уже не было. Да она и не хотела назад.
Руки ее дрожали так же, как и ноги, когда она вошла в свою комнату, порадовавшись, что успела днем прибраться и двуспальная кровать аккуратно застелена покрывалом.
Когда Тэннер протянул руку к выключателю, Колетта остановила его. Лунный свет лился в окно, и не было необходимости в искусственном освещении.
— Ты такая красивая, — прошептал он, снова принимая ее в свои объятия и прижимая к себе.
Она чуть отодвинулась, чтобы втиснуть ладони между ним и собой, и принялась расстегивать пуговицы его рубашки. Ей не терпелось ощутить кончиками пальцев тепло его широкой груди. А он стал ей помогать.
Когда с пуговицами было покончено, Тэннер освободился от рубашки, подхватил Колетту на руки и уложил на кровать. Затем присоединился к ней, шепча ласковые и бессвязные слова. Она пропала... пропала в его поцелуе, в тепле кожи, в жестковатых прикосновениях мозолистых ладоней.
Неважно, что у них нет будущего. Будущее ее не волнует. Сейчас ей нужно только это мгновение с ним. А оставшуюся жизнь она отлично проживет одна.
Никогда в жизни Тэннеру не доводилось ласкать такую гладкую, шелковую кожу. Его возбуждали эти хрипловатые звуки, которые вырывались у Колетты, когда он гладил ее горло, покусывал шею, а его пальцы исследовали соблазнительные бугорки грудей.
Его воспламеняло желание овладеть в полной мере этим телом, разумом и душой. Но почему-то у него из головы не шло заявление Колетты о том, что несерьезные связи не по ней. Не это ли произойдет, если они сейчас займутся любовью? Несерьезная связь, о которой она пожалеет, едва действие закончится.
Он попытался отмахнуться от громкого голоса своей встревоженной совести, переступить через это препятствие и целиком раствориться в Колетте. Но не смог.
И тогда его жадное желание начало отступать. Как ни дико это могло бы прозвучать, но Колетта слишком нравилась ему, чтобы он стал заниматься с ней любовью.
— Колетта... — чуть слышно шепнул он.
Она потерлась щекой о его ладонь, словно кошка, ищущая ласки.
— Если мы не остановимся, утром ты будешь меня ненавидеть, — сказал Тэннер.
Она растерянно глянула на него.
— К-к-как?
Он улыбнулся. Оставалось надеяться, что ей сейчас не так больно, как было бы наутро, если бы они дошли до конца.
— Я невероятно хочу тебя, но все-таки не уверен, что это было бы лучшим вариантом для нас.
Даже в серебряном свете, наполнявшем комнату, он видел краску, заливавшую ее щеки.
— Я... не могу понять, о чем я думала, — пробормотала Колетта, спустила ноги с кровати и схватила в охапку платье.
— Дорогая моя, здесь нечего стыдиться. Мы оба несколько увлеклись, только и всего, — сказал он, также вставая.
— Невероятно, что это меня захватило, — прошептала она и натянула платье.
— Я использовал всю мыслимую чертовщину, чтобы захватить тебя, — поддразнил ее Тэннер.
Ответной улыбки не последовало.
Тэннер положил руки ей на плечи, заставляя ее поднять голову.
— Я понимаю, получилось неловко, но я подумал, что будет куда как неловко, если мы продолжим.
— Ты совершенно прав, — ответила Колетта. — Спасибо, ты помог мне прийти в себя.
Тэннер застегнул ей платье на спине, поднял с пола свою рубашку и улыбнулся.
— А вот теперь я действительно с удовольствием выпил бы кофе.
Он понимал, что Колетта хочет, чтобы он как можно скорее покинул ее дом. Но ему почему-то казалось, что, если он уйдет немедленно, эта ночь для них будет продолжаться все время, пока он не покинет город.
— Обещаю тебе, одна чашечка на скорую руку — и я ухожу.
Колетта кивнула. Пока она готовила кофе, в кухне царило напряженное молчание. Когда же ароматная жидкость наполнила стеклянную емкость, она повернулась к Тэннеру.
— Вряд ли ты поверишь, если я скажу, что мне не свойственны такие поступки.
Глаза их встретились.
— Я тебе верю, Колетта.
И он действительно поверил — к собственному удивлению. За последние несколько дней он убедился, что Колетта — совсем не хищная городская штучка, какую он опасался встретить.
Она повернулась к шкафу, чтобы достать чашки и блюдца, и неутоленное желание вновь взыграло в Тэннере. Он даже почти пожалел, что джентльмен взял в нем верх.
Но момент ушел, и теперь Колетта не могла предложить ему большего, чем чашка свежего кофе.
Он нахмурился, не зная, как разорвать пелену возникшего между ними напряжения. Ему хотелось снова видеть ее улыбку, заманчивые ямочки и краску на щеках. Все что угодно, только не это гнетущее молчание.
— Я знал и худшую неловкость, — сказал он наконец.
Колетта взглянула на него, и в ее глазах мелькнула искорка любопытства.
— О чем ты?
— Дженни Мэри Малком была самой красивой девчонкой шестого класса, и я влюбился до умопомрачения. Как-то раз она заговорила о том, какими крутыми ей кажутся тореадоры, вот я и пригласил ее к нам на ранчо и решил устроить бой с нашим быком.
Колетта отставила чашку, и глаза ее заблестели ярче.
— Разве это не опасно?
— Когда у одиннадцатилетнего мальчишки начинаются дела сердечные, он уже ничего не боится. — Он откинулся на спинку стула, любуясь нетерпеливым выражением ее лица. — Дженни в тот день пришла с несколькими подружками, и мы всей компанией отправились на пастбище.
— И у тебя был красный плащ?
— Нет... Красные отцовские кальсоны. — Ее смех стал для Тэннера утешением, и желание опять напомнило о себе. — В общем, я вышел на пастбище, а Дженни с подругами вцепились в забор. И вот я начал махать на эту гору из злобы и мускулов красными подштанниками.
— И что потом?
Колетта слегка подалась вперед, напрочь позабыв про сдержанность.
— Бык ринулся на меня, а я поджал хвост и — деру. Но он-таки подцепил меня рогом за задницу и стащил с меня штаны. Вот и предстал я голышом перед очами той, которая была любовью моей жизни.
Колетта зажала ладонью рот, но смешок все-таки вырвался.
— Ты все это сочинил!
Тэннер торжественно поднял руку.
— Слово бойскаута. И мало того, что я пережил крайнее и беспредельное унижение на глазах у возлюбленной. Отец целые две недели меня изводил: мол, он не может поверить, что воспитал сына, который оказался туп, как пробка.
Они все еще хохотали, когда на пороге кухни показалась Джина.
— Похоже, вы тут напропалую веселитесь, — заметила она.
— Твой брат рассказывал мне о своей первой корриде, — ответила Колетта.
Джина присела рядом с Тэннером и Колеттой к столику.
— Я эту историю слышала раз сто. Дженни сейчас работает в единственной в Фоксране парикмахерской и обожает рассказывать про это представление клиенткам.
Тэннер отметил про себя, что с появлением Джины Колетта совсем расслабилась.
— У меня ничего бы не вышло с Дженни, — сказал он. — Мне никогда не было бы хорошо с женщиной, которой доставляет удовольствие рассказывать посторонним о моем унижении.
— Как у вас прошел вечер? — обратилась к Джине Колетта.
Джина заулыбалась.
