, – милостиво разрешил Иван.
Пересвет снял с седла серебряную клетку и протянул ему:
– Держи, брат. Не скрою, дюже рад от нее избавиться, ну и говорлива же оказалась птаха твоя! Клетку трясет, прутья грызет, щебечет и щебечет, ничем ее не заткнуть!
– Она еще и кусается знатно, – поделился с ним Ваня, – а это вообще зарез, чуть палец мне не оттяпала.
– Ну и птичка, – охнул Пересвет, – и на кой же царю Елисею такое счастье?
– Красива больно.
– Ну разве что… – пожал Пересвет плечами, – по мне так свернуть проклятой голову и чучело набить.
Птица, услышав угрозу, возмущенно захлопала крыльями, но Иван с такой силой тряхнул клетку, что всякая охота буянить у огнецветки мигом отпала.
– Пойдешь по той дороге, – начала Яга, обращаясь к Пересвету, – там свернешь налево, увидишь вывеску…
– Да что ты мне рассказываешь, – добродушно перебил ее тот, – я же здесь родился!
– Родиться родился, да дюже переменился, слушай, что тебе говорят! – рявкнула на него Яга. – Войдешь в дверь под вывеской, окажешься в харчевне, спросишь хозяина, его Гостяйкой кличут. Проси горницу без окон, что подле кухни. Будет Гостяйко отказываться да отнекиваться, ты ему золото посули, он и станет посговорчивее. В той горнице ты схоронись да нас жди-поджидай, а коли услышишь посвист тонкий, знай, что это я тебя на помощь кличу. Тут уж времени даром не теряй, седлай коня да скачи прямиком к площади. Все понял?
Пересвет молча кивнул и, поклонившись всем, быстро помчался по улице, указанной Ягой.
– Ну, одного молодца вроде пристроили, – вздохнула Яга довольно, – поехали дальше.
Снова тронулись в путь, на этот раз уже без задержек. До дворца доехали быстро, Ваня еще успел удивиться, как же изменился город. Во многих домах ставни были наглухо заколочены досками, некоторые колодцы были завалены тяжелыми каменными глыбами, лавки и трактиры были заперты, а некоторые и вовсе хранили следы от пожаров. Нигде не было видно ни души. Медное царство запомнилось Ивану многотысячными толпами и разряженными людьми, теперь же его поражала давящая тишина, которая словно накрыла город огромным куполом. Даже солнце над головой и то было какое-то зловещее, как будто бы оно выжигало заброшенный город своими жаркими лучами. Наконец впереди показалась городская площадь, непривычно тихая и безлюдная. Дворец казался огромным зверем, который словно зубами ощерился медными колоннами, щурился черными глазами-окнами и готов был в любой момент броситься на незваных гостей. Ване очень не хотелось идти туда, но он подумал о том, что в Сторожевой башне было куда как страшнее, и смело сказал:
– Ну, мы пошли.
– Не боишься? – хитро прищурилась Яга. – Небось душа в пятки ушла?
Иван задумался над ее словами, но с удивлением обнаружил, что страх исчез, словно и не было его. Снова появилась странная уверенность в том, что у него все получится, снова захотелось рваться вперед, в бой.
– Не боюсь! – воскликнул он и спокойно взглянул на медный дворец.
Дворец как дворец, колонны да крыша, окна, закрытые резными ставнями. Стены расписаны дивными узорами, а что больно мрачный – так с чего бы обители грозного царя быть уютным домиком?
– Пойдем, Веста, – сказал Ваня и погладил волчицу по голове, – мы справимся.
– Обязательно справимся, – подтвердила она и быстро взобралась по деревянным ступеням на огромное крыльцо.
Иван толкнул дверь рукой в полной уверенности, что она крепко заперта, но, к его удивлению, та широко распахнулась, пропуская гостей в просторные сени. Ване стало немного не по себе, он ожидал какого-то подвоха, но все было спокойно, слышно было только, как где-то наверху тихо капает вода. Веста огляделась, увидела справа широкую лестницу, крытую расписным ковром, и побежала по ней наверх.
– Хорошо ты здесь ориентируешься, – одобрил Иван, он-то здесь все уже позабыл.
– Ты бы здесь столько прожил, тоже каждый уголок бы знал, – хмыкнула волчица.
Она поднялась по крутым ступеням до самого верха и пошла прямо по длинному коридору, тускло озаренному факелами. Дошла до самого конца и поскреблась лапами в большую дверь, обитую золотыми и медными пластинами. Ваня слез, навалился плечом, и дверь широко распахнулась, да так, что он едва устоял на ногах. За дверью оказалась зала, уже знакомая Ивану, с мраморной лестницей и пурпурным балдахином. На троне крепко спал царь Елисей, а его храп далеко разносился по всем уголкам просторного помещения, отдавался раскатистым эхом и смолкал где-то под потолком.
– Надо его разбудить, – тихонько шепнула Веста Ване на ухо. – Я останусь здесь, внизу, спрячусь за колоннами, а ты иди к нему наверх, если что – прыгай ко мне.
– Тут же высоко! – возразил Иван.
– Ничего, не глиняный, не разобьешься, – хмыкнула волчица, – иди давай!
