проскальзывала ранимость и губы начинали подрагивать.
Когда водитель остановил машину у ее подъезда, она сказала:
— Спасибо, Тэннер, ужин был чудесный.
Ему не хотелось, чтобы этот вечер кончался. Он не был готов расстаться с Колеттой. Остановившись рядом с ней у двери, он сказал:
— Еще рано. Не пригласишь меня на чашку кофе?
В ее глазах он уловил нерешительность.
— Даже не знаю...
Она взглянула на часы.
— Одну чашечку на скорую руку, — не сдавался Тэннер. — Обещаю тебе, что надолго не задержусь.
Она все же поколебалась мгновение, потом согласно кивнула.
— Хорошо. На скорую руку.
Плюс пара поцелуев, подумал Тэннер, направляясь следом за ней к лифту. Он еще не знал женщины, которая больше, чем Колетта Карсон, нуждалась бы в том, чтобы ее поцеловали.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Когда они поднимались в лифте, Колетта опять почувствовала, что ее подавляет близость Тэннера. Она ощущала на себе его взгляд, но не сводила глаз с электронного табло, отмечающего, какой этаж проезжает кабина.
Выходя из лифта, он положил ладонь на ее поясницу, и это небрежное прикосновение прожгло тонкий шелк платья и ткань колготок. Колетта с облегчением вздохнула, когда у двери квартиры он убрал руку и она смогла спокойно достать ключи.
— Позволь мне.
Он осторожно забрал у нее ключи.
— Каков джентльмен!
Легкая насмешка была призвана утихомирить кипевшую внутри бурю.
— Иногда выгодно быть джентльменом, а иногда — варваром.
Глаза Тэннера зловеще сверкнули, и напряжение только усилилось.
Чашечку на скорую руку, напомнила себе Колетта. Если они с Тэннером окажутся наедине в ее квартире, это не обяжет их к чему-то большему, чем легкая болтовня и несколько глотков кофе.
Но было что-то в его взгляде, что гнало и гнало мурашки по ее спине. Желание, которое и в ней пробуждало желание.
Он распахнул дверь, протянул ей ключи и сказал:
— Только после вас.
Колетта вошла в комнату, бросила сумочку на стул и указала Тэннеру на диван.
— Посиди пока, а я сварю кофе.
Она сделала шаг в сторону кухни, но он внезапно обхватил ее талию. Она ахнула.
— Я передумал относительно кофе, — сказал он и притянул ее к себе.
У Колетты пересохло во рту и сердце забилось с такой силой, что у нее в голове пронеслась мысль: а если он услышит?
— То есть лучше чаю со льдом? — с трудом выговорила она. — А может, лимонаду? У меня найдется кувшин лимонада.
Ее трясло, и она не могла унять дрожь.
— Просто мне не хочется кофе.
Он отпустил ее запястье и обнял ее за талию обеими руками.
— И ледяного чаю не хочется.
Что-то трепетало у нее внутри от этого гортанного голоса, от теплого дыхания, заставлявшего вспомнить о выпитом за обедом виски. А его руки уже гладили ее спину.
— И лимонаду я не хочу, — продолжал он, и глаза его вспыхнули. — Я только тебя хочу.
— Но ты сказал, что зайдешь на кофе. — Голос Колетты дрожал. — Джентльмены не заходят в дом к женщинам под лживыми предлогами.
— Сейчас я чувствую себя скорее варваром, чем джентльменом.
Он не дал ей времени для ответа, потому что сразу впился в ее губы жарким поцелуем.
Именно этого Колетта и страшилась. Из головы у нее не шел первый их поцелуй, а теперь, когда он крепко прижимал ее к себе, она почувствовала, что не в силах отказать ему — или себе — в сладости второго поцелуя.
Он не просто целовал ее; он целиком ею овладевал. Все началось с соприкосновения губ, потом переплелись их языки, и все ее тело вспыхнуло от невыразимо сладкого наслаждения.
Но не только поцелуй заставил ее почувствовать себя так, как будто она проглотила солнце. Нет, причиной тому был весь вечер, проведенный вдвоем.
Ей не хотелось видеть в Тэннере что-нибудь хорошее; ей хотелось считать его наглым деспотом, лишенным каких-либо оправдывающих его качеств. Но его руки опять ласкали ее спину, и все мысли о его плохих или хороших качествах отступили под натиском бешеного напора чувственности. Она ощущала, что тонет в его поцелуе, плавится в его руках. Где-то на периферии мозга билась мысль, что она должна остановить безумие. У этого шага нет будущего.
Но эта-то мысль и удерживала ее в его объятиях. У них с Тэннером нет будущего, так не простительно ли удовольствие одного-единственного момента?
Ей не нужна постоянная связь с мужчиной. У нее впереди скрупулезно распланированная жизнь, в которую мужчины не вписываются. Но сейчас этот мужчина ей желанен.
— Колетта... Милая Колетта, — проговорил он, прервав поцелуй. — С тех пор как мы поцеловались в ту ночь, я думал только о том, чтобы снова целовать тебя.
— Я тоже много об этом думала, — призналась она и откинула голову, чтобы его губам было легче добраться до ее шеи.
— Я и о другом думал, не только о том, чтобы целоваться, — добавил он, и она почувствовала внутри себя новую вспышку пламени.
— И я, — прошептала она.
Больше она не смогла ничего сказать, потому что горячая сладость проникла в ее рот и разлилась по всему телу.
Он хочет ее... Свидетельство тому — его заметно напрягшаяся плоть. И она его хочет. Ей известны все резоны против этого, но... она его хочет.
Не прерывая поцелуя, он подтолкнул ее к дивану. Она чувствовала, как колотится его сердце у ее груди. И от этого ощущения желание заиграло новыми оттенками.
Его руки двинулись вдоль ее спины вверх, выше, выше, туда, где начинается застежка. У Колетты перехватило дыхание, когда она почувствовала кожей спины прохладный воздух: платье ее распахнулось.
Он оторвался от ее губ и сдернул платье с плеч; она подхватила его, прижав к груди. Целомудрие подало свой голос.
Но, заглянув в ночную синеву его глаз, Колетта увидела в них не только волчий голод, но и неподдельную нежность, ласку, которая заполнила в ней пустоты, о существовании которых она и не подозревала. А сердце ее билось так, что она ничего больше не слышала.
Под его напором она шагнула было к дивану, но вдруг вспомнила, что Джина может прийти с минуты на минуту, и двинулась на дрожащих ногах в спальню.
— Колетта?
В его голосе звучало сексуальное желание, на которое откликался каждый нерв ее тела.
Она понимала, что он дает ей шанс передумать. Но когда они переступили порог спальни, пути назад
